Меня слегка мутило, затылок был в крови. Глаз, со стороны попадания бутылки, слегка припух. На виске дико пульсировала жилка.
Буравя меня яростным взглядом, Пащенко выхватил из-за пояса второй нож, отдаленно смахивающий на шило.
— Ну, с-сука! Хана тебе! — процедил он, сплевывая кровь.
Рывком он устремился ко мне, занося шило для удара.
Я выждал нужный момент и ударом ноги, зарядил ему точно в ухо, отчего Пащенко полетел на асфальт. Грохнулся, пропахал мордой с громким стоном и почему-то уже не поднялся. А я, ослепленный злостью и яростью, бросился к Семену, который настолько увлекся, что уже не замечал ничего вокруг. Он повалил Юлю на землю и пытался разорвать на ней платье, рыча, словно дикое животное.
— Да не брыкайся ты! — пыхтел он. — У-у, сука!
Подскочив, я ухватил Семена за плечо и резко развернул к себе лицом. Мгновенно нанес ему сильнейший удар в нос. Под кулаком противно хрустнуло, во все стороны брызнула кровь.
Я ударил снова. Затем еще.
Бил снова и снова, сам не чувствуя боли.
Во все стороны летела кровь и даже выбитые зубы отморозка, что собирался изнасиловать мою любимую девочку.
Одной рукой я крепко держал Сему за воротник, другой бил до тех пор, пока тот, окровавленный, не рухнул к ногам полусидящей на траве девушки. Она отползла в сторону и попыталась прикрываться разорванным в трех местах платьем…
Я тут же сорвал с себя рубашку и прикрыл ею Юлю. Девушка еще всхлипывала, но держалась молодцом.
— Все, солнце, — бормотал я, помогая ей подняться. — Все, закончилось. Что он с тобой сделал?
— Ничего, — пробормотала она дрожащим голосом. — Ничего, только платье порвал и едва волосы не вырвал. У них совсем крыша поехала, звери… Этот маньяк хотел меня изнасиловать!
— Уже все, — пробормотал я, морщась от головной боли. — Ничего он тебе больше не сделает. Если бы не чертова бутылка…
На шум уже бежал патруль милиции, который непонятно где носило до этого. Убегать я не собирался — доказательства того, что на нас напали эти отморозки, были налицо.
Когда они подоспели, остановились в нерешительности.
— Гражданин, отойдите от девушки! — потребовал старший сержант. — Без глупостей!
Я спокойно подчинился и отошел в сторону.
— Документы! Что здесь произошло? — жестко спросил второй, оглядывая место происшествия.
— На нас напали эти двое, — дрожащим от волнения голосом, сказала Юля. — Тот, что лежит на клумбе хотел меня изнасиловать, а второй угрожал ножом перерезать горло. Алексей, мой парень. Защищал меня.
Сема лежал на спине, вяло шевелился и стонал. Его разбитая морда даже отсюда выглядела кошмарно. А вот Пащенко лежал на асфальте и даже не двигался. Когда его перевернули на живот, выяснилось, что тот мертв. При падении, оружие, зажатое в правой руке, прошло между ребрами и вонзилось в сердце.
— Твою налево! Да он труп… Так! Карпушин, вызывай наряд! — скомандовал старший сержант. Затем, глядя на меня добавил: — Гражданин, вы задержаны!
Через несколько минут приехал служебный УАЗ, нас тут же поместили внутрь. Юлю в салон, а меня запихали в кандей. Юля возмущалась и кричала на сержантов, но те только и знали, что одно слово:
— Разберемся!
Пока вызвали следственную группу, пока с нами провели беседу оперативники — прошло больше двух часов. Мне оказали первую помощь — забинтовали разбитый затылок, заклеили ссадины на лице лейкопластырем. С шишкой и разбитым носом в таких условиях особо ничего не сделаешь, потому оставили как есть. Затем нас все-таки доставили в «РОВД».
Юлю, как пострадавшую, пригласили в кабинет к только что прибывшему на службу следователю, а меня, без всяких разговоров, сразу сунули в одиночную камеру КПЗ.
Я даже не сопротивлялся, мне было совершенно не до этого. Думал о том, что я превысил самооборону и сам того не ожидая, случайно убил урода Пащенко. Ведь это после моего удара он упал на асфальт. Видимо, шило, под неудачным углом вошло в плоть и попало в сердце. Впрочем, это еще нужно доказать.
Как бы там ни было, но теперь эта тварь больше никому не сделает плохо.
Вот только, что теперь будет со мной? Сегодня пятое апреля и меня по любому привлекут к следствию. Это может серьезно помешать выполнению поставленной задачи… Наверное, придется посидеть в камере! Вот дерьмо, как же не вовремя!
Успокоил себя тем, что Гриша с Виктором сами разберутся с мелкими проблемами, а меня не будут держать больше трех недель.
Я взглянул на свои опухшие кулаки — костяшки сбиты, кожа содрана. Это наглядный результат того, как я неистово дубасил морду Семена. Кем бы ни был этот отморозок, компании Пащенко он точно был достоин.
В соседней камере сидел какой-то пьяница, который горланил пьяные песни собственного сочинения и постоянно твердил одно и тоже, что он не алкаш. Пару раз приходил сержант и давал ему понять, чтобы тот заткнулся. Правда, хватало его ненадолго.
У меня жутко болела голова, но на просьбу дать мне таблетку обезболивающего, проходящий мимо сержант лишь усмехнулся.
Лишь к утру меня вывели из камеры КПЗ и повели к следователю. К моему удивлению, им оказался уже знакомый мне капитан Рогов. Тот самый, что два года назад пытался пришить мне липовое обвинение по избиению Генки Иванца. Помнится, я его тогда жестко осадил, на что тот явно затаил обиду.
— Какие люди! Товарищ Савельев! — воскликнул он, когда увидел мою потрепанную морду. — Проходи, садись. Панкратов, сними с него наручники.
— Есть! — пробурчал сержант. Погремел ключами, но все-таки снял с меня наручники, после чего удалился из кабинета.
— Вы что теперь прокурорский, товарищ капитан? — спросил я, вспоминая слова конвоира, что вел меня к следаку.
— Можно сказать, да. Сменил направление, так сказать. Ну, рассказывай, Алексей… — вздохнул он, усаживаясь за свой стол. — Что там у вас произошло?
— Я уже рассказывал.
— А ты еще раз расскажи, поподробнее, — посоветовал капитан.
Тяжко вздохнув, я попросил воды.
Рогов хмыкнул, но выполнил мою просьбу и налил мне пол стакана воды из графина.
Выпил. Стало немного легче.
— Где Юля?
— Гражданка Кошкина? — уточнил Рогов. — Она здесь, в «РОВД». В соседнем кабинете, с ней работает психолог. Итак? Это что, продолжение старой истории?
Ну да, ведь в прошлый раз мне пытались припаять не только избиение самого Генки, но и его подельников. А тогда Пащенко был его корешем…
— Можно и так сказать, — ответил я. — Что меня ждет?
— Пока что новости для тебя не очень хорошие. Но мы разберемся. Ты вот что… Для начала расскажи мне все, как было. А дальше посмотрим. Кстати, как Павел Сергеевич?
— Не знаю. Давно его не видел.
Рогов кивнул и взяв авторучку, приготовился записывать мои показания.
— Мы с Кошкиной вышли из кинотеатра «Прометей», примерно в десять с лишним вечера. Нас окликнул гражданин Пащенко. С ним был еще один, какой-то Семен. Его я видел в первый раз.
— Дальше!
— Они начали оскорблять. Затем тот, кому я морду разбил…
— Это был гражданин Клюев. Тот еще фрукт, недавно вышел из колонии, — скривился капитан. — Сидел за изнасилование.
— Этот Клюев, угрожая расправой, бросился на меня. Завязалась драка, затем Пащенко бросил мне в голову бутылку, отчего я упал на асфальт, где меня начали бить. Затем Клюев попытался изнасиловать Юлю. Я вырвался, ударом ноги повалил Пащенко на асфальт, а сам бросился к Клюеву. Вот и все.
— Любопытная история. Только подробностей не хватает.
— Что будет? Превышение самообороны?
Рогов смерил меня испытывающим взглядом, затем цыкнул.
— Очень может быть. До десяти лет. Ты понимаешь, что натворил?
— А я-то тут причем? Разве я с ножом на себя бросался? Да там даже отпечатков моих нет. Тем более, ваша следственная группа должна была найти и второй нож, который тоже был в руках Пащенко.
Рогов быстро и часто закивал.
— Ну, судебно-медицинская экспертиза покажет, так это или нет. А пока, товарищ Савельев, вам придется посидеть у нас.
— У вас же есть свидетель! — возразил я.
— Не совсем так. Она заинтересованное лицо. А вдруг вам с ней стало скучно и вы сами напали на Пащенко и Клюева?
— Вы смеетесь?
Капитан Рогов не ответил. Вместо этого он громко крикнул:
— Панкратов, этого обратно в камеру!
Сержант, с каменным лицом вошел в кабинет, ухватил мои руки и хотел уже нацепить на меня наручники, как вдруг на столе у Рогова зазвонил телефон.
— Следователь Рогов, слушаю! — лениво отозвался он. И тут же изменился в лице.
Он только слушал, кивал и покрывался потом. Затем тихо произнес:
— Понял, сделаю.
Затем он положил трубку обратно на аппарат. Вздохнул, посмотрел на меня с недовольством.
— Что ты за фрукт такой, Савельев? — недовольно процедил он, затем добавил. — По тебе звонили, из комитета госбезопасности.
Я не ответил. Кто мог по мне звонить? Что за хрень?
Капитан, взял папку со стола, вытащил оттуда лист бумаги и протянул его мне.
— Что это?
— Подписка о не выезде, — пояснил Рогов. — Распишись. Из города ни ногой, пока идет следствие ты всегда должен быть на связи. Понял?
Я молча кивнул.
— Тоже самое касается гражданки Кошкиной. Все, брысь отсюда, — с досадой ответил капитан, убирая подписанный документ.
— Где она? — напоследок спросил я.
— В тринадцатом кабинете… Панкратов, проводи…
Глава 20План подготовки 2
Когда я вышел из кабинета следователя, первым делом отправился на поиски Юли. В тринадцатом кабинете никого не оказалось, а сопровождающий меня сержант забил болт, потерявшись по пути.
Несмотря на сильную головную боль, я пытался размышлять о том, кто же позвонил Рогову? Что такое ему сказали?
Если подумать, то это мог быть кто-то из чекистов. Значит, за мной все еще кто-то наблюдает. Выходит, наивно я полагал, что больше не представляю для них никакого интереса? Да к черту, главное чтобы не мешали. К тому же, может это вообще не они.