Сталин помолчал и отдал приказ — Ви обязательно рассмотрите перегибы с коллективизацией на новых территориях, виновные должны быть наказаны. Возможно помимо строительных артелей понадобится вместе с колхозами ввести и сельскохозяйственные артели. Вот как раз с Белоруссии и Украины и начнем. Если результаты будут эффективными, значит распространим и на остальные территории СССР. Как ви считаете, товарищ Ощепков, какую меру наказания следует применить по отношению к выявленным предателям?
— Я предлагаю отправить всех на лесоповал. По сути преступления они не совершили, только готовились предать, поэтому десяти лет будет вполне достаточно. А вот в случае войны поднявших оружие против своих же сограждан следует показательно вешать!
Сталин взглянул на коллег — А ви как считаете, товарищи?
Микоян поддержал — Я согласен, в случае войны предателей нужно вешать.
Глава 14
Сталин, нарком обороны и еще с десяток ответственных товарищей принимали участие в осмотре новой техники под Москвой. Первыми были новые типы самолетов, около ряда их разнообразных моделей, готовых к запуску в производство, и остановились. Около необычного самолета, напоминающего наконечник стрелы стоял его конструктор Александр Москалев — Здравствуйте, товарищ Сталин!
Вождь протянул руку — Добрый день, товарищ Москалев. Мне уже успели и жалобы на вас прислать и наоборот, чуть не Оду про ваш самолет напели. Расскажите, чем же ваш САМ Четыре сможет нас сегодня удивить. Ваш довольно дешевый в производстве САМ Тринадцать уже принят на вооружение, его скорость семьсот с лишним километров в час поразила все руководство. Но вот это ваше творение выглядит уж совсем фантастическим!
— Я уже внес доработки в Тринадцатую модель, заменив два из четырех пулеметов на пушки, если бы еще наши двигателисты смогли выполнить мое задание, то самолет вполне сможет и восемьсот километров в час достигнуть. Испытанный еще в тридцать седьмом САМ Девять показал, что теория самолета-крыла верна. Первый полет выявил отсутствие у машины способности набирать высоту, что очень озадачило комиссию. Высказывалось мнение, что самолет имеющий форму, как у «Стрелы», самолетом считать нельзя, что на него очень большое влияние оказывает близость земли, которая улучшает аэродинамические характеристики машины. Отрываться от земли и набирать небольшую высоту летательному аппарату помогает воздушная подушка, а потом, когда влияние земли исчезает, самолет, имеющий такую форму, не способен набирать высоту. Конечно, аэродинамики знакомые с продувками модели не были причастны к этим домыслам. Из аэродинамических расчетов следовало, что машина должна обладать достаточно большим потолком. Однако в чем же дело? Пилот-испытатель Рыбко рассказал, что ему после отрыва самолета оценивать угол атаки было некогда, но вот набрав высоту около двадцати метров и ликвидировав крен самолета, который вызывал главное беспокойство, пилот установил привычный для себя угол атаки набора высоты. Угол определяется таким ориентиром, как проекция какой-то заметной детали на горизонт. Угол набора высоты обычно находился в пределах от семи до девяти градусов. Рыбко примерно на такие углы и ориентировался. Именно здесь набор высоты прекратился. Начали все вместе смотреть аэродинамические расчеты и увидели, что должно быть именно так. На данных углах атаки для «Стрелы» нет избытка мощности, а самый оптимальный угол оказывается практически в два раза больше. Все встало на свои места. Все летчики требовали прекратить испытания «Стрелы», не тратить времени напрасно, не рисковать жизнью пилотов, а доложить правительству, что машина подобной компоновки не обладает способностью летать вдали от Земли, что отрывается он лишь при помощи воздушной подушки, что первый полет Рыбко является чистой случайностью и удача что он не закончился катастрофой и так далее и тому подобное. Наконец, что самой большой высотой полета, которая будет достигнута на самолете во время испытании, является тридцать метров. На меня начали косо смотреть, кое-кто даже намекал на вредительство. На счастье, летчик-испытатель Рыбко был не только пилотом. Знания, которые он получил в авиационном техникуме, позволили ему самостоятельно разобраться в особенностях аэродинамики машины. Большие усилия для продолжения испытаний «Стрелы» приложили не только я, Кочин и Горский, но и Рыбко, что во многом решило вопрос дальнейших испытаний. Когда летчик-испытатель разобрался в чем дело, он загорелся интересом к испытаниям и настаивал на целесообразности их продолжения. Доводы и уговоры недоброжелателей не подействовали на него. Решающим стал ваш запрос о состоянии работ со «Стрелой». Комиссия решила повторить полет. Рыбко еще до нового полета потребовал установить в кабине самолета прибор, который поможет ему определить угол набора высоты. В мастерских ЛИИ тут же изготовили пригодный, хотя и примитивный, прибор. Его установили в кабине. Перед полетом Рыбко долго сидел в кабине, осваивался с новым положением ориентиров, поднимал и опускал хвост и, наконец, заявил, что готов вновь попробовать машину в воздухе. Наконец летчик-испытатель попросил убрать из-под колес колодки и начал разбег после взмаха флажка. Через несколько секунд машина оторвалась и Рыбко после небольшого выдерживания постепенно начал увеличивать угол атаки. Самолет непривычно задрав нос послушно полез вверх. После набора высоты одна тысяча триста метров, летчик начал разворот. Вначале осторожно, а потом все энергичнее. Рыбко стал испытывать «Стрелу». Он делал горки, виражи и все остальное, что положено во время первых полетов, и не спешил садиться. Затем летчик «бросил» управление, а самолет уверенно продолжал лететь по прямой, покачиваясь вокруг своей продольной оси на пять-семь градусов. Покачивание по солнечным бликам было хорошо видно. На посадку машина шла с довольно большой скоростью. Имея хороший запас скорости, летчик легко приземлился на три точки. Так завершился второй полет «Стрелы» и первый нормальный полет самолета, оказавшийся вполне успешным. Дальнейшие летные испытания «Стрелы», после нескольких полетов, проводились на Переяславском озере уже зимой, а затем вновь в Москве. Теперь дело оставалось за достижением сверхзвуковых скоростей полета. Дефект самолета, обнаруженный комиссией — поперечные колебания — мы смогли устранить. Вот теперь перед вами САМ четыре, имеющий форму летающего крыла малого удлинения с большой, переменной по размаху стреловидностью и двухкилевым вертикальным оперением на концах крыла. Ввиду отсутствия реактивных двигателей, самолет оборудован двумя моторами типа М Сто, с соосными винтами, вращающимися в разные стороны. Получение скорости более девятисот километров в час достигается при использовании сверхзвуковых винтов.
Сталин повернулся к Микулину — Александр Александрович! Когда будут готовы реактивные двигатели?
— Уверен, что к сорок второму году будут готовы для запуска в массовое производство!
Москалев указал на следующий огромный самолет, на фоне которого его истребители казались букашками — А вот этот гигант Ка Семь эМ, модернизированный, настоящая семи моторная летающая крепость с вооружением из восьми пушек калибра двадцать миллиметров и восьми пулеметов калибра семь и шестьдесят два миллиметра. Бомбардировочное оборудование размещается в крыле. В десантном варианте самолет рассчитан на транспортировку ста двенадцати парашютистов. А рядом с бомбардировщиком пассажирский вариант рассчитанный на перевозку ста двадцати пассажиров на расстояние до пяти тысяч километров. На борту имеются буфет, кухня, кают-компания, радиорубка и два туалета. Над оформлением салона самолета принимал участие этот молодой человек из СМЕРШа, товарищ Шелепин. Вот уж у кого безграничная фантазия, я до сих пор ей поражаюсь. Пройдите и убедитесь. А заодно полюбуйтесь на этот моторизованный трап, который регулируется по длине в зависимости от высоты самолета. Тоже идея товарища Шелепина.
Сталин хмыкнул и подошел к трапу, который был выполнен как управляемый водителем очень низкий автомобиль, за спиной у водителя находилась лестница. Поднявшись, Сталин вошел внутрь самолета и будто споткнулся — внутри было все чужеродное, неземное. Усевшись в ближайшее кресло, отделанное кожей, вождь довольно повозился. Эргономичность кресла ему понравилась.
— Товарищ Сталин, вот этим рычагом вы сможете откинуть назад спинку.
Сталин потянул за рычажок и новое положение привело его в восхищение. Осмотрев все и даже сходив в туалет по маленькому, вождь указал на мягкий свет — Удивительные светильники.
Москалев кивнул — Все это благодаря идеям товарища комиссара госбезопасности третьего ранга.
Сталин развел руками — Я считаю, что вы вместе с товарищем Шелепиным только за отделку салона достойны на Сталинскую премию. Этот самолет мы направим на рейс Москва-Владивосток.
Выйдя наружу, подошли к следующему самолету, у которого встретил гостей Туполев — Здравствуйте, товарищ Сталин! Предлагаю вашему вниманию бронированный штурмовик ИЛ-2 в двухместном исполнении. Отсутствие стрелка делало самолет уязвимым со стороны хвоста. Кабина лётчика расположена в бронекорпусе, также сзади кресла установлена бронеплита из материала марки «ХД» толщиной двенадцать миллиметров. Фонарь состоит из двух частей: неподвижной и подвижной, сдвигающейся на роликах по бортовым рельсам. При этом боковые передние стёкла подвижной части сдвигаются, что дает возможность открывать замок фонаря снаружи. Передние бронестёкла толщиной шестьдесят четыре миллиметра. Кабина стрелка находилась вне бронекорпуса и имела только локальное бронирование — пяти миллиметровую бронестенку со стороны задней полусферы. У стрелка подвесное лямочное сиденье. Кабина стрелка закрывается плексигласовым колпаком, который в летнее время можно снять для лучшего обзора. А рядом Пе Два, пикирующий бомбардировщик моего коллеги товарища Петлякова.
Осмотрев самолеты, комиссия приняла парад в небе и отправились с аэродрома на полигон для осмотра новой бронетехники и систем залпового огня пусковых установок М-13–16 (рассчитанных на шестнадцать 132-мм реактивных снарядов М-13). Удивить решили новым танком Т-60 и реактивными установками на его базе и фугасными реактивными снарядами М-20 калибра 132 мм.