– Ты же знаешь, сынок, где находишься, – негромко сказал Мак. – Прекрати смеяться, Чарли.
Чарли давился от смеха.
– Рад бы, да не могу. Как этот красавчик был уверен, что он-то не сломается. «Я не такой, – передразнивая кого-то, не своим голосом произнес надзиратель. – Я усядусь на этот чертов стул с улыбкой на лице».
Узник разлепил землистые губы.
– Что? – насторожился он. – Что вы сказали?
Чарли отвернулся. Он потягивался и гримасничал, хлопая себя по брюху.
– Всю сонливость мне снял, – заявил он узнику.
– Какой еще стул? – выкрикнул узник. – О чем вы тут говорите?
Живот Чарли заколыхался в новом приступе смеха.
– Честное слово, такой начинки я еще не пробовал, – признался он. – Гуще, чем в рождественском пироге.
Мак приблизился к решетке. Заглянул узнику в глаза:
– Не пытайся нас дурачить, Джон Райли.
– Дурачить?
Чувствовалось, узник не верит своим ушам.
– О чем вы говорите? Я вовсе не Джон Райли.
Надзиратели переглянулись, затем Чарли потопал по коридору, удивленно что-то бормоча себе под нос.
Мак отошел.
– Нет! – окликнул его узник. – Не уходите.
Мак вернулся.
– Что за комедию ты тут разыгрываешь? – спросил он. – Неужели думаешь, что сумеешь нас провести?
Узник непонимающе глядел на него:
– Вы скажете мне, где я? Умоляю, скажите!
– Сам знаешь.
– Говорю вам…
– Прекрати, Райли! – оборвал его Мак. – Ты понапрасну теряешь время.
– Но я не Райли! – закричал узник. – Да поймите же, что я – не Райли! Меня зовут Филип Джонсон.
Мак медленно качал головой.
– И ты еще собирался быть редким храбрецом, – сказал он.
Узник поперхнулся. По нему было видно, что он хочет сказать множество важных вещей, но в горле все они слиплись в один комок.
– Хочешь снова увидеть священника? – спросил Мак.
– Снова? – удивился узник.
Мак подошел к прутьям и заглянул в камеру.
– Ты что, заболел? – спросил он.
Узник не отвечал. Мак перевел взгляд на поднос.
– Смотрю, у тебя и аппетит пропал, – сказал он. – Сам же просил. Мы тут подсуетились, а ты не стал есть. Чего ж так?
Узник посмотрел на поднос, на Мака, затем снова на поднос. Его грудь затряслась от рыданий.
– Что я здесь делаю? – всхлипнул он. – Я же не преступник. Я…
– Ради всего святого, заткни свою пасть! – крикнул ему узник из другой камеры.
– Сам разберусь, а ты прикрути громкость! – крикнул в ответ Мак.
– А что это с ним? – насмешливо спросил другой узник. – Никак большой мальчик намочил штанишки?
Раздался смех. Узник поднял глаза на Мака.
– Мы можете меня выслушать? – дрожащим голосом спросил он.
– Что, Райли, не думал, каково тебе будет? – вместо ответа спросил надзиратель.
– Я вовсе не Райли! – закричал узник. – Моя фамилия Джонсон!
Он припал к решетчатой двери. Лицо выражало мучительную решимость.
– Послушайте, – сказал узник, облизывая пересохшие губы, – я – ученый.
Мак печально улыбнулся и снова покачал головой.
– Что, не можешь принять свою участь как мужчина? – спросил он. – Выделывался тут, бахвалился, а получается, ты такой же, как все.
Узник беспомощно глядел на него.
– Послушайте… – хрипло повторил он.
– Нет, это ты меня послушай, – оборвал его Мак. – У тебя, Райли, осталось два часа.
– Я же сказал вам. Я не…
– Прекрати! У тебя есть два часа. Вот и посмотрим, сумеешь ли ты за эти два часа превратиться из скулящего пса в человека.
В лице узника не было ни кровинки.
– Так ты хочешь снова увидеться со священником? – спросил Мак.
– Нет. Я… – начал узник и вдруг умолк. Казалось, ему сдавило горло. – Да, я хочу поговорить со священником. Прошу вас, позовите его.
Мак кивнул:
– Схожу за ним. А ты пока сиди тихо и не разевай пасть.
Узник побрел к койке. Там он сел и уставился в пол.
Мак немного понаблюдал за ним и исчез в глубине коридора.
– Что за беда? – раздался чей-то насмешливый голос. – Большой мальчик намочил штаны?
Остальные узники громко захохотали. Их смех плыл волнами над оцепеневшим узником.
Он встал и начал расхаживать по камере. Задрал голову, глядя на кусок серого неба в окне. Подошел к двери, вглядываясь, насколько возможно, в коридор.
Вдруг он нервно улыбнулся.
– Отлично! – крикнул он. – Замечательно! Получилось очень смешно. Я ценю вашу шутку. А теперь выпустите меня из этой крысоловки!
Кто-то застонал. Кто-то другой крикнул:
– Заткнись, Райли!
Он наморщил лоб.
– Шутка есть шутка, – громко произнес он. – А теперь мне нужно…
Он замолчал, услышав в коридоре торопливые шаги. Это Чарли перемещал свое грузное, нескладное тело. Подойдя к двери камеры, он остановился.
– Ты заткнешься? – угрожающе спросил Чарли, выпячивая мясистые губы. – Или вколоть успокоительного?
Узник попытался улыбнуться.
– Ну хорошо, – сказал он. – Ладно. Я подчиняюсь. А теперь хватит. Выпустите меня отсюда.
Последнюю фразу он произнес уже громче.
– Еще вякнешь, всажу шприц, – предупредил Чарли и отвернулся. – Всегда знал, что ты трус, – добавил надзиратель.
– Да выслушайте наконец! – потребовал узник. – Меня зовут Филип Джонсон. Я физик-ядерщик.
Чарли повернул голову и дико расхохотался. Жирное тело затряслось.
– Я… ядедеррр…
Голос утонул в тяжелых, с присвистом, всплесках смеха.
– Я правду говорю! – выкрикнул узник.
Чарли притворно застонал. Потом толстой ладонью хлопнул себя по лбу:
– Еще чего наврешь?
Его голос разнесся по всему коридору.
– Да заткнитесь же вы там! – завопил кто-то из заключенных.
– Сам заткнись! – велел ему Чарли.
Улыбка покинула лицо надзирателя, сменившись сердитой гримасой.
– А священник уже идет? – услышал он новый вопрос неугомонного узника.
– А священник уже идет? Уже идет? – передразнил Чарли.
Со злости он ударил кулаком по столу, после чего плюхнулся на вертящийся стул. Стул жалобно скрипнул. Чарли со стоном привалился к стене.
– Еще раз меня разбудишь – шприц тебе в задницу! – пообещал он.
– Заткнись ты, надзирала! – опять крикнули из другой камеры.
– Сам заткнись! – рявкнул Чарли.
Узник вскарабкался на табурет. Он смотрел в окошко. Смотрел на падающий дождь.
– Где это я?
Мак и священник остановились возле камеры. Мак махнул Чарли, тот нажал кнопку на пульте, и зарешеченная дверь отодвинулась.
– Входите, святой отец, – сказал Мак.
Священник вошел. Он был невысоким и полным, с красным лицом и доброй улыбкой.
– Святой отец, вас не затруднит передать мне поднос? – спросил Мак.
Священник молча кивнул, взял поднос и подал надзирателю.
– Благодарю, святой отец.
– Не стоит благодарности.
Дверь снова закрылась. Мак не уходил.
– Если он опять начнет хулиганить, крикните нам.
– Уверен, что не начнет, – сказал отец Шейн и улыбнулся узнику.
Тот стоял, подпирая стену, и ждал, когда уйдет Мак.
Мак продолжал стоять у двери.
– Держи себя в руках, Райли, – велел он узнику и только тогда отошел.
Отец Шейн невольно вздрогнул, увидев шагнувшего к нему узника.
– Прошу вас, сын мой… – начал священник.
– Не бойтесь, я не собираюсь на вас нападать, – сказал узник. – Выслушайте меня, святой отец.
– Давайте вначале сядем и успокоимся, – предложил отец Шейн.
– Что? Да, разумеется. Вы правы.
Узник сел на койку. Священник приблизился с табуретом в руках и осторожно опустил его на пол напротив узника.
– Выслушайте меня, – начал узник.
Отец Шейн предостерегающе поднял палец. Достав из сутаны большой белый носовой платок, тщательно вытер поверхность табурета. Узник беспокойно перебирал руками.
– Ради бога… – умоляюще начал узник.
– Да, – улыбнулся священник. – Именно ради Него.
Отец Шейн опустился на табурет. Там поместилась лишь средняя часть грузного тела; все остальное просто свисало по краям.
– Итак, – ободряюще произнес священник.
Узник закусил нижнюю губу.
– Выслушайте меня, – сказал он через несколько секунд.
– Да, Джон.
– Меня не Джоном зовут, – раздраженно бросил узник.
Священник недоуменно глядел на него.
– Но… – начал было он.
– Мое настоящее имя Филип Джонсон.
На мгновение священник оторопел, затем печально улыбнулся:
– Зачем вы сопротивляетесь, сын мой? Почему бы вам…
– Говорю вам: меня зовут Филип Джонсон. Вы будете слушать или нет?
– Но сын мой…
– Да или нет?
Отец Шейн в тревоге отпрянул.
– Вы когда-нибудь заткнете глотку этому недомерку? – медленно и громко спросили из соседней камеры.
Послышались шаги.
– Пожалуйста, не уходите! – взмолился узник.
– Останусь, если вы пообещаете говорить тихо и не тревожить покой других несчастных душ.
Возле двери появился Мак.
– Обещаю, обещаю, – прошептал узник.
– Что там опять? – спросил Мак, испытующе глядя на священника. – Может, желаете уйти, святой отец?
– Нет, нет, – возразил отец Шейн. – У нас все будет тихо. Райли пообещал…
– Я же вам сказал, что я не…
Узник осекся.
– Вы меня о чем-то спросили? – поинтересовался отец Шейн.
– Нет, это я так. Пожалуйста, скажите надзирателю, чтобы ушел.
Священник повернул голову к Маку, кивнул, и на его румяных щеках обозначились ямочки.
Мак ушел. Узник поднял голову.
– Скажите, сын мой, – заговорил священник, – отчего так взбудоражена ваша душа? Вы ищете способа покаяться?
Узник беспокойно передернул плечами.
– Выслушайте, – сказал он. – Вы можете просто выслушать меня? Выслушать, не вставляя своих реплик?
– Конечно, сын мой, – ответил священник. – Затем я и пришел. Однако…
– Отлично.
Узник подался вперед. Его лицо напряглось.
– Выслушайте меня, – снова сказал он. – Я не Джон Райли. Мое имя Филип Джонсон.