Погодин, не опуская рук, пнул свой пистолет. Слишком сильно. Перестарался со страху? Я даже не стал смотреть на Федю — быстро понял, что ошибаюсь. ПМ с грохотом укатился к дальней стене за спиной психопата. Тот на секунду обернулся, будто примериваясь, какой из стволов ему проще достать.
В это время Федя сделал невозможное. Схватил откуда-то с пола другой пистолет (его я даже и не заметил) и, почти не целясь, выстрелил.
Бах! — выстрел гулко ударил по перепонкам. Сапожников в это время открылся и выдвинул свой корпус из-за летехи.
На груди психопата появилась маленькая дырочка. Одежда вокруг нее вмиг пропиталась кровью.
Молодой отшвырнул его руку с ножом от своего горла, но этого уже можно было и не делать. Шахматист упал навзничь, даже не успев вскрикнуть. Хороший выстрел.
Федя тяжело дышал. Лицо побелело, ствол прыгал в руках и норовил выскочить.
Я подбежал к нему и опустил его руки с пистолетом:
— Все нормально, ты молодец!
— Я — его убил? — Погодин таращился на неподвижное тело и мотал головой, будто не хотел верить в произошедшее.
— Такие не подыхают просто так, — пытался я его успокоить. — Он еще нас с тобой переживет.
— Нет! Я его убил! — Федя сглотнул. — Никогда не убивал людей…
Кадык у него нервно дернулся.
— Отставить сопли, капитан! Ты нас спас. Другого выхода не было, и точка! И где ты взял пистолет?
— Это его, — кивнул Федя на летеху, который на удивление быстро оправился и уже осматривал тело. — Сапожников… Он выскочил из ниоткуда. Схватил молодого и выбил пистолет. Приставил нож к его горлу. Я с перепугу выстрелил несколько раз, но он прикрылся телом лейтенанта. Больше я стрелять не стал, боялся попасть в своего. А дальше ты сам все видел.
— Молодец, Федор, поздравляю тебя с первым убитым гадом.
— Он жив! — неожиданно окликнул нас летеха. — Дышит!
Охренеть! Я-то был уверен, что шахматист отдал душу Богу, вернее, дьяволу. Просто не хотел масла подливать к стрессу Погодина, а вообще-то с такой дырой в груди обычно не живут.
— Вызывай скорую! — приказал я и подбежал к телу.
Сапожников лежал без сознания. Из раны сочилась кровь. Нужно чем-то прижать. Я попытался оторвать край от его рубахи, но крепкая ткань не поддавалась. Подобрал нож и стал резать одежду, чтобы скрутить тампон, которым можно заткнуть пробоину. Рассек ткань до нагрудного кармана и почувствовал, что в нем есть что плотное. Вытащил оттуда окровавленный конверт. Твердый, внутри явно что-то вложено. Клапан прилип от крови. И разорвал конверт, и в руках у меня оказались черно-белые снимки. Я глянул на них и похолодел. На фотокарточках застыли схваченные смертью скрюченные тела подростков, покрытые инеем. Они лежали в полумраке какого-то грязного помещения.
Наверное, подвал. Три трупа. Но почему они, черт подери, голые?!
Глава 10
— Что там? — Федя, наконец, немного пришел в себя и сделал пару шагов к телу.
Заглянул мне через плечо, косясь при этом на Сапожникова. Я протянул ему фотки, на миг забыв об истекающим кровью психопате. В душе все кипело. Теперь очень хотелось, чтобы беглец сдох прямо здесь, но ментовская логика требовала его спасти. Нам очень нужно его обстоятельно допросить и узнать, сколько еще этот гад загубил детских душ.
— Полюбуйся, — я протянул Погодину фотоснимки, заляпанные какими-то желтыми пятнами.
— Это трупы детей? — Федя внимательно разглядывал снимки. — Но ведь было найдено всего два тела. Тетеркин и Ложкин, а кто третий? Ведь мы всех проверили. Не было без вести пропавших такого же возраста…
— В том и вопрос! Нужно сохранить Сапожникову жизнь и все разузнать. Возможно, на фото запечатлены вовсе не Тетеркин и Ложкин, — я протянул Погодину отрезанный кусок рубахи. — Прижми тряпку к ране и надави. Вот так… Да не морщись. Это всего лишь дырка в груди. Не дай ему истечь кровью, а я приведу остальных.
Я оставил Федора наедине с раненым и поспешил на улицу. Скорая приехала на удивление быстро. К этому времени мы общими усилиями уже вынесли Сапожникова из храма. Люди в белых халатах положили его на носилки и погрузили в рафик, врубили сирену и умчались в сторону центра города.
— Ну, Андрей Григорьевич, — пыхал сигаретой Горохов. — Как же вы так его подстрелили? Он нам живым вообще-то нужен был. Ну, хоть сами целы… Слава Богу.
— А это вы у Федора спросите, — улыбнулся я. — Он у нас ворошиловский стрелок. Герой.
— Опять что-то не так сделал? — нахмурился шеф.
— Это не сарказм, Никита Егорович, — замотал я головой. — Он реально отличился. Можно сказать, спас всех нас.
— Кто? Федя? — брови Горохова встали домиком, он смотрел на меня и ждал, что я рассмеюсь и скажу, что это была шутка, но я перевел разговор на более важную тему.
— Вы лучше вот на что взгляните, — я показал злополучные снимки.
— Откуда это? — он выхватил их у меня из рук, впившись взглядом в изображения. — Лиц не видно? Как думаешь? Это наши Ложкин и Тетеркин?
— Надеюсь, они, — кивнул я. — Не хочется думать, что мы еще троих не нашли. Фотокарточки были в кармане Сапожникова, когда мы его взяли. Похоже, он всегда их с собой носил. Как ценность какую-то. Но зачем? Сам пока не пойму.
— Отлично сработали, Андрей Григорьевич, — шеф похлопал меня по плечу, а на подошедшую к нам Светлану посмотрел с укоризной, мол, что ты там говорила про рисунки психопата? Что он первым нападать не будет, а только защищаться?
— Что с Сапожниковым? — спросил Горохов.
Планерка на следующее утро началась с животрепещущего вопроса, шеф, раздувая щеки, отхлебывал кофе из железной кружки и мерил шагами кабинет. Мы как цыплятки расселись вокруг мамки.
— Я разговаривал с врачом, — сообщил Алексей. — Сапожников не приходил в себя. Его вчера прооперировали экстренно. Пулю достали. Состояние стабильно-тяжелое. Сейчас находится в реанимации.
— Какие прогнозы?
Катков лишь пожал плечами:
— Вы же знаете, Никита Егорович, такое врачи не говорят прямо, боятся ошибиться. Сказали, что кризис еще не миновал. Все может случиться. Я попросил, чтобы, как только придет в себя, сразу нам сообщили.
— Не мог ты ему лучше яйца отстрелить, — эту фразу шеф уже адресовал Погодину. — Мы тогда хоть допросить его смогли бы.
— Так я же не выбирал, — на полном серьезе оправдывался Федя. — Так получилось… Не целился даже почти.
— Да, ладно, я шучу, — снисходительно кивнул Горохов. — Молодец, Федор. Мне рассказали в красках, как ты его снял. Среагировал умело. Благодарю за службу, товарищ капитан. Ведь подлец вас всех мог порешить. Но ни награды, ни премии, Федор, не жди. Сам виноват, что допустил захват заложника, да еще и сотрудника местной милиции.
Погодин лишь пожал плечами. Понимал, что с летёхой они немного лоханулись. Мужик с ножом чуть не переиграл двух вооруженных офицеров милиции.
— Вот еще что… — снова взял слово наш криминалист.
Катков поджал губы, будто не решаясь высказаться:
— Не знаю, как объяснить… Всю голову сломал.
— Ну, говори уже, — нахмурился шеф, предчувствуя неладное
— Размер обуви у Сапожникова — сорок первый, а на месте происшествия в лесу, где Тетеркина нашли, следы соответствуют сорок третьему.
— Может, напутал чего, Алеша? — поморщился шеф.
— У меня все записано и измерено, — немного обиженно фыркнул Катков. — И фототаблица имеется с масштабными снимками.
— Мелочи все это, — отрезал следователь. — Может, в обутках он чужих был, чтобы нас запутать.
— Тащить труп по лесу в обуви на два размера больше собственного? Не очень логично выходит. Тяжело такое провернуть.
— Алексей? — зыркнул на него шеф. — А ты когда в адвокаты успел переквалифицироваться?
Катков замялся, но не отступил.
— Просто это еще не все… — продолжал «мутить воду» криминалист. — Кровь, которую обнаружили в морозильном ларе — оказалась не человеческая вовсе. Происходит от крупнорогатого скота.
— Коровья, что ли?
— Ну или буйвола, или вола, но у нас таких, как известно, не водится, значит, кровь бычья. И внутри ларя волокна обнаружены. Но не текстиля, как мы предполагали, что от одежды, а волоски пеньки. От веревки, скорее всего, то есть.
— Ну, так, может, он их связывал, а то что следов одежды нет, сам же видел фотографии? Трупы на них без одежды.
— И машины у подозреваемого не имеется личной, — продолжал накидывать нестыковки Катков.
— Так на служебном газике он мог труп до леса увезти, — уже на так уверенно проговорил Горохов.
— Никита Егорович, мы это проверили, — вмешался я. — Опрос служащих предприятия и свидетелей показал, что служебный автомобиль в последний месяц ночевал только в гаражах мясокомбината. Механик, сторож и другие это подтверждают. У них с транспортом там все строго. Комар носа не подточит.
— Когда это вы успели это проверить?
И посмотрел так строго — будто мы и впрямь вредители какие, решили ему все дело развалить.
— Так ОБХСС-ники там Федины до сих пор шныряют. Что-то они еще нарыли. Ну, и нам заодно помогли.
— Ясно…
Повисла пауза, но через мгновение в дверь постучали.
— Да! — раздраженно крикнул Горохов, нехотя отрываясь от размышлений.
— Разрешите? — в кабинет заглянул милиционер в звании старлея. — Инспектор отдела БХСС Курочкин.
— Легок на помине. Что вы хотели?
— Есть любопытная информация по мясокомбинату. Думаем, что вас заинтересует. Мы проверку там только вчера закончили, которую вы инициировали в связи с поиском списанных морозилок.
— Ближе к делу, товарищ старший лейтенант, — проговорил с раздражением шеф.
— Так вот, выяснилось, что водитель Сапожников Евгений Савельевич, находясь в преступном сговоре с кладовщиком предприятия, длительное время занимались хищением мясной продукции. Сапожников вывозил мясо с территории под видом требухи. И морозильный ларь, который обнаружили по месту жительства водителя по ул. Заречная 13, скорее всего, использовался для временного хранения похищенно