— И как же фраерка нам найти?
Он задумчиво постучал пальцем по подбородку.
— Вот… — я вытащил из кармана аккуратно сложенную салфетку. — Это Настя мне дала, свидетельница невесты которая.
— А-а, эта пигалица-вертихвостка?
— Почему вертихвостка?
— Да она с половиной мужиков на свадьбе перетанцевала…
— А, ну это-то да… Еще и с Артемием главный танец исполнила. Ча-ча-ча, — я пошевелил руками, будто в танце, и усмехнулся: — только лежа.
— Не знаю такого танца, самогон из винограда такой есть, его знаю…
— Переспала, короче, она с ним.
— А-а! Ну так бы сразу и сказал. Ага, видел, как он ей на ушко шептал что-то весь вечер.
— Он ей наплёл, что режиссер. Мол, в кино тебя сниму.
— Снял? — хохотнул Гоша.
— Получается, что да… Не в кадре, конечно, — мне Настю было даже немного жалко, но тут уж что есть, то есть. — Так вот, он дал ей номер телефона на этой салфетке. Видишь? Я проверил, нет такого абонента. Филькина грамота, а не номер.
— А чего тогда ты её вытащил? — зыркнул на меня Индия.
— А то, что салфетка эта не с моей свадьбы, — произнёс я и прицокнул языком — вот, мол, тебе ещё загадка. — Эта светлая в голубизну, если приглядеться. Не белая, ну, то есть, не молочная. Не было таких салфеток у нас в ресторане, я точно помню.
— И что? Из дома взял. Делов-то…
— Ха! Из дома… Ты дома салфетками пользуешься?
— Конечно, — фыркнул Индия, разведя холёные руки.
— Гм… Неудачный пример. Спрошу по-другому. Много ли наших простых советских граждан пользуются дома салфетками?
— Нет. Если только это не вязанные салфетки, что на телек кладут зачем-то все поголовно. И чтобы непременно уголок кружевной на кинескоп спадал, чтоб ни черта не видно было. А так все порядочные граждане газетой, в основном, пользуются. И для жопы, и для рук.
Гоша, мужик умный и ухоженный, похохмить все-таки любил попроще.
— Вот и я так подумал…
— Погоди, — Гоша снова сощурил глазки и взял салфетку в руки. — Это же… Это же из ресторана «Волна».
— Что?
— Салфетка.
— Почему так думаешь? Ты что, в глаза каждую салфетку знаешь?
Гоша только присвистнул — мол, не лезь, молодёжь, куда не ведаешь.
— Я в ресторанных делах уже пятнадцать годков. Поработай с мое там, Курсант, и не только салфетки узнавать будешь. У них стиль заведения под океан. Фирма, мол. Был в «Волне»? Новый ресторан построили. Ну, как новый, три года назад запустили.
— Не доводилось.
— Это возле Центрального парка. Там еще пустырь был. И школа милиции недалеко.
Тут уж грех было не вспомнить
— А, понял, — отреагировал я.
— А салфетка действительно голубым отливает, не показалось тебе. Вот, глянь на свет… Ненашенская это продукция. Импортная. Я такие тоже хотел себе заказать в ресторан, но когда узнал, что импортная вещь, передумал. Какую-то бумагу из-за бугра тащить? Я понимаю еще, виски или вермут. А это? Ну нафиг, я лучше туалетную бумагу на лоскуты порежу и на стол выставлю.
Он только фыркнул.
— Слушай… А где-нибудь в городе еще могут такие салфетки использоваться?
— У нас немного ресторанов. Можно проверить.
— А в столовых?
— Ха, вот сразу видно, давно ты в родных краях не был. Это тебе не Москва, Курсант. Где ты видел салфетки в столовках Новоульяновска? В лучшем случае, туалетная бумага на столах. И то не везде.
— Ты прав… Просто убедиться хотел. Это значительно сужает круг поиска.
— Это что получается? — Гоша наморщил лоб и поскреб щетину на подбородке (нечасто я его видел небритым), ему явно нравилось играть роль моего напарника-сыскаря. — Что Артемий недавно был в этом самом ресторане? А потом и в ресторане «Октябрь», на твоей свадьбе…
— Ходок по ресторанам, однако, наш товарищ любитель молоденьких девушек.
— Ну точно, либо режиссер, либо актер.
— Проверим… Наведаюсь я в эту стильную «Волну», покажу фотку, может, опознает его кто.
Адрес Красноборова я не стал спрашивать у Осинкина, а собирался узнать его из сводки. Место, где был изъят под окном «ТТ», в ней уж точно должно было фигурировать. Я знал, что экземпляр-копия суточной сводки имелся у начальника экспертно-криминалистического отдела — Вити Драгунова. Моего недруга в прошлом, а ныне — хорошего приятеля…
Ради такого дела пришлось заскочить в УВД. За много лет моего отсутствия управа ничуть не изменилась. Разве что мрамор на стенах в холле чуть потемнел. Красные флаги перед крыльцом немного выцвели и уже не так уверенно колыхались на ветру грядущих перемен.
— А зачем тебе сводка? — из любопытства спросил меня Витя, но тут же вывалил передо мной на стол в своем кабинете кипу подшивок.
Меня чуть не завалило бумагами. На столе не осталось свободного места. Погрудная статуэтка Ленина потеснилась на край столешницы.
— Ого! Ты их все хранишь? На фига?
— Еще со времен Аристарха Бенедиктовича, — не без гордости заявил Витя, уже хлопоча и разливая по кружкам чай. — Тебе с лимоном или с сахаром? — пытался пошутить про дефицит коллега.
— И с тем, и с тем, — ответил я.
— Хорошо, только лимона нет.
— Сойдет. Сахару пять кусков положи, я сильно сладкое не люблю, — не преминул подколоть я в ответ, и тот коротко хмыкнул в знак понимания. — Ну, рассказывай… Как жизнь молодая?
— Пока не пришибает, — вздохнул Витя.
— Что так невесело?
— Да достало все… Кримтехника старая, денег на фотопленку не дают. Про закрепитель и проявитель вообще молчу. Мы сами его из химикатов мешаем. Тут на днях глянцеватель барабанный сломался, так теперь, веришь, фотки на батарее сушим. Они потом в трубочку сворачиваются. Я начальнику сказал, он говорит, пиши рапорт и отдай тыловику. А тыловику все пофиг, у него таких рапортов — можно стены вместо обоев обклеивать. Зато как напьется, хвастается, что без единого рубля дом себе и сыну построил. А как это возможно? Вот то-то и оно. Бардак какой-то в стране начинается. Ты-то как? На свадьбе так и не поговорили путём.
— Ну да, свадьбы, они не для этого, — улыбнулся я и тут же кивнул его заботам: — Я ничего… У нас таких проблем нет, как на земле.
— Ну так… Москва же. Еще и МВД СССР.
Я развел руками — мол, не я решаю, кому колбаса, а кому свиной хрящик.
— И ты держись. Вот на таких, как ты, и держится вся милиция.
— Да я что? Не жалуюсь. Тебе только рассказал по старой памяти. Так сводка-то тебе зачем?
— Надо мне адресок один проверить, — я ткнул пальцем в строки фабулы, что сухо описывали грабеж с проникновением в квартире гражданина Красноборова, где в составе СОГ (следственно-оперативной группы) была вписана и фамилия Драгунова. — Расскажи мне про этот выезд. Я вижу, ты там тоже был.
— Без проблем, только тебе зачем это? Ты же маньяками, вроде, занимаешься. Краденое незаконное оружие — не твой уровень.
Я не стал юлить. Вите я доверял, тем более, мне могла понадобиться его помощь как криминалиста. Наш штатный всезнайка Катков благополучно укатил вместе с остальными из нашей группы в Москву, а в одну голову мне всё не решить.
Витя дал слово, что все, что я скажу, останется между нами, и я изложил самую суть.
— Во дела… — чесал он макушку, когда я закончил рассказ. — Ну, это явно не местные на Индию наехали. Здесь он у нас неприкасаемый.
— Чой-то неприкасаемый? — недоверчиво хмыкнул я.
— А ты будто не знаешь? Конторские его покрывают. С милицией у них негласная договоренность есть — в катран его не соваться и бизнесу не мешать. Он, вроде как, стучит на них.
— Гоша не стукач, — заверил я. — Но молчаливым согласием позволяет у себя в заведении ошиваться некоторым элементам, что как раз-таки стучат куда надо…
— А, тогда ясно. Хорошо устроился.
— Не спорю, вот только кому он теперь помешал? Ты на той квартире у Красноборова ничего подозрительного не заметил?
— Да как же не заметил? Еще как заметил… Скупщик он.
— Ого… а мне Осинкин сказал, что оружием приторговывает.
— И этим не брезгует, — кивнул Витя. — Только на одном оружии столько денег не поднимешь, у нас не столица и не Ленинград. Не зря же его шпана обнесла. Пистолеты им на фиг не нужны, им камешки и купюры подавай.
— Говорят, наркоманы это были.
— А-а! То, что от них ацетоном несло? Не думаю, что это наркоши. Ацетоном облились, для отвода глаз, вернее сказать, для отвода носа, и выставили квартирку.
— Во как? Думаешь, не наркоманы?
— Уверен. Травокуры — народ, по большей части, безобидный. А эти же как, они грамотно сработали, четко и быстро. И главное, среди бела дня и без машины.
Что-то не очень сходится.
— Странно… — выдал я вслух.
— Что странно?
— Ну если говоришь — грамотно, то почему среди бела дня и без машины? Куда они ворованное уволокли? На горбушке…
— Да потому что среди бела дня никто и не подумает, что ограбление происходит. Это, во-первых. А во-вторых, они как раз под наркоманов и притворялись. Одежонка обтерханная, машины нет, все на своих двоих. Теперь вся милиция шерстит любителей каннабиса. А они, скорее всего, даже сигареты не курят.
Витя посмотрел на меня с ухмылкой.
— Ну, это ты сам должен догадаться.
И сидит ведь, ждёт.
— Да говори уже! Откуда ты знаешь?
— Собака у нас пошла по их следу. Только он быстро, что называется, простыл. С поклажей нелегкой — слишком уж резвый они марш-бросок устроили. Я вообще думаю, что это спортсмены были.
— Какие ещё спортсмены? — насторожился я.
— Да черт знает. Развелось сейчас. Борцы, боксеры какие-нибудь или каратисты. Карате, правда, сейчас под полузапретом, но секции-то все равно, как грибы растут.
— Ясненько… Хороший ты криминалист, майор Драгунов.
— Обращайтесь, майор Петров.
Одежду для визита к Красноборову я подбирал тщательно. Свои советские в доску рубаху и пиджак сменил на темную водолазку. Поверх нее напялил пиджак тоном светлее. Вельветовый с кожаными вставками на локтях. Нацепил новенькие джинсы с ремнем с овальной пряжкой и модные штиблеты из воловьей кожи. Всем этим я разжился у Гоши, спасибо ему. Размерчик, правда, немного тесноват, но терпимо. Еще сигару в зубы — и вылитый гусар фарцы или некий элемент криминальной направленности. Посмотрелся в зеркало… Похож на стилягу, коих в «Крокодиле» любят карикатурить.