На мой взгляд, однако, это был не столь уж любопытный вопрос — самый общий ответ на него находился легко.
— Похоже на отлаженную схему спекуляции, — задумчиво проговорил я. — А кто у нас в Литейске под крылом спекуляцию держит?
— Туз, — в один голос ответили напарники.
— Правильно, — кивнул я. — Вот вам и ниточка, связывающая Завьялову с теневым мафиозником. Короче, парни… Погнали в магазин, наведем справки и потянем за ниточку.
— Я вам там нужен? — тут же спросил Алексей. — Мне Горохов поручил кучу вещдоков перелопатить, искать общее в следах преступлений. Еще и экспертизу надо сделать. Дактилоскопическую. Там следы не пригодны, но все одно, заключение нужно в дело приложить.
Катков не очень любил работать с людьми, его призвание — ковыряться в изъятых объектах в поисках следовой информации. Я это понимал и, решив не мучить коллегу, отпустил его в УВД. Мы с Погодиным отправились в комиссионку, предварительно высадив криминалиста у крыльца здания милиции.
За рулем нашей «Волги» снова был Саня. В свете последних событий я старался оградить его от информации о наших перемещениях по городу. Но в этот раз захотелось, чтобы он знал цель нашего визита. Была одна мыслишка, как его проверить.
— Куда едем? — спросил Сашок, привычно приглаживая усы, когда Катков покинул наше авто.
Мимо проходила стайка комсомолок. Взгляд водилы, как всегда, цеплял их за выглядывающие из-под платьиц коленки и другие молоденькие места.
— Комиссионный магазин №1, — сказал я. — Знаешь где?
— А то… — кивнул он и уверенно вырулил на проспект. — Кассеты прикупить хотите? Или что посерьезнее?
— Рули давай, — отмахнулся я, — делая вид, что цель нашей поездки — тайна за семью печатями. — Велосипедиста вон не задави.
— Да вижу я его. Вот курвец! Куда прет! — вдруг выругался Саня.
Надо же. Никогда не слышал, чтобы он ругался.
Прибыв на место, я велел Саше ждать в машине, хотя он очень порывался пойти с нами, мол, давно мафон нормальный присмотреть хотел. Импортный двухкассетник, чтобы можно было песни переписывать.
Мы с Федей вошли внутрь. В хорошей советской комиссионке восьмидесятых, в отличие от обычного магазина, можно было купить все: от электроники и мебели до бижутерии, парфюмерии и косметики. Последняя категория тоже могла быть бывшей в употреблении, но большинство советских граждан это не смущало.
Кроме товаров широкого спроса в таких магазинах, о которых говорили, что там «всякой всячины напячено», продавался товар штучный и, так скажем, на любителя. Например, круглые аквариумы, которые в магазинах было не достать. А модницы охотились в комиссионках за импортными вещичками и обувкой, типа ботиночек фирмы «Габор». Не сколько из-за практичности, сколько ради того, чтобы носить и ловить на себе завистливые взгляды своих же подружек. Мужикам было по барабану, «Габор» это или фабрика «Скороход». Их больше интересовали приметные «пыжики» и дубленки, стереосистемы и телевизоры.
Продавец, приличной наружности пухлый мужчина на коротких ножках, с лицом услужливым, но хитрым и вороватым, чем-то напоминал Весельчака У из мультика «Тайна третьей планеты».
Он встретил нас оценивающим взглядом. Два молодых разбитных перца, переступивших порог его вотчины, не были похожи на зажиточных номенклатурщиков, высокопоставленных чинуш и прочих элементов советской элиты. По его меркам, максимум, на что мы тянули, это на молодых советских инженеров с окладом в сто двадцать рэ.
Но, тем не менее, дежурную улыбку с лоснящегося дутого лица он не спускал, ведь даже простые инженеры могли подойти и шепнуть на ушко магическую фразу, мол, мы от Ивана Ивановича. И мы шепнули… Но другими словами.
— Слушай, командир, — заговорщически проговорил я. — Шапки норковые есть?
— Какой размер? — уточнил он, сузив глазки до свиных щелочек.
— Не важно… Берем все.
— Нету, — пожал он плечами.
— А зачем размер тогда спрашиваешь? — насупился было Федя и навис над «Весельчаком».
— Да ты погоди, братка, — похлопал я Федю по плечу. — Не кипишуй…
И снова повернулся к продавцу:
— Ты не так нас понял, уважаемый, мы возьмем по нормальной цене. Не как для своих…
Глаза продавца блеснули огоньком наживы. Известно, что в комиссионку принимали вещи в хорошем состоянии, зачастую новые, и ходовой дефицитный товар нередко толкали потом потребителю по завышенной цене, в обход сдатчика, которому полагалась выплата по госрасценке. Такие товары придерживали для своих. Не сказать, что норковые шапки были дефицитом, тем более в сентябре, но хорошие и добротные спросом пользовались даже в комиссионке.
Продавец написал на полях газеты «Литейский рабочий», что лежала на прилавке, цену карандашиком и тут же, удостоверившись, что мой взгляд приземлился куда надо, стер ее ластиком.
— Годится, — кивнул я. — В нашем поселке еще дороже загоним.
«Весельчак», признав в нас своих, одобрительно закивал и нырнул под прилавок. Через секунду ловко выудил оттуда три шапки-близнеца. Я примерил одну для вида, покрутился и стал похож уже не на простого инженера, а прошедшего последующую квалификацию — с окладом, как минимум, в 170 ₽
Снял и повертел шапку в руках, подул на мех, будто проверял подшерсток, а на самом деле искал ярлычки или любые опознавательные текстильные вкрапления на подкладке. Но ничего не обнаружил.
— А шапочки, я смотрю, самошитые, — пренебрежительно хмыкнул я, будто держал в руках подделку.
— Обижаете, товарищ, не фабричные, конечно, но в ателье государственном пошиты. Качество еще и лучше даже…
— В каком ателье? — прищурился я.
— Извините, а вам какая разница? — настороженно хрюкнул «Весельчак». — Вы брать будете?
Я чинно вытянул удостоверение из кармана и, не раскрывая корочек, ткнул им в бегающие глазки продавца.
— Ну-ка, друг сердешный — произнёс я повелительно, — покажи мне записи о приемке этого товара на комиссию.
Приняв нас за БХСС-ников, продавец замер и сглотнул. Но тут же засуетился и раболепно заулыбался.
— Конечно, сию минуту, товарищи. Что же вы сразу не сказали, что вы из милиции. Да у нас все, как аптеке. Сейчас, сейчас…
Он выложил перед нами пухлую амбарную книгу.
— Как в аптеке, говоришь? — впился я в него взглядом. — Высокие цены у тебя на «лекарства», товарищ провизор.
— Так стандартные же ж… — втянул голову в плечи продавец так, что и без того его короткая шея совсем исчезла.
А я размышлял. Ну да, ну да… Цену ему не предъявишь. Он ее стер, и официально она не зафиксирована на шильдике, что крепились к товарам. Да и шильдиков на шапках никаких не было.
Я посмотрел на записи актов приема. Вот оно — везде напротив злополучных шапок значилась фамилия балерины.
— Я смотрю, гражданка Завьялова вам поставляет головные уборы исправно… — водил я пальцем по нужным строкам и подписям. — Скажите, откуда у обычной пенсионерки столько шапок зверьковых?
— Не знаю, товарищи. Мое дело маленькое, принять, поставить на реализацию, а после — выплатить причитающееся…
Я переписал данные продавца, номера актов приема товаров и сказал командным голосом:
— Шапки с продажи убрать… До особого распоряжения.
— Слушаюсь! — вытянулся в пухлую струнку продавец.
А я тем временем кивнул Феде, показывая на выход. Тот подчинился и двинулся со мной к двери. Уже на выходе «Весельчак» бросил нам вслед:
— До свидания, товарищи, Степану Федотовичу привет!
— Кому? — Федя притормозил и оглянулся, а я подтолкнул его вперед и поспешил исправить оплошность напарника.
— Обязательно передадим, — бросил я через плечо, и мы вышли.
— Кто это? Степан Федотович?
— Хрен его знает, — пожал я плечами.
— А зачем тогда сказал, что «передадим»? — недоуменно вскинул брови Погодин.
— Затем, Федя, что он принял нас за тех, за кого принял. И не надо его разубеждать. А ты все испортил…
— Ну уж, скажешь тоже, — оправдываясь, пробормотал напарник и поскреб за ухом. — Че такого? Ниче ведь такого, да?
— Посмотрим.
Мы сели в машину.
— Куда двигаем? В расположение? — лениво спросил Сашок, судя по его морганиям, в наше отсутствие он успел вздремнуть.
— Ага, — кивнул я, а про себя отметил, что милиционеры этих времён обычно называют УВД не «расположением», а «конторой», «управой», «отделом». Все-таки странный этот Сашок… Армейские привычки не вытеснили метовские?
— Слышь, Сань… — спросил его Федя. — А ты случайно Степана Федотовича не знаешь?
— Ты про Сажина, что ли? Кто же его не знает… Это оперативник ОБХСС наш.
Точно… я вспомнил Сажина. Оперуполномоченного отдела БХСС УВД Литейского горисполкома. Того самого молодого капитана, что помогал мне хитростью узнать, умеет ли Рубилин печатать на пишущей машинке. Отчества я его в тот момент не знал. Да и имя, честно говоря, подзабыл. Получается, что «Весельчак» знаком с Сажиным? И судя по улыбке, с которой передавал этот самый привет, знаком очень хорошо…
Машина остановилась возле здания милиции. Саня привычно откинулся на спинку сиденья, выискивая глазами интересных прохожих, преимущественно женского пола.
— Саня… Сходи сигарет нам купи, — я протянул водителю трешку.
— Каких? — удивился он.
Не ожидал, конечно, мы-то всё-таки не генеральских чинов.
— Нормальных…
— Так вы же не курите, — продолжал удивляться он.
— Закуришь тут, — я многозначительно хмыкнул и подмигнул Феде.
Тот все понял и поддержал легенду.
— Бывает, балуемся, — закивал друг. — Особенно под пивко…
— Ла-ан… — Саня нехотя выбрался из машины. — А вы что, здесь будете сидеть?
— Ну да, — кивнул я. — Знаешь, в кабинете плохо думается.
Водитель пошлепал по тротуару и вскоре скрылся за поворотом.
Я пересел за руль и завел машину.
— Андрюх! Мы куда это? — вытаращился Погодин.
— Прокатимся по Литейским ателье, где шапки шьют. Думаю, таких немного в городе. А скорее всего, вообще одно…