Священник болезненно поморщился:
– Сын мой…
– Вы обещали выслушать, – напомнил ему узник.
Священник опустил веки. На лице появилась печать мученичества.
– Что ж, говорите.
– Я – физик-ядерщик.
Узник умолк, потом вдруг спросил:
– Который сейчас год?
Священник открыл глаза и вяло улыбнулся:
– Но вы наверняка…
– Умоляю, скажите.
Чувствовалось, беседа слегка раздосадовала святого отца. Он пожал сутулыми плечами:
– Тысяча девятьсот пятьдесят четвертый.
– Что? – встрепенулся узник. – Вы не шутите?
Он пристально глядел на священника.
– Не шутите? – снова спросил узник.
– Сын мой, нет смысла шутить.
– Значит, тысяча девятьсот пятьдесят четвертый?
Священник раздраженно поглядел на него и кивнул:
– Да, сын мой.
– Тогда все объясняется, – сказал узник.
– Что, сын мой?
– Выслушайте и постарайтесь поверить, – попросил узник. – Я физик-ядерщик. Во всяком случае, был им в тысяча девятьсот сорок четвертом году.
– Не понимаю, – признался священник.
– Я работал в секретной атомной лаборатории, которая находилась в недрах Скалистых гор.
– В Скалистых горах? – недоверчиво спросил священник.
– Об этом никто не знает, – продолжал узник. – Сведения о ней не публиковались. Завод построили в сорок третьем для экспериментов с расщеплением атомного ядра.
– Мы знаем об Окридже[13], – сказал священник.
– Наша лаборатория была небольшой и строго засекреченной. За ее пределами лишь немногие знали, над чем там работают.
– Но…
– Слушайте дальше. Мы работали с ураном двести тридцать восемь.
Священник сделал новую попытку заговорить.
– Это изотоп урана. Природный уран на девяносто девять процентов состоит из этого изотопа. Однако способа расщепления урана никто не знал. Мы пытались найти этот способ и заставить уран расщепляться. Понимаете?
Лицо священника выражало полное замешательство.
– Впрочем, вам незачем это понимать, – поспешно добавил узник. – Важны не технические детали. Важно то, что произошел взрыв.
– Вз…
– Да, взрыв.
– Однако… – попробовал возразить священник.
– Это было в тысяча девятьсот сорок четвертом, – сказал узник. – То есть… десять лет назад. И вот я просыпаюсь и обнаруживаю, что нахожусь… Кстати, где мы находимся?
– В государственном исправительном учреждении, – привычно отбарабанил священник.
– Штата Колорадо?
Священник покачал головой:
– Нет, штата Нью-Йорк.
Узник поднес ко лбу левую руку и нервно запустил пальцы в волосы.
– Две тысячи миль, – пробормотал он. – Десять лет.
– Сын мой…
Узник взглянул на священника:
– Вы не верите?
Священник грустно улыбнулся. Узник беспомощно развел руками:
– Что мне сделать, чтобы вы поверили? Понимаю, это звучит как выдумка. Оказаться переброшенным через пространство и время…
Он нахмурил брови:
– Быть может, вместо переброски через пространство и время меня вышвырнуло из собственного разума. Возможно, я стал кем-то другим. Наверное…
– Выслушайте меня, Райли.
Узник сердито поморщился:
– Я же вам говорил. Я не Райли.
Священник опустил голову.
– Вам нужны эти ухищрения? – спросил он. – Вам так нужно пытаться избежать правосудия?
– Правосудия? – воскликнул узник. – Я не преступник. Я даже не являюсь человеком, именем которого вы упорно меня называете.
– Полагаю, нам было бы лучше вместе помолиться, – сказал священник.
Узник отчаянно оглядывался по сторонам. Потом наклонился и схватил священника за плечи.
– Не смейте…
– Не бойтесь, я не причиню вреда, – скороговоркой произнес узник. – Просто расскажите про этого Райли. Кто он такой?.. Хорошо, хорошо, – пошел на попятную узник, заметив умоляющий взгляд священника. – Кто я такой? Каково мое происхождение?
– Сын мой, зачем вам понадобилось…
– Прошу вас, расскажите. Ради бога. Меня же должны каз… Да? Это так?
Священник непроизвольно кивнул.
– И двух часов не пройдет… Почему бы вам не сделать то, о чем я прошу?
Священник вздохнул.
– Какое у меня образование? – спросил узник.
– Не знаю, – ответил отец Шейн. – Мне ничего не известно о вашем образовании, происхождении, семье и…
– Но согласитесь, что Джон Райли не может обладать познаниями в ядерной физике, – торопливо проговорил узник. – Разве такое возможно?
Священник осторожно пожал плечами.
– Полагаю, что нет, – сказал он.
– Что он… что я натворил?
Священник закрыл глаза.
– Прошу вас, – прошептал он.
– Что я натворил? – снова спросил узник.
Священник стиснул зубы.
– Вы воровали, – сказал он. – И убивали.
Узник в полном недоумении глядел на святого отца. У него сперло дыхание. Он сжал кулаки и даже не заметил, как из них закапала кровь.
– Хорошо, – упавшим голосом продолжал узник. – Если я… если он все это сделал, может ли он быть образованным физиком?
– Райли, я…
– Может или нет?
– Нет. Думаю, что не может. Но какой смысл в ваших вопросах?
– Кое-что я вам уже рассказал. Могу сообщить и другие факты из области ядерной физики. И вы согласитесь: Райли бы этого никогда не рассказал.
Священник тяжело вздохнул.
– Слушайте, – поспешно начал объяснять узник, – наши сложности проистекали от несовпадения теории и фактов. Теоретически уран двести тридцать восемь захватывает нейтрон и превращается в новый изотоп, уран двести тридцать девять, поскольку нейтрон всего лишь увеличивает массу…
– Сын мой, это бесполезно.
– Почему? – воскликнул узник. – Почему? Я вас спрашиваю. Вы же согласились, что Райли таких вещей знать не может. Но я их знаю. Разве это не доказывает, что я не являюсь Райли? А если я вдруг стал Райли, то лишь из-за потери памяти. Причиной был взрыв, произошедший десять лет назад. Тогда стихия вырвалась из-под нашего контроля.
Вид у отца Шейна был мрачный. Он качал головой.
– Разве вы не ощущаете правоты моих слов?
– Вы могли где-нибудь прочитать об этом, – сказал священник. – А потом, в состоянии необычайного напряжения, вдруг вспомнили прочитанное. Поймите, я не обвиняю вас в…
– Я сказал правду!
– Вы должны справиться с этим унизительным малодушием, – сказал отец Шейн. – Думаете, мне непонятен ваш страх смерти? Он присущ всем. Это…
– Боже мой, неужели такое возможно? – простонал узник. – Неужели возможно?
Священник склонил голову.
– Меня не могут казнить! – вдруг сказал узник, цепляясь за темную сутану святого отца. – Говорю вам, я не Райли. Меня зовут Филип Джонсон.
Священник молчал. Не делал попыток вырваться. Узник дергал за сутану, а священник молился.
Потом узник отпустил его и шумно привалился к стене.
– Боже, – пробормотал он. – Боже, неужели никто меня здесь не слышит?
Священник поднял голову.
– Вас слышит Бог, – сказал он. – Так позвольте Ему упокоить вас на Его груди. Молитесь о прощении.
Узник тупо глядел на него.
– Вам этого не понять, – бесцветным голосом произнес он. – Меня же казнят.
У него задрожали губы.
– Вы мне не верите, – снова начал он. – Вы думаете, я лгу. И все думают, что я лгу.
Вдруг он вскинул голову.
– Мэри! – воскликнул он. – Моя жена! Как насчет моей жены?
– У вас нет жены, Райли.
– Нет жены? И вы говорите мне, что у меня нет жены?
– Сын мой, бесполезно продолжать все это.
Узник вскочил на ноги и в отчаянии схватился за виски:
– Господи, есть тут хоть кто-то, способный выслушать?
– Есть, – тихо ответил священник.
В коридоре снова послышались шаги и громкий ропот других заключенных.
У двери появился Чарли.
– Вам лучше уйти, святой отец, – сказал он. – Это бесполезно. Ему не нужна ваша помощь.
– Я не имею права бросать несчастную душу в таком состоянии.
Узник подбежал к решетчатой двери. Чарли невольно отпрянул.
– Осторожнее, парень, – предупредил он.
– Вы можете позвонить моей жене? – попросил узник. – Ну пожалуйста. Мы живем в Сент-Луисе, штат Миссури. Номер такой…
– Заткни глотку.
– Вы не понимаете. Моя жена все объяснит. Она вам скажет, кто я на самом деле.
Чарли заухмылялся.
– Честное слово, это лучший цирк из всего, что я видел, – тоном знатока произнес он.
– Так вы ей позвоните? – спросил узник.
– Отвали от двери.
Узник отошел. Чарли махнул рукой. Дверь отъехала, отец Шейн вышел в коридор. Он глядел себе под ноги.
– Я вернусь, – пообещал он.
– Ну почему вы отказываетесь позвонить моей жене? – умоляюще спросил узник.
Священник колебался. Затем он вздохнул и достал блокнотик с карандашом.
– Какой номер? – устало спросил он.
Узник подбежал к двери.
– Не тратьте впустую ваше драгоценное время, святой отец, – сказал Чарли.
Торопливым голосом узник продиктовал священнику телефонный номер.
– Вы уверены, что правильно записали? – спросил узник. – Вы ничего не перепутали?
Он повторил номер. Священник кивнул.
– Скажите ей, что я… скажите ей, что со мной все в порядке. Я здоров и вернусь домой, как только… скорее! Времени мало. Пусть она свяжется с начальником тюрьмы или с кем-нибудь из властей.
Священник опустил руку на дрожащее плечо узника.
– А если на мой звонок никто не ответит? – спросил он. – Если по этому номеру никого не окажется, вы прекратите свои речи?
– Вам ответят. Она дома. Я знаю, она дома и ответит на звонок.
– А если нет?
– Вы ее застанете.
Священник убрал руку с его плеча и медленно зашагал по коридору. Проходя мимо камер, он кивал узникам. Узник, называвший себя Филипом Джонсоном, провожал его взглядом, пока священник не скрылся из поля зрения.
Чарли смотрел на него и усмехался.
– Да, ты точно лучший из всех, – сказал надзиратель.
Узник молчал.