Я не сдержался и фыркнул.
— Разве я сказал что-то смешное, товарищ младший сержант? — вновь нахмурился тот, повернув ко мне голову. — Оборзел, воин?
— Так точно, смешно, — я не собирался пресмыкаться перед этим подобием на офицера. Уже с первых моментов я понял, что за быдло возглавляет группу внутренних войск. Его что, специально подослали? — На итоговом испытании вся наша группа видела, как стойко и доблестно ваши подчиненные «Рэмбо» не справились с поставленной задачей. У них под носом устроили пожар, проникли посторонние, пронесли взрывное устройство и использовали его на пункте управления энергоблоком. Они даже ничего не поняли, хотя заранее были оповещены. Да-а… И чему вы нас хотите научить?
— Чего? Ты смеешь делать мне замечания? — побагровел тот. Было очевидно, что такого «быдло» совершенно не ожидало. — Это залет, товарищ… Фамилия?
— Младший сержант Савельев!
— Савельев? А-а… — тот удивленно поднял бровь. — Ну, тогда все ясно! Значит, это про тебя говорили, что не умеешь соблюдать субординацию, перечишь старшим, отказываешься выполнять команды? А уж инициатива твоя… Черт возьми, мне тебя уже придушить хочется. А как же остальные?
Паршин окинул наш строй насмешливым взглядом.
— Насколько я знаю, за все время никто из вас по-настоящему не служил? Ничего, мы это исправим! Всем три наряда вне очереди!
— Это предвзятое отношение, товарищ офицер! — процедил я, буравя его ненавистным взглядом.
Тот подошел вплотную, слегка толкнул меня в грудь.
— Предвзятое? Ты рот свой прикрой, сопляк! От вас избавились, словно от ненужного мусора. Мне позволено делать с вами все, что захочу, понял?! Комитет больше не контролирует учебный центр, вы теперь вообще никто и ничто… Будешь борзеть, в дисциплинарный батальон отправлю!
Я смотрел ему прямо в глаза и видел там настоящую тварь. Теперь понятно, почему наш командир капитан Гнездов так себя вел — он прекрасно понимал, что происходит и кто будет нашим новым командиром. Вот это! Откуда ж оно такое взялось на моем пути? Черт возьми, каких же дров наломал полковник Андрей, что все обернулось именно таким образом?!
Паршин хмыкнул, затем обернулся.
— Сипкин!
— Я! — лениво отозвался мой старый знакомый. — Выдай Савельеву лопату и пусть копает траншею. Десять метров длиной, полтора глубиной. Пока не закончит, не спит. Ты контролируешь. Понял?
— А то! — довольно ухмыльнулся тот.
— Вот и отлично. Будем выбивать из тебя дерьмо! — усмехнулся старлей. — Кстати, привет тебе от моего дяди, подполковника Рыгалова. Помнишь такого?
Да твою-то мать… Опять этот Рыгалов! Чтоб эта собака где-нибудь… Эх! А ведь я его давно уже со счетов скинул, думал, что произошедшее на полигоне в Молькино осталось в прошлом. Как бы не так — прошлое догоняет меня, напоминая о принятых решениях.
— Рыгалов? — я демонстративно хмыкнул. В голосе звенела сталь. — Эта убогая пародия на человека? Которая прикрывается солдатами, считая себя эталоном офицерского состава?
Кажется, я немного перегнул палку. Рука у старлея дрогнула, наверное хотел применить силу… Но всё-таки он сдержался.
— Ну ты… Еще раз проявишь неуважение, лишу тебя и всю вашу шайку суточного рациона! — прошипел он, глядя мне в глаза.
— Что за беспредел? — Горчаков хотел выйти из строя, но один из лейтенантов шагнул навстречу. На его морде буквально читалось, что они только и ждут, чего-то подобного. Сценарий происходящего был запланирован заранее — это было практически очевидно.
— Сержант, ты ничего не перепутал? — усмехнулся Паршин.
— Виноват! — процедил старшина.
— Вот и отлично! А в качестве наказания, вы лишены ужина!
Это был полный беспредел, творилось что-то невообразимое. Сложно было поверить, что это происходило на самом деле.
Когда все три офицера отошли в сторону, мы собрались вместе, чтобы обсудить произошедшее.
— Ну чо, Савельев! Пошли! — позади меня вдруг раздался голос сержанта Сипкина. Обернулся и впрямь — тот стоял за мной. На глуповатом лице все было понятно… Тупой как пробка, зато гордости и самолюбия выше крыши. Таким в армии хорошо, если ума хватит пристроить свой зад в теплое место. Этот пристроил.
— А не хочу, — ответил я, наблюдая за его реакцией.
— Не дури, Савельев! — надменно произнес здоровяк. — Хуже будет!
— Херня какая-то происходит! — угрюмо пробурчал Горчаков. Настроение у всех было откровенно дерьмовое. Складывалась такая ситуация, что любое предпринятое нами действие могло еще больше ухудшить обстановку.
— Какого черта он лишает нас ужина? — возмутился Денисов. — Разве это вообще возможно?
— Не законно! — ответил я, пытаясь взять себя под контроль. — Но сейчас мы все равно ничего не сможем сделать, без вариантов.
Подошел Генка Иванец — похоже, его тоже прикомандировали. Только на совсем других условиях, по сравнению со мной.
— Леха, я постараюсь выяснить, откуда ноги растут и почему этот Паршин так себя ведет, хорошо? Ты главное, пока не шуми.
Гена был прав.
— Ладно, посмотрим, что будет дальше. — кивнул я, поборов недовольство. — А пока, потерпим! Вдруг, что-то изменится.
Взглянул на сержанта. Сипкин стоял чуть поодаль и ухмылялся. То и дело зыркал по сторонам, а на меня поглядывал как собака на кошку. Так и хотелось ему вмазать.
Решил, что дальше нагнетать обстановку смысла нет. Иначе и впрямь есть шанс попасть в дисбат, а оттуда быстро выбраться не получится. Очень хорошо представляю, что это такое.
Траншею я все-таки выкопал. Почти к двенадцати часам ночи. Все это время Сипкин торчал со мной. Вместе с ним были и двое его товарищей. Поначалу они забавлялись тем, что кидали в мой адрес непристойные шутки и оскорбления. Иногда пытались кидать в меня камни, но я быстро объяснил одному уроду, что так делать не стоит — сломанный нос весьма болезненная рана. Как говорится, вместо тысячи слов. Жаль не «Рафаэлло». Они все поняли и временно перестали меня провоцировать.
Ужина, естественно, не было. Спать я лег уже в первом часу ночи. В душ сходил в наглую, хотя дежурный по подразделению не разрешил. Но офицеров в казарме не было, а открытого противостояния никто не хотел — ночь, все-таки.
Около часа я лежал на кровати и думал — как же так получилось и что теперь делать? Если так пойдет и дальше, вся моя задумка под серьезной угрозой. Я надеялся, что хоть мы и были прикомандированными, но привлекаться к нарядам на ЧАЭС все-таки будем. Однако оказалось, что я жестоко ошибся…
Глава 17. Новые обстоятельства
Наутро объявили подъем раньше времени, причем только для бывших бойцов «Барьера». Пять тридцать утра — натуральное издевательство над людьми. В качестве ободряющей зарядки всей нашей компании влепили бег вокруг территории аж на семь километров, в то же время «вэвэшники» встали в шесть десять, да и бегали только один километр, в максимально щадящем режиме.
Добежали все, хотя далось нам это нелегко. Каждый понимал, что здесь показывать слабость никак нельзя.
— Ну, что воины, выдохлись? — усмехнулся наблюдавший за пробежкой старший лейтенант Паршин, с секундомером в руке. Он стоял у казармы и глядел на нас с нескрываемым раздражением. — И о вас Гнездов отзывался, как о лучших солдатах советской армии? Просто позор.
— Да какого хрена происходит? — не выдержал Фетисов, с трудом переводя дыхание. — Он что, совсем оборзел?
— Спокойно, — сквозь зубы процедил я, с ненавистью глядя на нового командира. — От нас только этого и ждут. Не поддавайся эмоциям, вспомни, чему нас учили тренингах по психологии.
— Я всю ночь думал и никак не могу понять — как так получилось? — спросил Денисов. — Что должно было произойти, что все обернулось таким вот образом? Гнездова погнали в шею, а с нами поступили еще хуже.
— Разве не ясно? — хмыкнул Артем, хмуро глядя на командира. — Наше старое руководство кому-то перешло дорогу.
По всему выходило, что подразделение «Барьер» — теперь просто бездомный пес, у которого больше нет хозяина. Грубо говоря.
Признаюсь, поначалу я сомневался, думал, что это очередной, очень неожиданный этап обучения, какая-нибудь специальная проверка… Однако слова Павла Сергеевича и разговор в канцелярии убедили меня в обратном… Ну нет, никакая это не проверка. Совершенно ясно, полковник Андрей кому-то сильно помешал, вот его и убрали. А вместе с ним, потихоньку раскидывают и тех, кто с ним работал. Ну и про нас, естественно, не забыли, хотя как по мне — это бессмысленно. Кому мы на фиг сдались?
Разве только слух о наших достижениях уже дошел до того, кому эта информация не понравилась. Вряд ли подразделение восприняли всерьез, но на всякий случай засунули в мясорубку. Что ни говори, а смену командного состава мы ощутили очень хорошо. От таких перемен, обычно, все разваливается само по себе.
К счастью, хоть завтрак прошел нормально. Сипкин и его дружки постоянно косились в нашу сторону, тыкали пальцами, но пока этим все и ограничивалось. Однако напряжение буквально висело в воздухе, отчего настроение у всех было подавленное. Одно дело травить одного-двух человек, но совсем другое семерых. Причем каждый из нас в большей или меньшей степени, мог за себя постоять. Уж мы с Горчаковым точно. Но все равно чувствую, проблем с новыми сослуживцами, как и командирами, мы еще хлебнем, как бы сгоряча не перегнуть палку…
После завтрака мы вернулись в казарму и обнаружили, что наши спальные места вверх дном перевернуты, все вещи валяются на полу, а из тумбочек выброшены ящики с рыльно-мыльными принадлежностями.
— Э-э, что за дела?! — недовольно вскричал Артем, глядя на это безобразие. — Кто посмел?
— Ну, гады! — выдохнул Фетисов. — Сипкин и его бараны!
— Нет, не они. Когда мы ушли, они еще сидели в столовой, — хмыкнул я, поднимая мыло.
— Какие-то проблемы? — спустя пару секунд, раздался голос сзади справа.
Обернувшись, я увидел одного из новых взводников. Фамилии их не запомнил в принципе.