– Ну-ка, парни, давайте наведаемся еще в один румынский блиндаж, – сказал он. – Позаимствуем у румын их форму.
Разведчики двинулись по траншее левее и вскоре оказались возле солдатского блиндажа. Здесь, сидя на дне окопа, дремали двое часовых. Удары кинжалов превратили их сон в вечный. Затем разведчики ворвались в блиндаж и убили всех, кто в нем находился: пятерых рядовых и ефрейтора. После чего Шубин приказал своим бойцам надеть румынскую форму и взять винтовки врагов. Затем разведчики вылезли из окопа уже с западной стороны. Шубин приказал им построиться, взять на плечо винтовки, сам он встал впереди, включил фонарик и повел свой отряд к немецким окопам.
Они шли открыто, светя фонариком и даже изображая «румынские разговоры». Для этого Шубин, у которого была отличная звуковая память, использовал бессмысленный набор слов типа «романэскэ, молдаванэскэ, краль Михай». А когда впереди показались немецкие окопы, он перешел на немецкий язык и стал командовать своим солдатам: «Двигайтесь живее, свиньи! Что, не понимаете меня? У, дьявол!»
Он специально говорил громко, так, чтобы немцы его услышали. И они услышали. Из немецких окопов донесся грозный оклик:
– Стой, кто идет?
– Я майор Грюндиг, веду группу «союзничков» рыть дополнительные траншеи для орудий! – отозвался Шубин. – Можно я подойду и все объясню?
– Хорошо, подходите, майор, но только вы один, – последовал ответ.
Шубин приблизился к траншее, спрыгнул в нее, небрежно поднял руку в нацистском приветствии, после чего начальственным тоном произнес:
– Кто здесь старший?
– Я, – отозвался из темноты чей-то голос, и вперед шагнул невысокий парень. – Я ефрейтор Зибель.
– Слушайте меня, ефрейтор, – сказал Шубин. – Сейчас я сообщу вам совершенно секретные сведения, которые вы никому не должны передавать. К немецкому командованию поступила информация, что русские иваны собираются на днях предпринять на нашем участке небольшую атаку. Чтобы ее отразить, сил у нас недостаточно. Ведь у нас и правда мало сил, вы согласны?
– Конечно, господин майор, сил крайне мало, – ответил ефрейтор. – На нашем участке нет ни одного танка и всего два орудия. А на румын надежды мало.
– Но вы, по крайней мере, успели заминировать все пространство перед своими траншеями? – продолжал допытываться «майор Грюндиг».
– Какое-то количество мин поставили, это верно, – последовал ответ. – Но вы же знаете, какие здесь пространства. Естественных препятствий, могущих помешать наступлению русских, – болот, оврагов – здесь вовсе нет. А мин нам дали мало. Так что наши минные поля нетрудно преодолеть.
– Вот, и командование так же считает, – глубокомысленно изрек «майор». – Потому завтра пришлют на ваш участок еще два орудия и запас снарядов к ним. Мне поручили взять группу этих олухов и за ночь выкопать укрытия для орудий. Ваших солдат мы беспокоить не будем, нам хватит румын. Вот только несколько лопат нам бы не помешали. Представляете – у наших союзников не нашлось ни одной лопаты!
– Несколько лопат мы для вас точно найдем, господин майор, – ответил ефрейтор. – Это здорово, что нам пришлют дополнительные орудия!
Он отдал команду своим солдатам, и вскоре Шубину принесли четыре лопаты. Глеб раздал их своим «румынам». Перед тем как идти «копать укрытия», спросил у ефрейтора:
– Скажите, хотя бы наши, немецкие позиции образуют непрерывную цепь? А то у румын тут траншея есть, а в другом месте уже нет…
– К сожалению, у нас тоже не хватает солдат, чтобы защищать всю линию фронта, – ответил Зибель. – Например, наши окопы тянутся отсюда к северу лишь на четыреста метров. А дальше – разрыв почти в полкилометра. Хорошо бы, если бы командование прислало сюда еще несколько батальонов, закрыть эти дыры.
– Я обязательно передам ваши слова генералу Готу, – пообещал «майор». – А если удастся, то и самому генералу Паулюсу. Ну все, мы пошли.
И отряд Шубина пересек линию немецких траншей и направился дальше на запад, в степь. Прошло минут двадцать, потом разведчик сказал:
– Все, ребята, можете бросать эти немецкие лопаты.
– Что, не будем окопы для орудий рыть? – спросил один из рядовых.
– Если хочешь, можешь остаться и копать до прихода наших частей, – ответил Шубин. – Правда, не знаю, как они к тебе отнесутся. А мы двинемся на север, где заканчиваются немецкие траншеи.
И группа пошла искать обход немецких позиций. Его нашли без труда и двинулись на восток, к своим. Однако предстояло еще преодолеть полосу земли, занимаемую румынскими войсками. Между тем уже близился рассвет, и Шубин начал беспокоиться. Он не знал, есть ли поблизости такой же просвет в румынских позициях. Возможно, такой просвет имелся, но искать его не было времени. Значит, предстояло преодолеть вражеские позиции. Только оставался вопрос: как преодолевать – с боем или вновь использовать хитрость?
Шубин подумал и решил снова использовать благоприятные факторы: немецкую форму на нем, румынскую – на бойцах, свое знание немецкого языка и его незнание румынами. Однако требовалось немного изменить легенду.
– Значит, так, – объявил он своей группе. – Имейте в виду, что теперь вы – немецкие солдаты. Вы надели румынскую форму для обмана противника. Кто-нибудь знает какие-нибудь немецкие слова?
– Я знаю, – откликнулся один из бойцов. – «яволь», а еще «хенде хох» и «Гитлер капут».
– А я знаю «битте, битте» и «шнель», – заявил другой.
– Так, про «Гитлер капут» вы пока забудьте, – велел Шубин. – Остальные слова запомните. И когда я там буду объясняться с румынами, вы между собой их негромко так повторяйте – ну, словно вы умеете по-немецки разговаривать. Понятно? Тогда пошли.
И он повел свою группу прямо на румынские позиции.
Снова, как и час назад, при приближении к немецким позициям, последовал грозный оклик. И хотя Шубин не знал румынского языка, он догадался, что его спрашивают «Кто идет?». И тогда он резко и твердо, но по-немецки, ответил:
– Идет отряд вермахта! Требую немедленно пропустить!
Ответом было молчание. Очевидно, румын, задававший вопрос, оказался в таком же затруднении, как и сам Шубин: он не знал немецкого, но понимал, что говорят на языке грозных немцев, и говорят по-командирски сурово. В румынских окопах началась беготня – видимо, послали за человеком, который знал немецкий. «Так я скоро со всеми румынами, которые по-немецки понимают, познакомлюсь», – подумал Шубин. Сам он тем временем не стоял на месте, а продолжал идти к вражеским позициям. Так, по его мнению, должен был вести себя немецкий майор, «истинный ариец». Он не должен был послушно ждать, когда его пустят в нужное место, а должен был идти туда без спроса.
До вражеских окопов осталось всего несколько метров, когда там вспыхнул луч сильного фонаря и послышался голос, произнесший по-немецки, хотя и с чудовищным акцентом:
– Назовите свое имя!
– Я майор Генрих Грюндиг! – твердо заявил Шубин. – А кто вы такой?
– Я капитан Мирчо Стоянов, – последовал ответ. – Я командую этой ротой.
– В таком случае, господин капитан, перестаньте слепить меня вашим прожектором, – потребовал Шубин. – И помогите пройти через ваши окопы дальше, к русским позициям.
Румын в ответ что-то проворчал, но фонарь отвел в сторону. Шубин подошел вплотную к окопу, скомандовал шедшему сзади бойцу по-немецки:
– Помоги мне спуститься, Фриц!
И тут же шепнул тот же приказ солдату на ухо, но уже по-русски.
– Яволь! – браво ответил солдат.
Он спрыгнул в окоп и помог своему командиру спуститься в него. Вслед за Глебом в него спустились и остальные.
Разговаривавший с Шубиным капитан с удивлением осмотрел форму шубинского отряда и спросил:
– Позвольте, майор, но почему на ваших солдатах наша форма? И что вы собираетесь делать впереди наших позиций?
– Румынскую форму мы надели, чтобы ввести противника в заблуждение, – объяснил Шубин. – К тому же всем известна храбрость румынских солдат. Пусть русские нас боятся! А идем мы для того, чтобы установить наблюдательный пост вблизи русских позиций. У нашего командования есть сведения, что в ближайшие дни русские могут попытаться нанести удар на этом участке. И наше командование хочет получать сведения о передвижениях русских немедленно, как только такое передвижение начнется.
– Но ведь это крайне опасно! – воскликнул румын. – Если русские и правда перейдут в наступление, вас никто не сможет защитить!
Шубин надменно вздернул подбородок и ответил так:
– Германский солдат не боится смерти – он боится только позора! Насколько мне известно, румынские солдаты отличаются такой же храбростью. Мы готовы погибнуть. Но мы принесем большую пользу вермахту, пользу нашему фюреру! Хайль Гитлер!
И он выбросил руку в нацистском приветствии. Румынскому капитану ничего не оставалось, как повторить этот жест. Шубин так построил беседу, что не давал своему собеседнику ни секунды для раздумий, для принятия решений.
– Было приятно познакомиться, господин капитан, – продолжал говорить Шубин. – Нам пора занять позицию. Если услышите выстрелы, знайте: это противник атакует наш окоп. Но не надо приходить нам на помощь! Мы сами постоим за себя!
После этого он опять скомандовал своему солдату по-немецки:
– Не стой столбом, помоги мне вылезти!
И снова рядовой ответил «Яволь!», вылез из окопа сам, потом помог вылезти своему командиру. Затем румынские позиции покинули и остальные бойцы отряда. Построились и дружно зашагали в темноту.
Когда они уже удалились от румынских окопов на порядочное расстояние, один из солдат тихо сказал Шубину:
– Я больше всего боялся, что этот румын кровь заметит.
– Какую кровь? – не понял разведчик.
– Да мы когда тех румын ликвидировали, чтобы забрать их форму, на этот китель много крови пролилось. Я тогда в темноте этого не заметил. А теперь, когда они фонарем нас осветили, я вдруг вижу – батеньки, да у меня весь китель в крови! Но они ничего не заметили…
– Такие уж вояки,