— Нормальный у вас старлей, адекватный. Кстати, это ты грамотно придумал, попасть в сопровождающие, — похвалил Андрей. — Ближе уже просто некуда. Кстати, а сколько будет гостей? Точное число известно?
— Вроде девять человек. Во главе сам Ханс Бликс, директор МАГАТЭ.
— Я в этих аббревиатурах из букв всегда путаюсь, а в этих именах европейских тем более! — словно от зубной боли скривился капитан. — Так и говори, что в числе делегации будет главное лицо всей этой европейской богадельни. Нахрен они сюда приперлись? Своих станций им не хватает? А, кстати, кто встречает?
— Как обычно. Начальник АЭС Брюханов, еще главный инженер. Заместители главного инженера, вот только кто именно, не помню. Ну и переводчики должны быть.
— Дятлов тоже будет? — спросил Андрей.
— Не знаю. Но, скорее всего, да. Еще кто-то из комитетских ребят, недавно назначенных на должность. Из Москвы тоже будут важные люди. Инженеры, конструкторы и всякая шобла…
— Короче, работаем. Я со стороны буду контролировать. Если что, окажу содействие. Главное мне сейчас придумать причину, по которой придется держать вас на виду.
— Угу. А если выяснится, что мы были правы? Как действуем?
— Импровизируем, — улыбнулся курсант. — У меня всегда так, заранее редко что планирую. А вообще, главное не поднимать шума. И уж тем более ни в кого не стрелять.
— Хорошо. Принял.
Постояв еще несколько минут, мы разошлись. Андрюха отправился в сторону четвертого энергоблока — все-таки капитану предстояло решить, как он будет перемещаться между блоками. Будет крайне подозрительно, если стажер будет бродить по пятам за комиссией, однозначно, кто-то из чекистов среагирует и поинтересуется, что за дела…
Я хорошо знал, что с безопасностью на Чернобыльской АЭС всегда было плохо — имелось множество докладов, только вот не на все из них была реакция.
Очевидно, что помимо Алексея Владимировича, у Андрюхи других знакомых в комитете не было. С одной стороны плохо, с другой хорошо. Но по этому поводу я не заморачивался.
В общем, я сначала вернулся на проходную, затем дождался, пока вернется наш командир. Когда тот появился, прямо на ходу дал знать наряду, что началось. Напомнил мне, что на протяжении всего обхода, я должен держаться рядом с ним, сопровождая иностранную делегацию.
Автобус с гостями въехал на КПП.
Первым делом они должны были пройти в административный корпус, где мы и находились.
Мимо нас прошествовал сам Виктор Брюханов, за ним по пятам семенил главный инженер Николай Фомин. Далее следовали Ситников и Дятлов, заместители главного инженера по эксплуатации первой и второй очереди. С ними было двое молодых сотрудников комитета госбезопасности, какой-то профессор из Москвы и четверо инженеров. Их фамилий я не знал, но точно был уверен в том, что они прибыли из столицы Союза — постоянно о чем-то спорили друг с другом и вообще, вели себя как типичные ученые.
Гостей действительно оказалось девять человек. С ними прибыло еще двое переводчиков.
Хоть мне и было крайне любопытно, я держал себя в руках и старался смотреть на людей так, чтобы не выглядеть при этом идиотом и не привлекать к себе внимания. Журналисты тоже имелись, но их дальше КПП не пропустили по соображениям безопасности. Нашей стороны тоже было два переводчика — мужчина и женщина, оба лет двадцати пяти.
Когда же комиссию торжественно встретили, их первым делом повели в сторону «золотого коридора». Ханс Бликс, которого я узнал сразу (спасибо документальным фильмам, что я много раз видел в прошлой жизни), что-то активно обсуждал с московским профессором. Говорили преимущественно на английском языке, жаль моих скромных знаний не хватило, чтобы уловить суть разговора.
Вообще, следить и слушать сразу за всеми, оказалось достаточно сложно.
Я и старший лейтенант Озеров замыкали делегацию, на даже не обратили внимания. Че за «Барьер», кто такие? Никого такие мелочи не интересовали.
Все то время, пока мы следовали за ними, я гадал в голове, кто из них куратор. Списка должностей, которые занимали члены комиссии, нам почему-то никто не предоставил, поэтому можно было только догадываться, кто из них кто и в какой области науки работает. Также, я плохо представлял цель их прибытия — этого нам тоже не сообщили. В приказе, что зачитывал нам Озеров перед заступлением в наряд, было сказано, что это научно-техническая проверка с целью обмена опытом с зарубежными коллегами. Как по мне, там была написана полная чушь.
Сначала мы посетили первый энергоблок, оттуда перешли в помещения «ГЦН», затем почему-то сразу вышли в машинный зал. Там пробыли недолго, вернулись обратно в «золотой коридор». Прошествовали мимо второго блока, который был полностью идентичным первому и никакого интереса у гостей не вызвал. На третьем энергоблоке задержались дольше — западные специалисты удивлялись, почему над новыми реакторами нет защитных колпаков. Тема действительно была больная и избитая — все ради экономичности. О безопасности наши инженеры не думали, ведь все были уверены, что реакторы РБМК не взрываются. В принципе. Доказано академиками. Только этих доказательств никто и никогда не видел.
Разумеется, иностранцы знали об этом и раньше. Видимо, сейчас их удивление было направлено на то, что по сравнению с блоками первой очереди, во второй этот серьезный недостаток не был устранен. Учитывая, что третий энергоблок начал работу с восемьдесят второго года, получалось, что с тех пор новых комиссий не было?
Таких подробностей я не знал, слишком уж специфичная информация. Да и вряд ли в ней было что-то существенное.
Внутри реакторного зала стоял мерный гул — работал сам реактор и куча другого оборудования. Люди работали как обычно, не было ничего подозрительного. Обстановка спокойная, все шло в штатном режиме.
Не теряя бдительности, я внимательно следил за всеми гостями. Делегация разбрелась по реакторному залу, отчего я ощутимо напрягся. Одно дело следить за кучкующейся группой и совсем другое, за разбежавшимися по реакторному залу отдельными лицами. КГБшники поначалу вели себя как гордые сторожевые псы, видимо в силу молодости или осознания важности мероприятия, но постепенно расслабились.
Никто из работников ЧАЭС не старался уединиться, никто не обсуждал что-то в сторонке. Гости осматривали зал, обсуждали друг с другом и руководством станции рабочие моменты. В общем, была вполне рабочая атмосфера. У меня возникли сомнения, что мы занимаемся ерундой…
Обратил внимание, что на верхней отметке, у выхода из реакторного зала, на металлическом помосте показался Андрюха Петров, с мотком какого-то провода на плече. Под мышкой свернутый рулон, возможно, какой-то чертеж. Где он его раздобыл — отдельный вопрос, но маскировался капитан толково. Едва заметно кивнув мне, он двинулся вперед по помосту, имитируя какую-то рабочую деятельность. Снизу вверх смотреть было неудобно — в глаза бил яркий свет от мощных ламп, поэтому до курсанта никому дела не было.
На выходе из реакторного зала непонятно зачем, для прибывших гостей устроили что-то вроде комплимента. На небольшом столике стояли стеклянные бутылки с газированной водой, стаканы, конфеты и печенье. Виктор Брюханов пригласил к столику, но почти никого этот жест не заинтересовал. На меня тоже никто не обращал внимания, поэтому я и дальше выдерживал ту же позицию, а потому и к газировке не прикоснулся. А вот Озеров рискнул.
Тоже блин, додумались. Зачем ставить стол с едой в реакторном зале?! Не могли, что ли организовать все позже, уже после осмотра технической зоны? В более, так сказать, спокойной обстановке.
Взглядом я попытался отыскать инженера «КИП» Донченко, но его нигде не было. Да и не факт, что он вообще появится. Ведь проверить его мне так и не удалось по известным причинам. Да и место дислокации совсем не его, все-таки это третий энергоблок.
Проторчали мы там минут пятнадцать. Я решил, что сейчас мы прямиком отправимся в машинный зал, смотреть на массивные турбогенераторы, но внезапно часть гостей объявила о желании посмотреть соседний четвертый блок. Это меня удивило. Четвертый энергоблок ничем не отличался от третьего, разве только что был самым новым. Чего им там понадобилось было одному богу известно.
Меня это сразу заинтересовало — определенно, это требование было озвучено не просто так. Андрюха, шарил в английском куда лучше меня — едва услышав, он тут же покинул реакторный зал.
Пока мы шли к блочному щиту управления, я заметил, что двое из делегации стали понемногу отставать. Вели себя обычно, непринужденно, но тем не менее, отставали все больше и больше.
Стоит отметить, что переход из третьего в четвертый энергоблок проходил не по «золотому коридору», а по техническим коридорам. Здесь была масса переходов, помещений. Где-то рядом гудели мощные циркуляционные насосы, работало еще какое-то блочное оборудование. Кажется, где-то здесь, с Горчаковым, мы тогда и заблудились.
Я внутренне напрягся, поискал глазами Озерова — все это время он бродил вместе со мной. Гэбэшники шли впереди — определенно, расслабились уже. Очевидно, наша теория была верна и именно этого ждали диверсанты…
Ротный шел за мной, и кажется, с ним что-то было не так. По крайней мере, мне сразу бросилось в глаза его поведение.
— Товарищ старший лейтенант? — поинтересовался я. — С вами все нормально?
— Да, порядок, — сиплым голосом произнес тот, держась за живот. — Что-то прихватило меня. Где-то позади уборная была… Ты иди, Савельев! Я догоню.
Он остановился, резко развернулся и зашагал назад.
Я сразу понял, что дело пахнет керосином. Озеров пил газировку, которую якобы приготовили для гостей. Но почему они даже не притронулись к ней?
Пока я отвлекся на Озерова, один из отставших посетителей, ловко свернул в какое-то боковое ответвление, второй за ним. Я едва успел увидеть их спины. Хлопнула оббитая металлом деревянная дверь.
— Эй! Куда? — негромко крикнул я. Реакции не было, возможно еще и потому, что впереди было довольно шумно и меня просто не услышали.