– Еще по гранате, Петр, и пошли! – скомандовал разведчик.
Они оба метнули по гранате; после этого Шевырев помог Баеву подхватить майора, выпихнуть его из траншеи. Шубин тоже выскочил и помог бойцам тащить немца дальше. Попутно он взглянул на погоны пленного и обрадовался: он угадал, у них в руках находился майор немецкой армии.
Только первые несколько шагов они сделали спокойно. Затем в оставленной ими траншее послышались крики: «Они похитили майора Вюрста!», «Стреляйте же!», «Как стрелять, можно убить майора!». И что-то еще, неразборчиво. А затем позади послышался топот множества ног. Обернувшись, Шубин увидел, что их догоняют по меньшей мере два десятка немцев. Убежать от них разведчики не могли – их сдерживал пленный, который мешком висел на руках бойцов.
– Тащите его дальше! – крикнул Шубин. – Я останусь, прикрою!
Шевырев и Баев скрылись в темноте, а Шубин бросился на землю, схватил автомат и выпустил очередь по наступающим. Кто-то из немцев упал, кто-то бросился на землю. Но остальные рассредоточились и продолжали двигаться вперед. Пока что они не стреляли, потому что все еще думали, что майор находится там, в той точке, откуда русские ведут огонь. Но вскоре они сообразят, что к чему, возьмут Шубина в кольцо – и тогда ему уже не убежать и не отбиться. «Что ж, пусть так!» – мелькнула в голове мысль.
Он сменил позицию и дал еще одну очередь, и еще. Он чувствовал, что немцы, разбежавшиеся в стороны, заходят к нему с обеих сторон. Еще немного – и все будет кончено. Тут со стороны врага прозвучали первые выстрелы. Значит, они сообразили, что их майора здесь нет. Теперь они будут вести огонь из всех стволов. Поняв это, Шубин снова переменил позицию и приготовился к решающему натиску врага.
И тут у него спиной тоже раздались выстрелы! Только пули летели не в него – они летели над головой у Шубина, туда, в сторону врага. Это могло означать только одно: его батальон понял, что происходит, и пришел на выручку своему командиру.
Теперь это уже была не погоня за одним человеком – в ночной степи разгоралась новая схватка. И перевес в этой схватке пока что был явно на стороне шубинского батальона. Немцы это поняли и стали отступать назад, к своим траншеям.
Глеб услышал приближающиеся шаги. Едва он успел подняться, как к нему подбежал командир третьей роты Борис Метелица.
– Вы живы, товарищ капитан? – спросил он с тревогой.
– Жив и здоров, – ответил Шубин. – А пленный, которого Шевырев с Баевым тащили, жив?
– Когда я его видел, был живой, – сообщил Метелица.
– Вот и отлично. Нечего тут стоять, командуй своим орлам отступать. А то фрицы сейчас жахнут из пулеметов и минометов, всякое здоровье здесь потеряем.
Метелица скомандовал бойцам роты отступать, и все бегом направились прочь от хутора. Разведка боем была успешно закончена. А допросить пленного можно было и позже, уже в штабе фронта.
Глава 20
Допрос майора Вюрста закончился уже под утро. Господин майор сначала отнекивался, не хотел отвечать. Но потом все же разговорился и сообщил, что является командиром пехотного полка. И что его полк прибыл на хутор Советский только вечером, для усиления тамошнего гарнизона. Вместе с ним прибыли и другие силы: танковая рота, подразделение минометчиков и две батареи гаубиц. В основном эти силы разместились на южной и юго-восточной окраинах хутора, откуда ожидалось наступление советских войск. И что вообще это внезапное наступление русских стало для немцев полной неожиданностью.
Теперь, получив полную картину обороны хутора Советский, командование фронта могло начать наступление на этот последний узел немецкой обороны. Наступать решили со всех сторон сразу, чтобы не дать немцам возможности перебрасывать силы с одного участка на другой. Кроме того, надо было выделить резерв – и значительный резерв, – чтобы выдвинуть его на восток, ближе к Сталинграду. Ведь ясно было, что Паулюс и его подчиненные не будут спокойно смотреть, как их армию берут в кольцо. Они попытаются деблокировать свои войска. И на этот случай надо было выдвинуть войска к востоку от хутора.
На рассвете наступление началось. Полковник Уколов разрешил Шубину остаться в штабной палатке и лечь спать.
– Ты и так сделал за ночь все, что положено, и даже больше, – сказал начальник фронтовой разведки. – Никто ведь не думал, что ты сумеешь захватить языка, да еще майора. Ты снабдил руководство фронта исчерпывающей информацией о противнике. Чего тебе еще?
– Но как же так, Иван Трофимович? – возразил Шубин. – Ведь решающий момент приближается – наш фронт вот-вот соединится с Юго-Западным, и немцы окажутся в кольце. Неужели я не буду участвовать в этом историческом событии? Никогда себе такого не прощу. Да и бойцы батальона тоже не согласны отдыхать, они тоже рвутся в бой.
– Ну, в бой так в бой, – решил полковник Уколов. – Тогда действуйте в том же составе. Где ты хочешь наступать – на том же участке, где и ночью?
– Да, товарищ полковник, я считаю, что там самое правильное место для взлома немецкой обороны, – сказал Шубин. – Так что мы только гранат побольше возьмем, диски новые, а танкисты пополнят свои запасы – и мы готовы идти в бой.
Отдельный разведывательный батальон под командованием Шубина принял участие в общем наступлении лишь с небольшим опозданием, поскольку пополнял боезапас. В начале десятого часа пять танков батальона двинулись в наступление, за танками шла пехота. Поскольку «шубинцы» наступали на том же участке, где уже вели бой ночью, они не опасались немецких мин – солдаты знали, что мин здесь нет. И это сильно облегчало ведение боевых действий.
Правда, в течение нескольких предрассветных часов немцы успели укрепить этот участок обороны; они не теряли времени даром. Едва танки двинулись вперед, как наткнулись на кинжальный огонь вражеских противотанковых орудий. Один танк был подбит, экипажу пришлось срочно его покинуть. Остальные танки вступили в артиллерийскую дуэль с немецкими артиллеристами.
Пехотинцам тоже пришлось столкнуться с упорным сопротивлением врага. Теперь на этом участке вели огонь не три, а шесть пулеметов, и солдат стало вдвое больше. Огонь был плотный, зачастую смертельный. В общем, то, что ночью выглядело как лихой быстрый рейд с минимальными потерями, теперь превратилось в тяжелый военный труд. Тем не менее солдаты батальона метр за метром продвигались вперед.
Когда до немецких окопов осталось метров двадцать, не больше, Шубин передал по цепи команду «Приготовить гранаты». Затем он связался по рации с командиром танкистов лейтенантом Кожемякиным и попросил того обеспечить пехоте огневую поддержку.
– Я понимаю, что немецкие сорокапятки не дают вам поутюжить их траншеи, – кричал Шубин в микрофон. – Но вы хоть огнем нас поддержите!
– Поддержим, не бойся! – услышал он ответ лейтенанта. – И огнем поддержим, и гусеницами!
И на глазах у Шубина четыре танка роты, пренебрегая опасностью, рванулись вперед, прямо на немецкие пушки. Одновременно они вели огонь по пулеметным гнездам, по вражеской пехоте. Это давало нашим солдатам возможность преодолеть последние метры перед траншеями врага.
– Вперед! – крикнул Шубин. – Гранатами их, гранатами!
И, подавая пример бойцам, сам первый поднялся в атаку. Сделав два шага, он метнул гранату во вражеский окоп, ближе к пулемету. При этом он продолжал бежать – ведь осколки гранаты не могли улететь выше бруствера окопа, они ему не угрожали. Слева и справа от него бойцы делали то же самое: кидали гранаты, продолжая бежать к вражеской траншее.
Глеб первым поднялся в атаку, и во вражеский окоп он спрыгнул первым. Повел стволом автомата влево, вправо – есть ли кто живой? Нет, живых, кажется, никого не осталось…
И, едва он так подумал, из ближайшего блиндажа вынырнул немецкий офицер. В руке он держал пистолет. И не просто держал – он немедленно выстрелил в Шубина. Разведчик почувствовал, что его словно раскаленными щипцами дернули за плечо. Пуля пробила телогрейку и, как видно, сорвала кусок кожи и плоти на плече. Но Шубину было не до раны. Он выстрелил во врага, однако немец успел скрыться за углом траншеи. И оттуда сразу же донеслись несколько пистолетных выстрелов: противник Шубина стрелял по кому-то из бойцов его роты.
– Ах ты, гад! – воскликнул разведчик и бросился туда же, за угол. Немецкий офицер стоял сразу за поворотом. Когда Шубин на него выскочил, немец выстрелил в него в упор. Тут промахнуться было невозможно. Однако разведчику повезло: боек «вальтера» щелкнул, но выстрела не последовало: у немца кончились патроны. Однако враг и не думал сдаваться: он выхватил из ножен кинжал и кинулся с ним на разведчика. Шубин не успевал воспользоваться автоматом – они находились слишком близко друг от друга. Поэтому он отбил руку с занесенным кинжалом и, в свою очередь, нанес противнику удар в шею, стараясь попасть в кадык. Но немец наклонил голову, и удар пришелся в подбородок. Они начали бороться. Неизвестно, чем бы закончилась эта борьба (немец оказался физически очень крепким противником), если бы не раздался выстрел. Офицер обмяк и повалился на дно траншеи. А Шубин увидел стоявшего в двух шагах Шевырева с автоматом в руках.
– Вот, положил гада, – сказал разведчик. – Или он нам нужен был живым?
– Нет, живые они нам больше не нужны, – ответил Шубин. – Правильно сделал, что положил.
Он быстро прошелся по траншее. Надо было навскидку оценить, велики ли потери в ротах, все ли командиры живы. Оказалось, что потери сравнительно небольшие и все три лейтенанта, командиры рот, целы. Значит, батальон мог продолжать движение вперед.
Но прежде чем начать такое движение, надо было выбраться из траншеи. А это оказалось не так просто сделать. Участок траншеи, который они захватили, выходил не на главную улицу хутора, а на дома окраины. Но эти дома тоже были превращены в опорные пункты немецкой обороны. Едва Шубин выглянул из-за бруствера траншеи, как над головой у него пронеслись пули, выпущенные из пулемета. Пулеметное гнездо, как он определил, находилось в доме, стоявшем справа.