— Ну и черт с ним, значит, отпускать не будем. Как мы в наручниках его отпустим?
— Никак, — улыбнулся Федор.
— Вот и я про то же… — я повернулся к Светлицкому. — Не судьба, Всеволод Харитонович, отпустить тебя. Придется дело на тебя шить.
— Юморите? — пробурчал задержанный. — Посмотрим, какие основания у вас меня задерживать. Составляйте протокол задержания.
— Мы и без вас разберемся, что и когда нам составлять, службу знаем. А пока ответьте-ка на некоторые вопросы.
— Ничего я вам отвечать не буду. Я не обязан доказывать свою невиновность. Я закон знаю!
— Что ж… Диалога не вышло. Уводи его, Федя, в камеру, Горохов придет, будем оформлять задержание, — приблизившись к напарнику, я тихо добавил. — И сгоняй за Кондейкиным. Он наш «карманный» понятой. Чую, его услуги нам скоро пригодятся. Обыски и прочие радости процессуальной жизни.
Я вставил ключ в скважину и повернул. Замок квартиры Светлицкого громко щелкал, хрустел, но не поддавался. Наконец, изловчившись, я чуть-чуть придавил само полотно двери. Оказалось, чтобы открыть квартиру, нужна определенная сноровка. Снова повертел ключом.
Есть! Ригель пополз прятаться в недра двери, освобождая запорную планку на косяке. Я распахнул дверь — и чуть не столкнулся нос к носу с Варей. Та замерла в позе замаха для удара — она держала в напряженной руке увесистую бронзовую статуэтку.
— Андрей?
— Варя?
— Я думала, воры в замке ковыряются… Так, подожди, — орудие своё она опустила, но смотрела недоверчиво. — Откуда у тебя ключ?
— А ты чего здесь? — спросил я, чувствуя, как за моей спиной такой же немой вопрос возник у многих, что стояли на лестничной площадке. Я-то был уверен, что Варя следит за Рубилиным и не отходит от него.
— Я вообще-то здесь живу… — растерянно пробормотала девушка.
— Понимаешь, — собираясь с мыслями, я скреб макушку. — Да тут такое дело, мы тебя немного побеспокоим… обыском. Ты не против? Даже если против, то… Короче, Варвара, тут такая петрушка приключилась. В общем, как бы это тебе сказать… Э-э…
Все заготовленные профессиональный фразы будто каким-то ветром из головы выдуло.
— Да говори уже, — нахмурилась следователь. — Я и так догадываюсь! Эти крысы под меня начали копать? Из прокуратуры. Сначала в отпуск отправили, а теперь еще и…
— Да при чем тут ты? — я даже слегка опешил. — Короче, Всеволод Харитонович и есть Литератор, — выпалил, как отрезал.
— Ну да… — спокойно кивала Варя. — Он писатель. Ты прекрасно знаешь.
Неловкая сцена всё длилась.
— Да нет! Он ЛИТЕРАТОР. Что называется, с большой буквы. Понимаешь?
— Он популярен в Союзе, понимаю. Вернее, ничего не понимаю…
— Твою мать, Варвара! — не сдержался я. — Твой отец — серийный убийца! Так понятней?
— Что⁈ — девушка вытаращилась на меня, будто перед ней стоял снежный человек.
Только на секунду она побледнела — тут же румянец снова хлынул на щеки, а руки сжались в кулачки.
— Вот постановление о производстве обыска, — выглянул из-за моей спины Горохов. — Гражданка Соловейчик, ознакомьтесь… Подпись своего шефа-прокурора, уверен, вы узнаете.
— Да не буду я ни с чем ознакамливаться! — Варя дернулась и попыталась захлопнуть дверь. — Бред какой-то!
Я остановил движение двери стопой, и вдобавок поймал край пальцами:
— Варюш… Спокойно… в это трудно поверить, но…
— Никаких «но», Андрей! — на глаза Вари навернулись слезы. — Мой отец ни в чем не виноват! Или ты думаешь, что я бы не заметила перемен в его поведении? Я старший следователь прокуратуры, я…
— А твой отец — матерый милиционер. В прошлом оперативный работник. Так что не аргумент вообще. Пойдем, потолкуем на площадке, впусти наших в квартиру.
— А если вы не заметили, — вставил свое веское слово Федя, — что ваш отец преступник, так, может, вы с ним заодно? А?
— Федя, — осек я друга. — Помолчи…
Я вытянул Варю за руку на лестничную клетку. В образовавшийся проем вмиг просочились Горохов, Погодин и парочка понятых — Сема Кондейкин и Люська — соседка по коммуналке Ковригина, которая нам помогла его найти. Теперь они с Сёмой тесно общались, но нам это лишь на руку. Сладкая парочка полностью закрывала наши потребности в понятых.
— Андрей, скажи, что это дурацкая шутка, — Варя впилась в меня взглядом, даже не обращая внимания на то, как ее квартиру оккупируют пришлые.
Мне удалось утащить ее подальше на площадку. Я все ей рассказал. Она слушала, все больше наливаясь краской злобы, а может быть, и стыда за отца. Но я видел, что в глубине души она не поверила на все сто в вину своего папаши. Что ж… стадия отрицания, все по канонам психологии. Света мне рассказывала — да я и сам, на практике, наблюдал такое сотню раз.
— Ты использовал меня! — заплаканные глаза Вари гневно сверкнули. — Чтобы подобраться к моему отцу!
Я слегка приобнял девушку, она сначала было дернулась, напряглась, а потом, почувствовав мое тепло, будто немного растаяла. Прижалась ко мне и заплакала, больше не в силах сдерживать слезы.
— Ничего путного не нашли при обыске. Как же так? — Горохов задавал волнующий всех вопрос. Но обращался не к нам, мы-то и без того знали о неудаче во время обыска, а будто к воздуху или высшим силам.
— Проверили, ни дач, ни гаражей у него нет, — вздохнул я. — Больше искать улики негде.
— Завтра истекает срок задержания, — морщился следователь. — Надо выходить на арест Светлицкого, а прокурор с такой доказательной базой, как у нас, вряд ли подмахнет санкцию… Эх, вся надежда на обыск была. Что показала экспертиза по изъятому кинжалу?
Горохов повернулся к Каткову. Алексей прокашлялся в кулак и ответил:
— Я там нашел замытые следы, еле видимые. Похожие на кровь. Отправил на судмедэкспертизу, за вашей подписью постановление состряпал.
— Ну помню я, что бумажку подмахнул, — нетерпеливо бросил Горохов. — А результат-то какой?
— Так не готово еще, — пожал плечами криминалист. — Минздрав нам не подведомственен. Приказать не можем.
— Еще как можем, Леша, еще как можем, — осуждающе замотал головой Горохов и схватился за телефонную трубку. — Алло! Дмитрий Ильич! Привет, дорогой. У меня к тебе просьба. Подсоби, как начальник милиции. Слушай…
После короткого разговора Горохов положил трубку и глянул на Алексея, как на провинившегося подростка:
— Сегодня результат будет, пусть без заключения, на словах, но все же. Вот видишь, Алеша, все решается телефонным звонком.
Криминалист лишь отрешенно кивнул, потупив взгляд.
— Только бы это была кровь Завьяловой на клинке, — следователь воздел глаза к потолку, словно хотел помолиться. Но атеистические и коммунистические убеждения мигом взяли верх, и Никита Егорович лишь громко крякнул, будто отгоняя дурные побуждения. — Светлицкий стоит на своем, — проговаривал следователь вслух очевидные вещи, словно хотел найти в них слабое место и хоть за что-то зацепиться. — Ковригина мы отпустили. А что если наш мэтр тоже не причастен окажется?
— Он это, — поддержал я нашу новую версию, которая вот-вот грозилась рассыпаться.
— Почему ты так уверен, Андрей Григорьевич? Понимаю, что интуиция, но догадки в дело не вошьешь…
— Мы просто что-то упустили. Мотивы и схема его действий понятны. А вот с доказухой пока туго. Мы тут со Светланой Валерьевной посовещались и решили, что Светлицкий и по психотипу вполне подходит под портрет нашего убийцы.
— А поподробнее? — заинтересовался Горохов. — Это уже кое-что, однако доказательством не может стать, лишь в розыскных целях использоваться.
— А поподробнее расскажет Светлана Валерьевна, — скосил я взгляд в сторону Психологини.
Она уже давно порывалась высказаться, но ждала, когда Горохов немного успокоится и будет способен воспринимать информацию.
— Я тоже считаю, что Литератор — это и есть Светлицкий, — уверенно проговорила Света. — Сейчас я объясню почему…
Присутствующие и даже я с интересом вытянули в ее сторону шеи.
Глава 19
— Во-первых, — Света стала перечислять свои, как всегда, железные доводы, почему она считает, что Светлицкий и есть Литератор. — Все жертвы, кроме похищенной Приходько, так или иначе связаны с Тузом. Мы знаем, что Светлицкий подбирался к нему, еще будучи работником БХСС, но не завершил начатое, так как его задвинули на пенсию. И, скорее всего, именно из-за его поползновений в сторону сильного города сего и задвинули. Таким образом, у Всеволода Харитоновича есть мотив достать Туза. Он не прекратил на него охоту, будучи в отставке. Туз даже пытался его убить, подослав Ибрагимова, который в итоге покончил с собой в больничной палате. Видимо, он очень боялся того, что не выполнил приказ — опять же, с точки зрения психологии в таких вот структурах с… хм, сильными доминирующими элементами это вполне логично. Если Туз опасается Светлицкого, значит, есть на то свои основания… Но Всеволод Харитонович до сих пор не смог сам добраться до главы теневиков Литейска и, гиперфиксировавшись на этой идее, решил сделать, что называется, ход конем. Он убил близких его сподвижников: начальника швейной фабрики, балерину, которая организовала на поток пошив и продажу норковых шапок через комиссионку, и заведующую овощебазой.
— Месть? Или он таким образом хотел ослабить мафию? На их место ведь придут другие, — скептически заметил Горохов. — Каким образом убийство сподвижников причинит серьезный урон Тузу? Не понимаю… И потом… Зачем тогда было все это обстряпывать по мотивам своих книг? К чему такие сложности?
— Вот в этом-то и вся соль, — Света обвела нас испытывающим взглядом, мол, неужели вы еще не догадались?
Я догадался. Признаться, мы с ней уже успели обсудить этот момент. Вместе докручивали ту версию, которую сейчас она излагала.
— Убивая по мотивам своих книг, Светлицкий, извините за тавтологию, убивал двух зайцев одновременно. Во-первых, он знал, что СМИ всего Союза разнесут весть о том, что пойман страшный маньяк, когда дело будет направлено в суд. Светлицкий подставил Ковригина, именно его он пла