— Надоело все, Андрюш… — послышался тяжелый вздох. — Если отец виноват… то я не знаю, что будет. Не знаю, что с собой сделаю. Господи… Позор-то какой…
Она явно наклонила голову или даже лицо руками закрыла — голос её на последних словах звучал совсем глухо. Почувствовав укол тревоги, я постарался говорить твёрдо:
— Ну ты чего?.. Не говори глупостей. Ты молодая. Уедешь подальше и начнешь жизнь заново. Конечно, в органы тебя не возьмут, но поверь, и без погон и петлиц жизнь может быть прекрасна.
— Верю… Тебе верю. Сама не знаю почему. Еще час назад ненавидела так, что убить тебя хотелось.
— Что сказать, спасибо за честность. Варя, я просто делаю свою работу… Тебе ли не знать? А отец твой, прости, конечно — виновен. Я не суд, но по опыту могу сказать, что он это все сам совершил.
— Не знаю, что и думать… — послышались всхлипы.
— Извини, хреновая из меня поддержка. Значит, ты не знаешь, где Рубилин сейчас находится?
— Нет… я от него ушла сегодня. Окончательно.
— Как? — я изо всех сил делал вид, что удивлён. — Вот блин! Не вовремя.
— Почему? — насторожилась Варя.
— Есть информация, что он связан с тем, кого мы ищем. Помнишь, я тебе рассказывал?
По телефону я не стал называть Туза, но Варя все поняла.
— Толя? Делец и махинатор? — даже не видя её, а только слыша в трубке, я представил, как округлились ее глаза. — Да он слишком неуклюж для этого. Нет, ты что-то напутал, Андрей. Так же как и с моим отцом. Не может этого быть…
— Ладно… Не буду спорить. Просто будь осторожна. Двери никому не открывай. Только знакомым.
— Это еще почему?
— Так… На всякий случай.
— Андрей, ты меня пугаешь… Я чего-то не знаю?
— Все, что я знал, я тебе рассказал, но чую, что сам не докопался до истины. А она бывает очень опасной. Очень… Не в первый раз уже убеждаюсь. Знаешь… а ты лучше вообще уезжай. Есть куда? Не отвечай, это я спросил не для того, чтобы конкретный ответ получить. Уезжай, Варя, и никому не говори куда. Даже мне… во всяком случае — по телефону.
— Никуда я не поеду.
Пик-пик-пик, — раздалось из динамика. Варя положила трубку.
Я с досады поморщился. Ну и дура! Оперская интуиция подсказывала, что градус опасности растет вокруг меня и моего ближайшего окружения. Вот, вроде, взяли мы Литератора, а это лишь вершина айсберга, скорее всего. Ну да ладно… Разберемся.
Дверь кабинета распахнулась, и на пороге вырос Федя:
— Ну ты чего? Идешь? Тебя только ждем!
— Все, бегу! — я накинул ветровку и, выскочив из кабинета, спросил на ходу: — Много народу набрали?
— Пяток оперативников местных, участковых машина, ППС два бобика, кинолог, правда, без собаки, заболела собака свинкой, еще пара кадровиков или бухгалтеров. Я так и не понял, кто они.
— Сойдет, — кивнул я. — А разве собаки свинкой болеют?
— Наверное, — пожал плечами Федя. — Да какая разница? Без собаки обойдемся, раз уж так.
— Обойдемся, — кивнул я. — А ДНД не выдернули?
— Горохов сказал гражданских не привлекать пока. Своими, грит, силами обойдемся. Дескать, опасно, не будем населением мирным рисковать…
— Да фиг знает, — я задумался. — Если у Литератора есть напарник, то, наверное, да… опасно. Но, надеюсь, он один работал. И Приходько сейчас одна, сидит и ждет нас в каком-нибудь дачном домике. Томится.
Мы вышли на крыльцо. Там уже поджидала вереница автомобилей разного калибра и внушительная толпа разношерстного народу. Кто в сапогах, кто в кителе, а кто в гражданском пальтишке.
Завидев меня, Горохов зычно скомандовал:
— По машинам! Выдвигаемся в дачный кооператив «Радуга».
Все погрузились, и я тоже сел в «Волгу», за рулем которой был Сашок. Внутри уже сопел Катков в обнимку с криминалистическим чемоданом. Втиснулись Горохов и Погодин. Свету шеф отпустил домой. Не женское это дело, в поисковых участвовать, хотя в будущем из-за нехватки сотрудников и женщин будут привлекать на полную катушку. И даже на аттестованные должности в ППС будут набирать.
— Алексей, — недовольно пробурчал шеф, косясь на кримчемодан. — Ты бы эту свою гробину убрал в багажник. И так места мало — мужики все фактурные в группе подобрались, задохликов нет у нас, еще и ты чемодан с собой тащишь.
— Там оптика, — Катков бережно обнял короб с ручкой. — Не доверяю я ее багажнику.
Шеф поморщился, но промолчал.
Через полчаса мы прибыли на место и вылезли из машин на стихийной дачной площади возле единственной в округе пустующей автобусной остановки. На ее крыше сидела ворона и с интересом пялилась на нас, завернув голову на бок.
— Товарищи, — провел последний контрольный инструктаж Горохов, — помните, что мы ищем дома и помещения, где могли бы удерживать пленницу. Фото я вам ее раздал, всем хватило?
Разношерстный строй одобрительно загудел.
— Замечательно… Пропавшая Приходько Елена Петровна, возможно, еще жива. Особое внимание уделяем домам с заколоченными окнами и признаками самодельных укреплений проемов и дверей. Ищите и проверяйте на территории дач подвалы и погреба. С местным населением в конфликты не вступать, если отказываются показывать добровольно усадьбу, то прошу без самодеятельности, извещать об этом старших. То есть, меня и майора милиции Петрова. Мы уже будем сами думать, как с ними поступить, как санкции выбить. Задача ясна?
— Та-ак точна-а… — загалдели приданные силы.
— Приступить к поисковым мероприятиям согласно распределенным квадратам!
Присутствующие растеклись по улочкам и проулкам под лай местных собак и любопытные взгляды дачников из-за огородных заборов. Ни те, ни другие никогда не видели одновременно столько людей у себя в окрестностях. Еще и милиционеров в придачу.
— А ты чего сидишь? — я распахнул дверь «Волги» и призывно кивнул Сашку, который лузгал семечки и смотрел на происходящее с ленцой и барским снисхождением. — А ну вылазь… карась. С нами пойдешь.
— Я думал, на базе постою, здесь, то есть. Для связи, так сказать…
— Связь без тебя обойдется, «Виолы» у каждого второго. Вон даже Никита Егорович с Погодиным в паре пошел обход делать, а ты сидишь.
— Так я водила, мне за пешкарус не доплачивают, — улыбнулся Сашок, но из машины послушно выбрался.
— Пойдешь вон с тем летёхой в паре. Усатым, как и ты.
— Ха! — улыбнулся Федя. — Усатый патруль.
Определив водителя и нарезав ему задач, мы с Федей пошли своим маршрутом. Но не стали стучаться в каждый домик подряд, как это делало большинство. В таких мероприятиях главное — найти достоверный источник информации и уже от него плясать. Найти того, кто все про всех знает. Того, кто постоянно следит за проезжающими машинами, прохожими, соседями, играющими ребятишками и пробегающими собаками. То есть, местную бабушку, которая в таком возрасте, когда не работают, а единственным развлечением становится (как принято во многих деревнях и поселках Союза) смотреть, так называемое, «уличное кино».
Дачный кооператив напоминал деревеньку в миниатюре, и порядки здесь царили те же. В это время года многие доживали сезон на земле. Некоторые вообще круглогодично находились на своих участках, утеплив и расширив домишки.
Нам повезло. На одной из лавочек, удачно вкопанной у забора, чтобы тот заменял спинку для лавки, мы нашли сразу трёх подходящих бабулек-информаторш.
Те, лишь узнав, что мы из милиции, несказанно обрадовались и поспешили выплеснуть все накопившееся и наболевшее:
— А у Сидровых коза шастает по чужим огородам, капусту жрет, управы на нее нет.
— Пашка по пьянке домик свой спалил, чуть сам не угорел, еще и у соседей сайрачик огнем зацепил.
— В дачном поселке мужик странный появился, ни с кем не разговаривает, на велосипеде черном ездит и в мешке что-то возит. Круглое что-то сквозь мешковину проступает, никак головы человеческие отрубленные…
Я еле остановил поток жалоб и сетований, заверив, что все их передам участковому, и смог, наконец, спросить про наличие домиков с заколоченными ставнями. Таких оказалось в окрестностях немного. Вернее, вообще один. Стоял он на отшибе, на границе леса. Раньше принадлежал некому Демидычу, но тот помер, и кто им сейчас владеет — неизвестно. Председатель дачного кооператива лишь плечами пожимает. Взносы, говорит, на год вперед уплачены были. А в самом домике, вроде как, нет никого.
— Большое спасибо, дамы, — улыбнулся я информаторшам. — Какой там адрес, говорите?
— Адрес не знаем, — проскрипела самая бодренькая из них, с острым, как клюв сороки, носом и юрким лицом, она одна была без бадажка. — Иди туды до реки, а там слева, под березой, участок с домом. Не пройдешь мимо.
И мы пошли.
— Это хорошо, что ты спросил, — одобрительно кивал Федя на ходу. — Этот домик самый крайний, долго бы мы до него добирались, столько дворов бы пришлось обойти, проверить…
— Рано радуешься, — я скептически хмурился. — Не факт, что это нужный нам дом.
Мы вышли на окраину поселка, свернули. Еще немного прошли. Дома редели, заборы дряхлели.
— Ну как же? — тыкал пальцем Федя в строение, что виднелось впереди под огромной засохшей березой. — Глянь-ка! Какой страшный домик. В землю врос, окна — будто глазницы слепые на нас смотрят. Еще и заколочены, будто глаз и нет, а доски — это старые бинты-повязки. Бр-р… Вот жуть-то какая!
— Тебе точно книжки надо писать, Федя, — я пригляделся. — Не похоже, чтобы его кто-то посещал. Смотри, как все заросло вокруг.
Но, подойдя ближе, я разглядел в бурьяне свежепротоптанную тропу.
— О! — воскликнул напарник, кивая на нее. — А ты говорил! Видишь, кто-то частенько сюда приходит! Эй! Есть кто⁈
Погодин, резво перемахнув через покосившийся забор, тут же забарабанил по заколоченному окну.
— Хозяева!
— Можешь не орать, — буркнул я. — Замок навесной на двери болтается. Не видишь, что ли?
— О! Я как-то не заметил… — Федя прильнул к щели между досками, пытаясь через оконный проем заглянуть внутрь. — Андрей! Я там ни хрена не вижу, но мне кажется, что внутри кто-то есть…