Силклайн потянулся за ручкой, отгоняя в сторону желто-зеленый дым, который начал затягивать кабинет.
– Как имя усопшего? – спросил он деловым тоном.
Третья от Солнца
Он открыл глаза за пять секунд до того, как должен был зазвонить будильник. Проснуться не составило никакого труда. Пробуждение было мгновенным. Он протянул в темноту левую руку и нажал на кнопку. Будильник посветился секунду, а затем померк.
Жена, лежавшая рядом, положила ладонь ему на плечо.
– Ты поспала? – спросил он.
– Нет, а ты?
– Немного, – сказал он. – Совсем чуть-чуть.
Несколько секунд она ничего не говорила. Потом произнесла было какой-то звук, но, вздрогнув, снова замолчала. Он знал, что она хочет сказать.
– Мы все-таки отправляемся? – спросила она.
Он передернул плечами, все еще лежа в кровати, затем глубоко вздохнул.
– Да, – сказал он и почувствовал, как ее пальцы сильнее впились в плечо.
– Который час? – спросила она.
– Около пяти.
– Пора собираться.
Они оба не шевельнулись.
– Ты уверен, что мы сумеем попасть на корабль так, чтобы никто не заметил? – спросила она.
– Они подумают, это очередной испытательный полет. Никто не станет проверять.
Она ничего не сказала. Придвинулась ближе к нему. Он ощутил, какая холодная у нее кожа.
– Я боюсь, – произнесла она.
Он взял ее за руку и крепко сжал в своей.
– Не бойся, – сказал он. – С нами все будет в порядке.
– Я беспокоюсь за детей.
– С нами все будет в порядке, – повторил он.
Она поднесла его руку к своим губам и нежно поцеловала.
– Ладно, – произнесла она.
Они оба сели на кровати в темноте. Он услышал, как она поднялась. Ночная рубашка с шелестом упала на пол. Она не стала ее поднимать. Она стояла неподвижно, дрожа в холодном утреннем воздухе.
– Ты уверен, что нам больше ничего не нужно с собой брать? – спросила она.
– Да, уверен. Все, что нам может понадобиться, есть на корабле. В любом случае…
– Что?
– Мы ничего не сможем пронести мимо часового. Он должен думать, что вы с детьми просто пришли меня проводить.
Она начала одеваться. Он отбросил одеяло и встал. Прошел по холодному полу к платяному шкафу.
– Я подниму детей, – сказала она.
Он пробурчал что-то, натягивая одежду через голову. У двери она остановилась:
– А ты уверен… – Она умолкла.
– В чем?
– Часовой не сочтет странным, что… что наши соседи тоже пришли тебя проводить?
Он опустился на кровать и принялся нащупывать ремешки ботинок.
– Придется рискнуть, – сказал он. – Нам необходимо, чтобы они отправились с нами.
Она вздохнула:
– Это звучит так хладнокровно. Так расчетливо.
Он выпрямился и увидел в дверном проеме ее силуэт.
– А что еще нам остается? – спросил он с нажимом. – Не можем же мы поженить собственных детей.
– Нет, – отозвалась она. – Просто…
– Просто – что?
– Ничего, дорогой. Извини.
Она закрыла дверь. Ее шаги затихли в коридоре. Дверь в детскую открылась. Он услышал голоса дочери и сына. Невеселая улыбка растянула его рот. «Вы-то уверены, что сегодня день развлечений», – подумал он про себя.
Он натянул ботинки. Хотя бы дети не знают, что происходит. Они думают, что едут проводить его на летное поле. Что вернутся и расскажут об этом своим одноклассникам. Они не знают, что не вернутся никогда.
Он закончил застегивать ботинки и поднялся. Пошарил по стене над бюро и зажег свет. Как странно, что такой ничем не примечательный с виду человек задумал подобное.
Хладнокровно. Расчетливо. Ему на ум снова пришли ее слова. Что ж, другого выхода нет. Через несколько лет – может, и раньше – вся планета разлетится на куски в ослепительной вспышке. Это единственный способ спастись. Сбежать, начать все заново с горсткой людей на новой планете.
Он уставился на свое отражение.
– Другого пути нет, – сказал он себе.
Окинул взглядом комнату. Прощай, эта жизнь. Когда он выключил свет, было ощущение, будто он выключил тумблер у себя в голове. Он осторожно прикрыл за собой дверь и провел пальцами по истертой ручке.
Его сын и дочь спускались по лестнице. Они заговорщически перешептывались. Он встряхнул головой, сбросив легкое оцепенение.
Жена дожидалась его. Они взялись за руки и вместе спустились вниз.
– Я не боюсь, дорогой, – сказала она. – Все будет хорошо.
– Верно, – отозвался он. – Именно так и будет.
Они все сели завтракать. Жена налила им сока. Потом она вышла, чтобы принести еды.
– Помоги маме, куколка, – сказала она дочери.
Та встала.
– Уже скоро, пап? – спросил его сын. – Совсем скоро?
– Не суетись, – предостерег он. – Помни, что я тебе говорил. Если скажешь об этом кому-нибудь хоть слово, мне придется оставить тебя дома.
Тарелка грохнулась на пол. Он быстро поднял глаза на жену. Она пристально смотрела на него, губы у нее дрожали.
Она отвела глаза и наклонилась. Принялась неловко собирать осколки, подняла несколько. Потом снова кинула их на пол, распрямилась и отодвинула их к стене ногой.
– Как будто бы это имеет значение, – произнесла она нервно. – Как будто бы это имеет значение, чисто в доме или нет.
Дети смотрели на нее с изумлением.
– Что случилось? – спросила дочь.
– Ничего, дорогая, ничего, – ответила она. – Я просто волнуюсь. Возвращайся за стол. Пей сок. Нам некогда сегодня рассиживаться. Соседи вот-вот придут.
– Па, а почему соседи едут вместе с нами? – спросил сын.
– Потому что, – ответил он уклончиво, – им так захотелось. И хватит об этом.
Все молчали. Его жена принесла еду и поставила на стол. Лишь ее шаги нарушали тишину. Дети все время переглядывались, посматривали на отца. Он не отводил глаз от своей тарелки. Еда казалась безвкусной и вязкой, и он ощущал, как сердце колотится о решетку грудной клетки. Последний день. Это последний день.
– Тебе бы лучше поесть, – сказал он жене.
Она села за стол. Как только она взялась за приборы, зазвонил дверной звонок. Нож и вилка выпали из ее онемевших пальцев и загрохотали по полу. Он тотчас протянул руку и положил на ее ладонь свою.
– Все в порядке, милая, – сказал он. – Все хорошо.
Он повернулся к детям.
– Ступайте, откройте дверь, – велел он.
– Вдвоем? – переспросила дочь.
– Вдвоем.
– Но…
– Делайте, как я сказал.
Они соскользнули со своих стульев и вышли из комнаты, оглядываясь на родителей.
Когда раздвижные двери сомкнулись за ними, он снова повернулся к жене. Лицо ее было бледным и напряженным, губы плотно сжаты.
– Дорогая, умоляю, – произнес он. – Прошу тебя. Ты же понимаешь, я не взял бы вас, если бы не был уверен в полной безопасности. Сама знаешь, сколько раз мне уже приходилось летать на этом корабле. И мне точно известно, куда мы направляемся. Поверь, мы ничем не рискуем.
Она прижала его ладонь к своей щеке. Прикрыла глаза, и крупные слезы покатились из-под закрытых век по щекам.
– Я не б-боюсь, – выговорила она. – Просто… уехать навсегда, чтобы не вернуться… Мы прожили здесь всю свою жизнь. Это же не просто… не просто переезд. Мы не сможем вернуться назад. Никогда.
– Послушай, родная, – он говорил торопливо и с напором, – ты знаешь не хуже меня. Пройдет всего несколько лет, может, меньше, и разразится новая война, ужасная война. Не останется ничего живого. Нам необходимо уехать. Ради наших детей, ради нас самих…
Он помолчал, подбирая слова.
– Ради будущего самой жизни, – завершил он едва слышно.
Он пожалел, что сказал это. Ранним утром, за обыденной трапезой, подобные слова звучали как-то не так. Как-то фальшиво.
– Только не бойся, – сказал он. – С нами все будет хорошо.
Она сжала его руку.
– Я знаю, – произнесла она тихо. – Знаю.
Раздался звук приближающихся шагов. Он вытянул из пачки салфетку и дал ей. Она поспешно поднесла ее к лицу.
Дверь скользнула в сторону. Вошли соседи со своими детьми, сыном и дочерью. Дети были взволнованы. Они с трудом сдерживали эмоции.
– Доброе утро, – сказал сосед.
Жена соседа подошла к его жене, и они обе отошли к окну и стали о чем-то тихо говорить. Дети стояли тут же, взбудораженные, беспокойно поглядывающие друг на друга.
– Вы позавтракали? – спросил он соседа.
– Да, – ответил сосед. – Тебе не кажется, что нам лучше уже пойти?
– Наверное, да, – согласился он.
Они оставили тарелки на столе. Жена поднялась наверх и принесла всем одежду.
Они с женой постояли секунду на крыльце, пока все остальные усаживались в сухопутку.
– Запереть дом? – спросил он.
Она беспомощно улыбнулась и провела рукой по волосам. Пожала плечами.
– Разве это имеет значение? – спросила она и отвернулась.
Он запер дверь и пошел вслед за ней по дорожке. Она обернулась, когда он нагнал ее.
– У нас хороший дом, – проговорила она.
– Не думай об этом, – сказал он.
Они повернулись к дому спиной и сели в сухопутку.
– Ты запер дом? – спросил сосед.
– Да.
Сосед криво улыбнулся.
– И мы тоже, – сказал он. – Я не хотел, но есть примета: не запер дверь – обязательно к ней вернешься.
Они ехали по безмолвным улицам. Нижний край неба начал краснеть. Жена соседа и четверо детей сидели сзади. Его жена и сосед сидели впереди вместе с ним.
– Хороший будет денек, – заметил сосед.
– Похоже на то, – отозвался он.
– А вы сказали детям? – негромко спросил сосед.
– Конечно нет.
– Я тоже, тоже ничего не говорил, – принялся оправдываться сосед. – Просто спросил.
– Ясно.
Они некоторое время ехали молча.
– У тебя нет ощущения, что мы… бежим с корабля? – спросил сосед.
Он напрягся.
– Нет, – ответил он и поджал губы. – Нет.
– Наверное, лучше не говорить об этом, – поспешно произнес сосед.