— Да ничего, — пожал плечами Погодин, а потом его осенило. — А, нет! Точно! — Федя наморщил лоб, вспоминая стишок. — «Где сидели за столом царь, царевич, король, королевич, сапожник, портной…» Блин, Андрюха, ну ты голова! Сапожник там есть. Думаешь, это знак? А тогда портной должен быть еще и король-королевич.
— Король — это Белкин. Король пик. Сапог — это может быть указатель, где спрятан его труп. А вот что значит портной? Как его обозначить? И где он тут есть вообще? Нужно, наверное, спуститься в эту яму и проверить ее более тщательно, — я кивнул на ведущую вниз полуразрушенную, с торчащими арматуринами бетонную лестницу.
— Давай я спущусь, — вызвался Федя. На крыльях влюбленности он готов был совершать любые подвиги. — Только веревка подходящая нужна.
— В машине есть буксировочный трос, — вмешался Горохов. — Алексей, принеси.
Криминалист недовольно вздохнул, так как ему отвели роль «самого молодого», но спорить не стал. Оставил фотокамеру и принес замасленный трос.
Федя обвязал одним концом пояс, а во второй вцепились мы с Катковым.
— Держите крепче, — обеспокоенно проговорил Федя. — Смотрите, не уроните меня.
Его героизм немного угас на краю черной дыры в бетонном полу.
— Если что случится, дерни за верёвку два раза, — улыбнулся я. — Мы тебя тогда экстренно будем вытаскивать.
— Да что может случиться? — с напускным пренебрежением проговорил Погодин. — У меня вон пистолет на боку висит.
— Против стаи крыс пистолет не поможет, — хитро прищурился я.
— Крыс? — глаза Феди чуть округлились.
— Говорят, в подземельях они с собаку размером.
У меня за спиной ойкнула Света.
— Отставить панику, — прервал мой стёб Горохов, он вручил Погодину фонарик и добавил: — Чего встал? Спускайся.
Федя поежился, схватился за трос и скользнул вниз. Мы с Катковым вцепились в веревку и потихоньку ее стравливали.
Выбрали несколько метров, когда вдруг стало легче, перестали ощущать вес на другом конце троса. Выходит, Федя уже достал до дна. Не так уж там и глубоко оказалось. Просто темно.
Луч его фонарика робко ощупывал подобие пещеры, образовавшейся из-за обвала цоколя.
— Ну что там? — нетерпеливо спросил Горохов, вытягивая шею.
— Нет здесь никаких крыс! — повеселевшим голосом возвестил Погодин.
— Тьфу ты! Причем тут крысы? Труп есть?
— И трупа нет.
— А что есть?
— Да ничего. Обломки, куски бетона и прочий строительный хлам. А вот, еще подушечка какая-то в виде сердечка. Размером чуть больше спичечного коробка.
— Что за подушечка? — недоумевал следователь.
— Щас получше ее рассмотрю, — послышалось шуршание, камни щёлкали и прокатывались под ногами оперативника.
— Ай! — вдруг громко вскрикнул Федя.
Моя рука инстинктивно дернулась к кобуре, а все остальные нависли над дырой.
— Что случилось? — обеспокоенно спросила Света.
— Да ерунда! — послышался бодрый голос Погодина. — Палец уколол.
— А кричишь, будто на тебя крысы напали, — усмехнулся я. — Те, гигантские. Обо что ты там укололся?
— Об иголку! Она в подушечку эту маленькую воткнута была. И не одна, похоже. Фонарик тусклый, не сразу заметил, блин…
— Вот вам и портной, — присвистнул я. — Все сходится. Мне кажется, труп там. Федя! Запомни, где лежала эта подушечка с иголками.
— Да что тут запоминать? Вот на каменистой насыпи и лежала. Аккурат на самой макушке.
— Разгреби эту насыпь, — скомандовал Горохов. — Посмотри, что внутри.
— Никита Егорович! Ну вы себе масштабы представляете? Я вам что, экскаватор? Голыми руками что ли разгребать? Тут лопата нужна. Ну, или палка хотя бы. А еще лучше — пусть Андрюха спустится и поможет. Вдруг там и правда труп? Мне как-то находиться одному в подвале с трупом не очень комфортно.
Я не выдержал и фыркнул — во дает опер. Но долго ждать не стал — закатал рукава, поплевал на покрасневшие от веревки ладони и приготовился спускаться.
Глава 14
Я спустился вниз. На этот раз трос привязали к арматурине, и держать его никому не пришлось. Сразу пахнуло дохлыми кошками. Здесь явно зарыт труп.
— Ты что, запаха не чувствуешь? — удивленно уставился я на Погодина.
— Да у меня насморк только прошел, — пожал тот плечами. — Нюха пока нет почти. А чем тут пахнет?
— Догадайся! Не пахнет, а воняет! Помоги, — я стал разгребать завалы из обломков бетона.
Федя нехотя присоединился ко мне, с грустью поглядывая на свои новенькие джинсы. Одевался он теперь всегда щегольски, будто на свидание собирался. Вот что Вера с ним сделала. И стрижка модная — «теннис», и надушен, как граф на балу. А обстановочка на раут никак не тянула.
Сверху нам подсвечивали фонариками Горохов и Катков. Копать, впрочем, пришлось недолго. Вскоре я наткнулся на синюшную руку, которая зловеще торчала из-под отодвинутого мной камня. В подвале прохладно, даже холодно, поэтому за неделю (с момента пропажи Белкина прошло именно столько времени) труп особо не гнил, но характерный запах тухлых яиц уже имелся.
Я задрал голову вверх:
— Никита Егорович! Есть тело! Нужно сообщить в дежурку, пусть зарегистрируют обнаружение трупа и пришлют дежурного судмедэксперта. Осмотр лучше с ним проводить. Сто пудов, труп криминальный. Не мог Белкин сюда случайно упасть и камешками себя прикопать.
Пока мы ковырялись внизу (Федя был чернее тучи, потому что извозюкал кроссовки и одежду в бетонной крошке и столетней пыли), шеф отправил Каткова в город до ближайшего телефона-автомата, чтобы сообщить о страшной находке.
Через час к нам уже подкатил милицейский УАЗик с проверяющим от руководства по УВД и судмедэкспертом. Им оказалась Вера.
— Ты еще и дежуришь? — удивился и одновременно обрадовался Федя, когда девушка вылезла из машины и поздоровалась с нами
— Слава богу, нет, — пожала она плечами. — Как завотделения освобождена от выездов, но вот сегодня одна из моих сотрудниц заболела. Я ее подменяю. Другой замены не нашлось, когда пора отпусков — всегда так.
— Бедненькая, — пожалел ее Федя. — Не дают тебе отдохнуть даже в субботу.
— Ничего страшного. Я теперь даже рада, что меня подняли, — улыбнулась медичка. — Ведь это тот самый «царский дом», про который я вам говорила. Получается, что я была права. Где труп?
— Да, ты все верно разгадала. Без тебя бы мы хрен его нашли. Там он в яме глубокой. Вот только как тебе спуститься? Мы Белкина уже всего откопали.
По распухшей морде мы опознали пропавшего, фотография которого у нас была с собой.
— У вас же веревка, по ней и спущусь, — невозмутимо проговорила Вера, кивнув на свисающий трос.
— По веревке? — Федя восхищенно посмотрел на Титову, а та, недолго думая, спустилась по тросу, цепко обхватив его руками. Только сверкнули белые подошвы кед.
Потом за ней спустили ее металлический чемоданчик с красным крестом на боку.
Вера надела резиновые перчатки и деловито принялась осматривать труп. В буквальном смысле на ощупь, так как света было крайне мало.
— Есть переломы не только по левой стороне тела, — высказалась она. — Но они могли образоваться в результате падения тела с высоты. Скорее всего, его убили наверху, а затем сразу скинули сюда.
— А не могли его сначала скинуть, а потом убить? — спросил я. — Ну или он умер от падения?
— Не похоже. Череп целый, критических повреждений предварительно я не вижу. Скорее всего, его задушили, как и прошлых жертв. Точнее смогу сказать после вскрытия, все-таки давность смерти не такая уж и маленькая. Многие косвенные признаки необратимо утрачены.
Пока Федя расплывался в неуместной улыбке, Вера держалась уверенно и по-деловому — кажется, никакие неожиданности не могли сбить её с толку, когда она погружалась в работу. Просто любо-дорого смотреть на профессионала.
Тяжеловесного Каткова вниз спускать не стали. Вместо него на веревке приехал фотоаппарат. Я отснял труп, детально щелкнув его с разных ракурсов и зафиксировал общий план. Вспомнил свою службу «слесарем» у Аристарха Бенедиктовича Паутова, когда огромная часть фоторабот кримотдела УВД Новоульяновского горисполкома была на моих плечах.
После этого мы обвязали труп веревками, которые по нашей просьбе привез проверяющий на УАЗе. Сам проверяющий вел себя тихо и скромно, на рожон не лез и не выпячивал свое эго, как они обычно это любят. Все-таки на месте происшествия работала прокуратура СССР в лице Горохова, и никто из местного начальства ему не указ.
Общими усилиями подняли тело наверх, и уже там Вера занялась более детальным осмотром.
— Под ногтями волокна, — заявила она, делая соскоб пинцетом на отрезок пленки с желатиновым слоем для изъятия микрочастиц. — Предположительно текстильного происхождения.
Я выхватил криминалистическую лупу из чемодана Каткова и стал рассматривать находку:
— Они зеленые, подобные обнаружены под ногтями предпоследней жертвы. У Миронова.
— Да, — кивнула Вера. — По цвету совпадают. А прошлые волокна идентифицировали? Установили их принадлежность?
— Да, — кивнул Катков. — Но местные не могли определить, микроскопа у них соответствующего, естественно, не оказалось. И реактивов подходящих для тонкослойки нет. Пришлось отправить в Центральный научно-исследовательский институт хлопчатобумажной промышленности В Москву. Туда экспертизу назначили.
— Официально результат еще не готов, — вмешался Горохов, доставая блокнотик и шурша страничками, — но я вчера с ними созванивался, — следователь стал зачитывать из блокнота: — Природа волокна неоднородна. Является смесью шерсти и полиэфирного волокна. В простонародье «лавсаном».
— Я думала, лавсан — это и есть вид синтетического волокна, — удивилась Вера.
— Нет, — замотал головой Катков. — Это название придумали по аббревиатуре лаборатории, где изобрели этот полимер. Лаборатория Высокомолекулярных Соединений Академии Наук СССР.
Алексей всегда был полон разных фактов, как будто бы случайным набором — но часто они действительно пригождались.