– Потому что ты думаешь той головой, Степушка, на которую сейчас смотришь.
Но кто же Тена-то убил?
– К сожалению, не я, – был ответ.
И я ему верю.
Известия о смерти Шарагина и задержании Верочки из агентства недвижимости Жилко воспринял спокойно. Они его интересовали лишь на определенном этапе в качестве подельников. Кореневу он не видел с того самого момента, как сбежал из колонии. Теперь ему предстояло возвращение в зону и новые судебные процессы. Речь шла о двух разбойных нападениях. А Верочка мне еще твердила:»Не понимаю, о чем вы говорите»… Вот об этом я и говорю. Две судьбы, перечеркнутые одним движением пера. Всему на этом свете есть начало, всему есть и конец. Сколько их еще, не понимающих этой простой истины?
Верховцев, уходивший из кабинета за водой для чайника, вернулся в крайне возбужденном состоянии:
– Андрюха, на авторынке стрельба! Торопов трубит «сбор»!
Вот и последствия передачи Кресту документов на купленный им «Порше». Такого развития событий я, собственно, и ожидал. Это второй пункт моего «долбаного» плана. В голове, как Бородинская панорама, встала картина побоища, учиненного Мамаем и Крестом чеченскому авторитету Малику.
Весь штат отдела метался по кабинетам в поисках своих бронежилетов. В дежурке шел энергичный процесс получения оружия. Я знал, что это броуновское движение займет еще минут пятнадцать. Только через четверть часа сотрудники смогут выдвинуться к месту происшествия. Прибудут они уже тогда, когда все будет закончено. Что подразумевать под этими словами, я и сам не знал. В любом случае я поссорил не самых лучших людей города. Поэтому совесть моя была чиста.
Моя опергруппа выехала сразу, едва Верховцев поставил чайник на стол. Мы прошли сквозь строй коллег и вышли на улицу.
Наш «Форд» появился на авторынке через пять минут.
Стоянка автомобилей напоминала кадры из кинофильма о Перл-Харборе. У административного здания, на том самом месте, где, по информации стажеров, расположены для продажи «свои» авто, горел огромный костер. Более печального зрелища я не видел в жизни. Восемь иномарок – «Мерседесы», джипы и даже один «Остин» – пылали, как стога сена. Сами машины уже не подлежали ремонту. Было бы излишней роскошью тратить на них даже пену из огнетушителей. Стекла в окнах административного корпуса отсутствовали, и характер повреждений на рамах и стенах говорил о том, что их выбивали пулями калибров от 5,45 до 9 миллиметров. Господа из Кореи стояли плотной группой у крыльца и о чем-то оживленно дискутировали. Нападавшие, как водится, к моменту прибытия первой группы ментов благополучно скрылись.
Ваня сбегал в здание и сообщил, что пострадавших от стрельбы Нет:
– Бабы в шоке, мужики думу думают.
Я сразу предположил, что Крест на этом не успокоится. Такой акцией он возместил лишь моральный ущерб. Материальный – шестьдесят тысяч долларов – он будет возвращать потом. С учетом инфляции и индексации цен.
Интересно, где был тогда Табанцев и какую «думу» он думал? Операцию «перехват» уже объявили по всему городу. Мужик он башковитый, должен сразу понять, что произошло. Сколько владельцев могли подъехать и предъявить Виталию Алексеевичу претензии: «Ты какие документы оформлял, сукин сын?» Из тех, кто купил дорогие иномарки, в суд обратится десятая часть. Остальные направятся к Виталию Алексеевичу домой. Имущество описывать.
Ваня подошел к корейцам:
– Черт, западло какое. Я этот «мерс» две недели назад купить хотел, – он ткнул пальцем в догорающий остов машины. – Оказывается, он – «паленый»! А неворованные какие? Те, что не горят?
Корейцы, завидев ОМОН, ретировались в здание.
Вскоре приехали и пожарные. Не желая видеть такого количества пены и масок, мы направились к машине.
В тот день меня должен был найти господин Юнг. Понять, откуда дует ветер на пожарища, нетрудно. Организатором пепелища стал тот, кто владел информацией об автомобилях. То есть – Горский.
Я зашел в приемную, подмигнул Анечке и положил фотографию очаровательной Ольги на стекло ксерокса. Пока он шипел, я спросил Топильскую:
– Обрезанов у себя?
Сунув фотографию в карман и взяв еще теплый лист ксерокопии, я распахнул дверь заместителя начальника отдела:
– Максим Александрович, разрешите?
После очной ставки с секретаршей он, кажется, немного отошел и посветлел лицом. Выслушав мою просьбу, ни слова не говоря, вынул из сейфа бланки заданий для службы наружного наблюдения и стал заполнять один из них. Многого я не просил. Меня интересовал лишь дом Юнга. Кто туда приезжает и кто в каких направлениях уезжает.
Теперь второе…
Анечка послушно села к печатной машинке и отбарабанила на листе под фотографией:
«Разыскивается за совершение преступлений КОРЕНЕВА Ольга Михайловна, 1976 г.р. На вид – двадцать пять лет, рост около 165 см, волосы светлые, цвет естественный, глаза большие, серые, на верхней челюсти слева – коронка из желтого металла».
– Аня, этот лист – факсом на все вокзалы, гостиницы, в отделы милиции. Знаю, что работа нудная, но с меня коробка конфет.
Топильская хотела взорваться, как Этна, но мои последние слова ее немного успокоили. Девушка даже улыбнулась и стала листать телефонный справочник. Я стоял рядом и опять не мог понять, что со мной происходит. Догадки, словно падающие звезды, делали в моем сознании маленький, едва различимый мазок и успевали исчезнуть, еще до того момента как я успевал загадать желание…
Лист, шурша, стал проворачиваться в факсе. Появились завитки, наконец, вся прическа и, следом, лицо…
Черт меня побери…
Когда я вернулся в кабинет, Вьюн протянул мне телефон.
– Обещал подарить тебе трубку. Дарю.
– Это же твой?.. – недоуменно улыбнулся я.
– Мне уже кажется, что не мой. Тебе по нему звонят чаще, чем мне. Бери, бери!
Выяснилось, что несколько минут назад неизвестный, не пожелавший представиться, набрал номер Вьюна и справился обо мне. Игорь сказал, что я вышел, тогда абонент предупредил, что перезвонит, и отключился.
Все это очень странно. Никто, кроме присутствующих, не знает номера. Никто, кроме…
Я почувствовал, как у меня холодеют руки…
Этот номер знала Настя…
Сейчас она должна была быть в больнице. Сразу после института Настя собиралась на дежурство. Согнав со стола Верховцева, который предпочитал его всем стульям, я стал быстро набирать номер приемного покоя больницы.
Дежурный врач сообщил, что к Насте приехал мужчина, после чего она отпросилась на пять минут, накинула на плечи шубку и вышла. Вот уже второй час, как она отсутствовала. Горский, все люди, что приближались к тебе, попадали в беду…
Мог ли я предвидеть все?
Обязан!!! Я был виноват в том, что Лешка до сих пор не открывал глаз! Я просто не предвидел, что он попадет в опасность в безобидной на первый взгляд ситуации. Из-за меня едва не погибли Игорь и Дима! Я не предусмотрел возможности того, что в их машину врежется джип «отморозков». Теперь попала в беду Настя!.. Из-за моей глупости! Я, как магнит, притягивал к себе лучших людей, чтобы им стало плохо от этой близости…
Сообразив, что произошло, друзья нахохлились, как воробьи на морозе. Каждый проворачивал в голове свою версию возможных действий.
– Давай перестреляем на хер всех в этом корейском особняке, – такую версию мог предложить только Верховцев.
– Поддерживаю, – согласиться с ней мог только Вьюн.
Иван Бурлак, человек аналитического склада ума, сидел безмолвно. За последние дни он настолько привык ко мне и моей девушке, что свалившееся на наши головы новое несчастье переживал молча.
– Они не посмеют ее удерживать, – вдруг произнес он в тишине кабинета. Его взгляд уперся в герань на окне. Он молча встал, смахнул со стола пластиковую бутылку с водой и полил цветок.
– Все очень просто, – объяснил он. – На тебя сейчас нельзя сильно давить. Если они переусердствуют, ты сломаешься. Списки примут статус официального документа, и тогда им всем крышка. Это предупреждение, Андрей. О недопустимости в дальнейшем подобных поступков.
Речь шла, разумеется, о «Порше» Креста. Но мне не хватало теперь терпения и покоя, чтобы мыслить рационально. А вот и обещанный звонок…
– Слушаю!
– Господин Горский?
– Дорогой товарищ Горский, мать твою!.. Где девушка?!
В голосе звонившего невозможно было распознать акцент. Если кореец знает русский, то говорит без ошибок. Впрочем, кто сказал, что это кореец?
– Господин Юнг очень расстроен вашим поступком, господин Горский. Сейчас к вам приедет человек и передаст вам кое-что. Отнеситесь к этому с уважением. Вы совершенно не думаете о своих близких, господин Горский. Если вы решили заниматься опасными делами, то могли хотя бы объяснить близким, что нельзя садиться в машину к незнакомым людям. Теперь из-за вашей неосмотрительности будут страдать совершенно безвинные люди. Потому что, родившись русским, вы не понимаете, когда вам что-то объясняют на родном языке.
Конец связи.
У меня постепенно темнело в глазах. Настя…
В голове проносились картинки нашего недолгого знакомства. Нужно было срочно что-то делать. Распахнув заскрипевшую дверцу сейфа, я вынул запасной магазин к пистолету и ссыпал в карман горсть патронов. Все, которые там были. Верховцев вздохнул и направился в свой кабинет. У него, помимо пистолета, в кабинете хранилось и личное помповое ружье. Официально зарегистрированное, но находящееся не дома, как положено, а на работе. Защищая закон, что-нибудь всегда нарушишь…
Не успел он дойти до двери, как раздался легкий, едва уловимый ухом стук. Дима, помня о «человеке», который должен прибыть «кое с чем», резко распахнул дверь. То, как менялось выражение его лица, заставило меня бросить взгляд на остальных. В их глазах светилось такое изумление, что я не решался отойти от сейфа.
– Ребята! – услышал я голос, от которого мгновенно потеплели ладони. – Это что за шутки?
Настя! Это была она. Моя Настюша, веселая, ничего не понимающая и от того счастливая и задорная…