— Да ну вас, — Вася досадливо хлопнул по рулю, бросив тщетные попытки вытянуть машину из ямы. — Что сидите? Толкайте!
Мы вылезли из автомобиля и уперлись в капот.
— И раз! И раз! — командовал я. — С раскачкой давай. — И раз!
Машина отчаянно вертела колесами, а мы изо всех сил налегали на ее морду. Ноги провалилась во влажную почву, колени скрипели от натуги. Поднажали… Еще. Есть! Через минуту наших титанических усилий «Москвич» нехотя выкатился на ровную поверхность.
— О-ох! — Федя уселся на траву, переводя дух.
— В город поехали! — я потянул его за ворот, — некогда отдыхать. План «Перехват» объявить нужно.
Коллеги повздыхали, но спорить было не о чем. Мы выехали на асфальт и направились в сторону Михайловска, набирая скорость.
— Это что там? — Жмых вдруг ткнул пальцем куда-то вдаль. — Костер? Кому понадобилось на трассе костер жечь?
Справа на обочине что-то горело. В ночи пламя видно издалека. Мы подъехали ближе и остановились.
— Все, — отрешенно махнул я рукой. — Бесполезно перехват объявлять.
На обочине горела «Нива». Задняя дверь пробита пулями в двух местах, с горькой удовлетворенностью подметил я. Все-таки попал. Бодренько так полыхала, явно бензином полили.
— Они что? — Жмых бегал вокруг огня, будто искал кого-то. — Свою машину сожгли?
— Да не своя она, а, скорее всего, угнанная. А тут у них запасная была, — кивнул я на следы колес, что примяли траву прямо возле «Нивы».
В зареве огня колея прослеживалась четко.
— И отойди подальше, сейчас бензобак рванет, — я оттащил Васю за рукав.
Тот, сообразив, что может сам запросто сгореть, быстренько ретировался.
Подошел к своему «Москвичу» и бережно погладил его по крыше:
— Бедненький. Теперь стекло надо менять… Такая дырень!
— Скажи спасибо, что не в башке дырка, — проворчал я. — Поехали назад… Нужно мой пистолет найти.
— Шустрые, гады! — негодовал Горохов, прохаживаясь по кабинету. — Как же вы их так упустили?
— Так они по бездорожью рванули! — оправдывался Жмых. — Еще и машину мою попортили. Прострелил насквозь.
— Прямо насквозь?
— Ну, да… Правда, стекло.
— Так… — Горохов назидательно поднял указательный палец вверх. — Про ночное происшествие никому ни слова. Документировать его пока не будем. Если оформим, то материал местным придется передавать. Шумиха нам ни к чему. Андрей Григорьевич, возвращаться на тренировки тебе, я думаю, опасно.
Вася кивнул — мол, я бы не пошёл.
— Можно рискнуть, — возразил я. — Нападавший явно не разглядел моего лица. Как, впрочем, и я его. Темно было, хоть глаз выколи. Я даже не понял, это был дзюдоист или их другой подручный. Вот если бы он голос подал, то, может, и узнал бы. Но я-то тоже молчал, чтобы не выдать себя. Уверен, что на меня никто не подумает. Разве что кроме Пичугина, после нашего разговора. Но его я обработаю.
Горохов постоял, подумал, пожевал нижнюю губу и кивнул:
— Ладно, только смотри в оба. При малейшем подозрении сразу уходи с тренировки. Взять мы их пока не можем. У нас нет ничего на них, кроме слов Пичугина о планирующемся ограблении дачи. Но дачу, естественно, никто не ограбил — и, после такого, вряд ли они туда сунутся. Так что работаем дальше. Следи за этим Пичугиным. Авось проболтается насчет их следующего дела. Если есть банда, значит, будут и преступления. Одного без другого не бывает.
На следующий день я снова отправился на тренировку. Дюша выцепил меня в раздевалке, когда никого рядом не было. Весь белый и трясущийся, ну просто не в себе.
— Андрюха! — он испуганно озирался. — А ты никому не рассказывал про то, что я тебе говорил?
— Про что именно? — непонимающе протянул я.
— Ну, про… Дело.
— Какое дело?
— Про то, что наши Тишкина собирались грабануть… Ты что, забыл?
— А-а… И правда забыл. Выпивший был. Я же редко пью, а если накачу немного, то потом плохо помню и соображаю, — соврал я, чтобы успокоить Пичугина.
— Ух! — с облегчением выдохнул Дюша. — Вот и правильно. Лучше вообще забудь про наш тот разговор.
— Да я бы и забыл, если б ты не напомнил. А что случилось?
Пичугин замахал руками, будто это могло заставить меня свернуть с темы.
— Ничего не случилось.
Я положи руку ему на плечо.
— Я же вижу, что что-то не так. Говори уже. Может, подскажу чего.
Пичугин поддался.
— Понимаешь, наши вчера пошли «раскулачивать» директора овощебазы, как я тебе и говорил, а там их менты ждали. Чуть не повязали. Еле ноги унесли.
— Да ты что? — округлил я глаза.
— Ага, даже стреляли.
— Никого не ранили? — с надеждой спросил я.
— Слава богу, обошлось, — дзюдоист даже неумело перекрестился.
— А с чего ты взял, что это менты были? Они в форме были или корочками махали?
— Не слышал, нет… Но стреляли же.
— А, так, может, это охрана директора овощебазы? Сам ведь говорил, что человек он высокого полета, может себе позволить нелегальную охрану — то есть, не от государства. Раз уж есть, что сторожить, — я прищурился, как бы вспоминая детали нашего с ним разговора. — Правда, я толком ничего не помню, что ты говорил, но всё же, это логично.
— Ну, не знаю…
Пичугин смотрел на меня с сомнением, но я чувствовал, что мне уже почти удалось его убедить.
— Если бы это менты были, они бы ваших наверняка взяли. Сам подумай.
— Да нет. Наши машину сменили и в город на чистой въехали.
— Хитро, — картинно восхитился я, всплеснув руками. — «Жигули» на «Запорожец»?
— Нет, «Ниву» на… А, впрочем, неважно, — Дюша осекся и даже для надёжности рот себе рукой зажал.
Я понял, что больше из него дельного ничего не выудишь и решил провести с ним небольшую воспитательную работу:
— А я тебе говорил, что не стоит тебе во все это ввязываться. А ну как пулю бы словил?
— Да, не было меня вчера с ними, — вздохнул он. — Не взяли меня с собой. Сказали, что зелен еще для серьезных дел.
— Правильно сказали.
— Я вот думаю, Андрюх, как менты узнали, ну или охрана эта, как ты ее назвал, узнала… Ты точно никому не говорил?
— Тайна — уже не тайна, если о ней знают двое, — многозначительно хмыкнул я. — Ты, главное, сам помалкивай, и тренеру не рассказывай, что с кем-то, со мной или нет, его секретом поделился.
— Что ты? — замахал руками Дюша. — Воеводин меня тогда зашибет! И ты помалкивай, что я тебе доверился.
— Конечно, дружище… — я похлопал его по плечу. — Могила. Воеводин этого никогда не узнает.
А про себя добавил:
— Пока он на свободе…
Поздно вечером в наш со Светой гостиничный номер постучали. Я открыл дверь, на пороге нарисовался сияющий, как новый медный пятак, Федя.
— Тебе чего? — недовольно буркнул я.
— Вы что, спите уже?
— Нет, но вообще-то у нас планы, на двоих, — многозначительно хмыкнул я, давая понять, что ему здесь совсем не рады.
— А Света где? — Погодин вытянул шею, заглядывая внутрь, через мое плечо.
— В душе.
— Замечательно, — Федя бесцеремонно протиснулся внутрь, чуть подвинув меня плечом. — Я ненадолго. Есть разговор. Мужской.
— Ну, если мужской, то у тебя пять минут, пока Света моется. Сам понимаешь, что при женщинах мужские разговоры не ведутся. Тем более, при женщинах-психологах. А ты чего такой счастливый, Погодин? Смешинку проглотил или, наконец, узнал имя нашего таинственного маньяка-борца?
— Лучше! — выдохнул Федя, закатив глаза. — Представляешь? Я с Верой в кино ходил. На «Самую обаятельную и привлекательную». С Муравьевой в главной роли.
— Так ты от фильма так цветешь? — усмехнулся я. — Неплохая картина, да… Во всех кинотеатрах крутится.
— Да при чем тут фильм? — всплеснул руками Федя. — Я даже не понял, про что там было. Девушка все принца искала, а потом с товарищем своим старым замутила, которого раньше не замечала. В чем прикол, так и не понял. Я с Верой был, понимаешь? Судмедэксперт которая…
— Да помню я ее. Рад за вас, только что от меня-то требуется?
— Андрюх… Это самое. Ты мне посоветуй, как ей так предложение сделать, чтобы она отказать не смогла. Что там требуется? Колечко, цветы, шампанское. Я ж не умею. Как-то ни разу мне не доводилось предложения делать.
У меня буквально отпала челюсть, только что рукой ловить не понадобилось.
— Чего?.. Какое предложение, Погодин⁈
— Жениться мне пора, Андрюха, — Федя проговорил это с умиротворением старца. — Считай, уже тридцатник стукнул. У нас даже Катков женат. И Никита Егорович тоже Лену из канцелярии охмурил. Да и ты времени не теряешь. Один я бобылем хожу.
— Жениться — это хорошо, но как-то рано вам еще.
— Я так и знал, что будешь меня отговаривать, — нахмурился Федя. — Вот не можешь ты, Петров, за друга порадоваться!
— А ты уверен, что после свадьбы «радость» будет? Ты же эту Титову не знаешь совсем. Два дня, можно сказать, знакомства.
— А раньше как женились? Родители сказали «надо» и невесту выбрали — и все… А тут я сам выбрал, все-таки.
— Не гони лошадей, Федор. Можно же просто встречаться, узнать друг друга получше.
— А если я влюбился?
— А если она — нет?
Погодин немного сник:
— Об этом я как-то не подумал… А как узнать? Не ромашку же щипать.
— Никак, ходи на свидания, там сам все поймешь. Не вздумай в лоб спрашивать. Похоже, что наша командировка здесь затянулась, так что время еще есть. Тебе только на руку.
— На свидания ходить? Опять в кино, что ли?
— А ты как хотел? В ресторан, на набережную, что тут ещё есть. А там уже в наступление перейдешь. После третьего свидания, когда укрепишься на позициях, так сказать.
— Ага, понял. Предложение лучше всего, выходит, после третьего свидания сделать?
— Дурак ты, Федя, для наступления — жениться не обязательно. Сколько вообще у тебя подруг было?
— Три, — пожал плечами Погодин. — Но одна еще в садике, так что ее можно в расчет не брать.