Когда патруль удалился на приличное расстояние, я приподнялся, быстро осмотрелся и прошипел:
— Гриша, лезть за Виктором! Сетку не задень, греметь будет.
Журналист кивнул, быстро и аккуратно пролез под оградой и уже через несколько секунд оказался рядом с напарником. А я, замаскировав более ненужный болторез в зарослях густой травы, хотел свериться маршрутным листом, но передумал. Проверив свою экипировку, тоже перебрался на ту сторону.
Взглянул на часы. Нахмурился — мы безнадежно опаздывали! Уже было двадцать минут двенадцатого… Слишком много времени ушло на то, чтобы пешком добраться от дороги до территории электростанции. Дорога то и дело разветвлялась, петляла, а в темноте попробуй разбери что и где. Но все же, хоть мой план, хотя уже и пошел не по сценарию, еще можно было реализовать…
Из-за стечения обстоятельств, мы потеряли машину и свернули не там, где нужно. В итоге оказавшись между третьим и четвертым энергоблоком, с обратной стороны машинного зала, мы остановились в нерешительности. Для того чтобы осуществить задуманное нам требовалось полностью обогнуть весь корпус машинного зала, оказавшись на торцевой стороне четвертого энергоблока. Само собой патрули там тоже ходили, вот только маршрутный лист, что накидал мне Горчаков, их передвижений не включал, поэтому дальше нам следовало перемещаться вслепую…
— Дерьмо! — выругался Григорий, глядя по сторонам. — Вот попали!
— Нормально! Попробуем ускориться! — сдержанно выдохнул Виктор, вооружившись биноклем. — Сейчас, осмотримся и пойдем дальше.
Благо на хорошо освещенной территории ЧАЭС все патрули было видно издалека. Правда и нас тоже, но при этом у нас было некоторое преимущество — о нашем присутствии никто не знал. Или, почти никто — уж не знаю, что именно и кому Артем рассказал о нашей псевдооперации.
От внешней ограды до стены машинного зала было почти сто пятьдесят метров — их нужно было преодолеть одним быстрым рывком. Справа был водопроводящий канал, вспомогательная насосная станция. К счастью, на территории было много и других мелких объектов, за которыми мы и воспользовались как укрытиями.
У меня даже возникла мысль, что можно попробовать забраться на крышу машинного зала и по ней перебраться на корпус энергоблока, но ничего не получилось. Лестниц было только две, да и те подняты вверх и заблокированы. А других проходов в прямой видимости я не заметил.
Неожиданно вспомнил слова одного из наших преподавателей, которые еще прошлым летом обучали нас специальным предметам в учебном центре «Барьера». Тот говорил, что на станции имеется много запасных и пожарных входов и выходов запертых изнутри по соображениям безопасности и чтобы исключить проникновение тех лиц, коим нахождение в технических зонах запрещено. И это правильно, иначе получился бы проходной двор.
Добраться до высокой стены машинного зала было несложно, но заняло аж десять минут — пришлось обходить азотно-кислородную станцию, а после пропускать возвращавшийся обратно патруль. Как назло, те еще остановились и решили покурить, чего естественно им делать не разрешалось. Тем более на территории.
— Да хватит уже трепаться вам! — тихо процедил Виктор, наблюдая за спинами патрульных. Затем посмотрел на меня и добавил. — Дискотеку обсуждают… Тьфу!
Стоит отметить, что после укола обезболивающего, наш пострадавший во время гонки водитель, практически перестал шипеть от боли, вновь вернувшись в колею. Жаль ненадолго. Хорошо, что я прихватил с собой аптечку, иначе от такого помощника толку было бы мало. А как ни крути, что Виктор, что журналист были мотивированы выше крыши, особенно Гриша. Он вообще считал своим долгом участвовать самым непосредственным образом и предотвратить очередную аварию, которую планировали те же люди, что и все ранее случившиеся инциденты.
И я это понимал. Если теория Григория верна, то получалось, что все предыдущие аварии были так, жалкой репетицией перед масштабной Чернобыльской…
Стена машинного зала была выполнена из тех же белых плит, что и все остальные станционные здания. На уровне примерно трех метров от земли располагались обзорные окна, с небольшими разрывами тянувшиеся на длину всех восьми турбогенераторных отделений. Оттуда раздавался мерный гул — работа мощных турбин, что вырабатывали электричество.
Виктор, осмотрев стекла, предложил вариант разбить одно из них и влезть внутрь, но я тут же отмел эту идею. Во-первых, шум мог привлечь патруль, а во-вторых, мы оказались бы внутри машинного зала, у турбогенераторов. Меня это совершенно не устраивало — слишком много свидетелей, а мы должны пробраться в БЩУ незамеченными. А еще высота в три с лишним метра оказалась непреодолимой — веревок-то у нас не было.
Как ни крути, а единственное решение состояло в том, чтобы двигаться на запад, в обход всего четвертого энергоблока. Далековато, опасно, но куда деваться?
— Время? — спросил я, выглядывая из-за угла с биноклем.
— Двадцать три сорок девять, — отозвался Гриша.
— Опаздываем… — нахмурился я. План приходилось перестраивать.
Скорее всего, сейчас оператор управления реактором и старший смены выводили РБМК на нужный режим работы, необходимый для проведения эксперимента. Пока еще они не столкнулись с провалом в ксеноновую яму, поэтому персонал спокоен и действует по протоколу. У нас есть примерно минут тридцать до отключения локального автоматического регулирования.
— Быстро за мной, — скомандовал я, затем уже в движении, добавил. — Пригнитесь и не вздумайте включать фонари! Если нас увидят сейчас, проблем не оберемся!
Бегом, быстрыми и короткими перебежками двинулись вперед. Благо, вдоль стены имелся небольшой, но глубокий водосток, который оказал нам услугу. Так мы преодолели метров двести, правда, несколько раз упирались во вспомогательные здания, обнесенные решетками. Две из них пришлось обходить по периметру, еще через одну просто перелезли. Наконец, к десяти минутам первого, мы добрались до угла здания.
Перед нами был огромный корпус четвертого энергоблока. Массивная вентиляционная труба, подсвеченная красными огнями, нависала над энергоблоком словно надгробие над могилой.
От осознания того, что он рванет чуть больше чем через час, мне стало дурно.
— Леха, ты чего встал? — окликнул меня журналист.
— Задумался… — отозвался я.
Двинулись дальше и буквально чудом не налетели на очередной патруль. Те как раз вышли из-за угла компрессорной станции и остановились. Виктор молниеносно катился вниз, Гриша за угол. А я так и остался стоять в тени, всего в десяти метрах от патрульных.
Узнал в одном из них младшего сержанта Фетисова. Только сейчас у него на плечах были уже сержантские погоны. Ну, в любом случае, как бы мне не хотелось с ним поговорить, высовываться не стоило. И на то была масса причин.
До конечной точки отсюда было примерно метро триста пятьдесят, может чуть больше. Но это по прямой, а если обходить все объекты, то расстояние можно было смело увеличивать вдвое. К счастью, патруль прошел мимо и мы продолжили движение. На территории Чернобыльской АЭС постоянно что-то гудело, шумело. Тут и там были слышны звуки, похожие на сброс пара под давлением. Что именно это было, никто из нас выяснять не собирался — фоновый шум отлично скрывал случайные посторонние звуки.
Мы прошмыгнули под эстакадой, обошли пристройку, в которой размещались главные циркуляционные насосы. До стены разделения третьего и четвертого энергоблоков добрались быстро, правда, в темноте едва не переломали себе ноги. Здесь была относительно затемненная сторона, поэтому удалось ускориться и проскочить сразу пару сотен метров.
— На часах двадцать пять минут первого! — выдохнул я, когда мы оказались на месте. — Ищите лестницу! Она должна быть где-то здесь.
— А точнее? — хмыкнул Виктор, осматривая стену.
— А поточнее не скажу, — в спешке парировал я. — Когда я был тут в прошлый раз, здесь была сильная метель и наметены сугробы снега.
Несколько минут ушли на то, чтобы обойти всю западную стену, но, в конце концов, нужную лестницу мы обнаружили. Первым на крышу полез я, за мной Виктор, а последним Григорий, таща за собой дозиметр. Забравшись на первый уровень, я остановился и осмотрелся — именно отсюда сорвался куратор, когда пытался сбежать. Обледенелая поверхность сыграла против него, собственно, поэтому сбежать у него и не получилось.
Дальше вторая лестница, ведущая на верхнюю отметку третьего энергоблока. Ее преодолели без проблем, правда от высоты и раскинувшейся под нами картины аж дух захватывало. Огромная, хорошо освещенная территория ЧАЭС по своему завораживала — ну кто еще похвастается тем, что видел все это до техногенной катастрофы?
Вместе с тем я подумал об Андрее. Где он может быть?
Петров был в курсе того, что мы собираемся в десять вечера, но без подробностей. Сейчас план практически посыпался, правда, ни Гриша, ни Виктор об этом не знали, могли лишь догадываться. Чего только стоило мне сохранять непринужденный вид…
Прошмыгнувшись по крыше мы нашли то самое помещение, где ранее куратор разбил стекло. Свет в нем не горел, значит, внутри никого нет. Аккуратно вскрыв ножом раму и вытащив стекло, Виктор обеспечил нам возможность проникнуть внутрь.
— Кому-то нужно остаться здесь, чтобы контролировать путь отступления, — произнес Григорий, заглянув внутрь. — Лучше пробиваться через кого угодно, но зная, куда и в какую сторону. Может быть мне остаться? О работе реактора и энергоблока я не знаю ничего.
Честно говоря, в его словах был смысл, но мне показалось странным, что он предложил это только сейчас. До этого момента вопрос о разделении группы не поднимался в принципе — мы должны были идти на блочный щит управления все вместе.
— Разделяться нельзя! — возразил я, глядя на отца Курсанта.
— Согласен. Но в его словах есть смысл… — вдруг поддержал его Виктор, взглянув на часы. — Уже без двадцати час! Алексей, мы справимся и вдвоем или ты думаешь, что операторы окажут нам сопротивление? Перекроем двери, заблокируем выход. Отключим телефоны!