Я хмыкнул… Ага, знакомый литератор, даже многосерийные телефильмы по нему снимали. Сериалами их тогда (то есть сейчас) еще не называли, хотя по сути первый многосерийник наши сняли еще в шестидесятых: «Вызываем огонь на себя». Ну, а «Следствие вели» — чем не сериал? Говорят, что некоторые его серии сняты по мотивам повестей этого самого Светлицкого… Кстати… Он же, вроде, из Литейска. Ну, да, точно, нас когда сюда отправили, Алексей сразу обратил на это наше внимание.
Из местных достопримечательностей были указаны трубопрокатный завод и писатель Светлицкий. Тогда я не обратил внимания на фамилию, и только сейчас вспомнил, когда увидел книжку, что это же тот самый горе-детективщик. Почему горе? Да потому что у него в книжках все как в кино. Вместо постановления на обыск — ордер, а поджарый следак бегает с пистолетом наперевес за бандитами, хотя должен сидеть в кабинете и строчить поручения, отправлять гоняться за преступниками оперативников.
Хотя чувствуется, что милицейскую кухню товарищ Светлицкий знает неплохо… Некоторые подробности по части улик передает очень подробно и достоверно. В некоторых местах книжулька даже похожа на пособие для начинающего преступника: этакое «Как не оставлять следов и планировать преступления». Видно, что консультант у писаки грамотный, хоть и не везде успевает подчищать за ним. И ляпы все же есть… Ну, это для меня ляпы, а для обычного советского читателя — это неоспоримая истина. В конечном счете, какая разница, ордер это или постановление? Для гражданского человека — ровно никакой.
— Еще раз здравствуйте, — оторвал я от чтения тётеньку с крашенными хной бигудюшными барашками и длинным, как у цапли носом. Она посмотрела на меня поверх очков, явно недовольная, что ее оторвали от такого замечательного времяпровождения.
Ну да… пока нет интернет-помойки, соцсетей и прочих тиктоко-ютубовой дряни — книга для советского человека единственный легкодоступный источник развлечения. Даже, чтобы посмотреть фильм, надо идти в кинотеатр или ждать вечера у телевизора, а лучше — субботы, там и фильмы поинтереснее показывали. Днем же фильмец глянуть почти нереально, программа телепередач пестрела лишь такими высококультурными заголовками: Играет духовой оркестр ДК им. В. Чкалова (Москва); Встреча школьников с бригадиром комсомольско-молодежной бригады шахтеров A. Л. Царевским — и прочими упоминаниями о Велогонках дружбы стран Балтийского Моря. Все правильно… Днем работать люди должны, ну, или окультуриваться…
— Можно нас с супругой переселить в номер с двуспальной кроватью? — улыбнулся я.
— У вас в паспортах штампов нет, — буркнула тетя. — Не положено…
— А селить, значит, в один номер разнополых коллег положено?
— Будете зубоскалить, молодой человек, вообще вас расселю по разным номерам.
— Это вряд ли, — хмыкнул я и вытащил «туза из рукава», то есть, корочки свои верные. — Майор милиции Петров. Дайте-как мне телефон вашего директора… И кстати… У вас там в коридоре огнетушитель просрочен.
— Ой, — подскочила тетя, тряхнув рыжими кудряшками. — Что же вы сразу не сказали, что из милиции? Я вот как раз про вас читаю… Сотрудник уголовного розыска идет по следу убийцы старушки.
— Очень интересно, — я поставил на стойку бочонок-брелок с прицепленным к нему ключом от номера. — Если можно, нам комнату с видом на сквер, а не на улицу. Тише будет.
— Конечно! — администратор суетливо выудила из ячейки ключ с номером «13» на деревянном брелоке. — Вот… Если вы не суеверный, то номер, самый лучший из данного сегмента, с балконом. Приятного вам отдыха…
— Спасибо, — я сгреб ключ.
Что мне эти цифры, ничего они в жизни нашей не решают.
— А Всеволода Харитоновича обязательно почитайте, — тетя с энтузиазмом помахала книжкой. — У нас в ресторане можно, между прочим, его книги под запись взять.
— Ага, почитаю.
— Я ведь благодаря его романам и прониклась сочувствием к работе наших органов. В фильмах все не так, наигранно, а Всеволод Харитонович ведь сам когда-то в милиции служил, поэтому и пишет не понаслышке. Жизненно, так сказать… Правдиво.
— Вот как? Светлицкий — работник милиции?
— Бывший, — закивала администратор, гордясь своими познаниями в биографии писателя. — Я к нему на встречу с читателями в дом литераторов ходила. Он там про себя рассказывал.
Женщина раскрыла книгу на титульном листе и посверкала именным автографом автора:
— Он мне там книжку и подписал.
— Коллега, значит, — хмыкнул я и зашагал по коридору. Похоже, я ошибался, не консультант у Светлицкого за всем приглядывает, получается, что сам могёт.
Может, мне тоже мемуарчики начать строгать? Глядишь, и госдачу, и спецпаек дадут. Что там еще писакам положено? Курорты в Болгарии и общественное признание. Не-е… Некогда такой ерундой заниматься. Нам очередного убийцу поймать надо. Да и Света уже, наверное, заждалась.
Я прибавил шагу.
— Андрей Григорьевич! — окликнул меня Горохов. — Нужно выезжать в управление. Вы заселились?
— В процессе, Никита Егорович. Небольшое недоразумение приключилось. Но я решил вопрос.
— Поторопитесь, дело важное… Нас уже ждут.
— Не понимаю, — пожал я плечами. — К чему такая срочность? Мне кажется, вообще зря нас сюда отправили. Не совсем наш профиль, так сказать. Это даже не маньяк.
— Не серийник, да, — согласился шеф и задумчиво поправил галстук. — Вот только шишка важная убита. Сам понимаешь, кем работал товарищ Парамонов. Указания получены с самого верху. Дело на контроле у генерального. От нас ждут оперативного реагирования, по горячим следам, так сказать. Думаю, за пару дней раскроем и вернемся.
Он даже хлопнул меня по плечу — мол, не всем делам быть закрученными, можем и на несложном поработать. А потом снова ка-а-а-ак…
— Угу, — кивнул я. — Тем более, город меня не впечатлил, надо побыстрее управиться — и в Москву.
Мы тогда еще не знали, как сильно ошибались.
Глава 2
Возле крыльца гостиницы нас уже ждали две черные «Волги» двадцать четверки — мечта любого советского гражданина. Самая презентабельная и комфортная машина из серийных автомобилей.
— А неплохо живет местная милиция, — присвистнул Федя, разглядывая угольный блеск полированных боков авто, в которых можно было даже в некоторых подробностях разглядеть свое отражение в полуденном солнце.
— Это не милицейские, — предположил я, разглядывая водителей, которые услужливо нам открыли двери, лишь только мы появились на крыльце гостиницы «Север». — Уж больно лица у них гражданские, службой не отягощенные, и возраст не служивый, наверняка внуков уже нянчат. Да и не носят наши коллеги-водители костюмов.
— Это машины горисполкома, — подтвердил мои догадки Горохов. — Едем на срочное совещание туда по нашему делу.
— Хм! — вмешался уже Катков, выкатив грудь колесом. — А с каких это пор исполком вмешивается в дела следствия?
— Формально я дело к производству еще не принял, — парировал Горохов. — А местных они контролируют, это факт. И потом… Там нам кое-что пояснить хотят по жертве.
— Жертва — их работник? — поинтересовалась Света, когда мы уже подходили к машинам.
— Нет, директор швейной фабрики…
— Обычный управленец средней руки, — пожал плечами Федя. — Не прокурор, не секретарь горкома, и стоило нас из-за этого дергать?
— Получается, что не совсем обычный, — заверил шеф. — Раз нас прислали… Ладно, по коням.
Я, Света и шеф уселись в переднюю машину, а Федя и Алексей во вторую.
Автомобили вырулили на широкий проспект. Я глянул на часы — 11.45. Скоро обед, однако нас ждут. Видно, слишком важная фигура убитый, раз чиновники решили пожертвовать своим обеденным перерывом ради совещания.
Судя по проплывающим мимо скверам, фонтанам и площадям, двигались мы к центру города.
Автоматы с газированной водой и кафе-стекляшки, мамочки с колясками и праздная молодежь в цветастых рубахах с патлами и с гитарами за спиной. Обычный советский город — не провинция, но и не Москва.
Здание горисполкома стояло на краю площади, посреди которой возвышался вездесущий Ленин на массивном гранитном постаменте. На макушке — белесый голубиный налет. Свежий, не успели почистить.
— Непорядок, — покачал головой Горохов.
Машины остановились прямо у крыльца. Один из водителей проводил нас внутрь. Холл здания поражал величием эпохи. Отделан мрамором самого тонкого распила. Хотя, на мой вкус, мраморная плитка смотрелась архаично, но для этого времени — вполне себе шик, пусть и не модерновый.
Посреди холла раскинули перистые опахала живые пальмы, вокруг которых сгрудились кресла, обитые бархатом. На полу — красные ковровые дорожки с золотистой каемкой. Они уходили вглубь просторных коридоров и на лестницу.
Мрамор есть, а вот лифта нет, так что мы поднялись пешком на третий этаж и уперлись в просторный «предбанник» с надписью «Приемная».
Там из-за стола с пишущей машинкой вспорхнула немолодая секретарша в блузоне с объемными плечами и рукавами летучей мыши. Несмотря на возраст, подскочила она к нам с проворством серны, видно, ее уже проинструктировали насчет нашего появления.
— Проходите, товарищи! — она быстренько возглавила нашу вереницу, собственноручно постучала в двойную дверь с табличкой: «Председатель горисполкома Монашкин Борис Борисович». Просунула туда свою голову. Что-то проговорила, после чего распахнула дверь пошире, пропуская нас вперед.
Мы очутились в огромном, как небольшой спортзал, кабинете, отделанном в лучших традициях чиновничьей обители советских времен.
Стены до высоты человеческого роста зашиты панелями из «ореха», витиеватый паркет застелен такими же ковровыми дорожками как в холле — с тяжелым ворсом из натуральной шерсти и насыщенным глубоким цветом пролетарской крови. С потолка свисают вычурные люстры, больше похожие на перевернутый ледовый замок, вдоль стены встроенные шкафы из импортной полировки, а посреди кабинета растянулся длинный широкий стол для совещаний, на котором можно запросто в настольный теннис играть, и еще место останется.