– Кто?
– Этот человек!
– Какой еще человек?
– Тот самый, что постоянно звонит мне! – воскликнула мисс Кин. – Он раз за разом повторял «алло». И больше ничего – только «алло, алло». Он…
– Полно вам, – невозмутимо одернула ее сестра Филлипс. – Ложитесь и…
– Я не хочу ложиться, – исступленно повторяла мисс Кин. – Не хочу! Я хочу знать, кто этот ужасный человек, который все время меня пугает.
– Не стоит так себя накручивать, – посоветовала сестра Филлипс. – Вы же знаете, какой слабый у вас желудок.
Мисс Кин горько зарыдала:
– Я его боюсь! Боюсь! Почему он мне звонит?
Сестра Филлипс стояла возле кровати с коровьим равнодушием.
– Помните, что вам сказала мисс Финч? – мягко спросила она.
Трясущиеся губы мисс Кин никак не могли выговорить ответ.
– Она ведь сказала, что это барахлит линия? – повысила голос сиделка. – Правильно?
– Линия тут ни при чем! Это человек!
Сестра Филлипс терпеливо вздохнула:
– Если это человек, положите трубку. Вы не обязаны говорить с ним. Просто положите трубку, и все. Разве это так трудно?
Мисс Кин прикрыла блестящие от слез глаза и сжала губы в кривую полоску. В голове эхом звучал безжизненный мужской голос. Снова и снова, не меняя интонации, не реагируя на слова собеседницы, он уныло повторял: «Алло? Алло?» От этого голоса ее пробирала дрожь.
– Послушайте… – сказала сестра Филлипс.
Эльва Кин открыла глаза и увидела расплывчатый силуэт сиделки. Сестра Филлипс положила трубку на стол.
– Вот, – сказала она, – теперь никто не позвонит. Оставьте ее здесь. Если сами захотите с кем-нибудь поговорить, просто наберите номер. Теперь все в порядке, да?
Мисс Кин недобро взглянула на сиделку. Помедлив немного, кивнула.
Она лежала в темной спальне, телефонные гудки звенели в ушах, не давая уснуть. «Или это я себе внушила? – подумала она. – Разве они мешают уснуть? Разве в ту, первую ночь трубка не лежала на полу? Нет, дело не в гудках, а в чем-то другом».
Она решительно закрыла глаза. «Не буду их слушать. Просто не буду слушать, и все».
Она втянула в себя трепетное дыхание ночи. Но темнота не заполнила ее голову и не заглушила гудки.
Мисс Кин нащупала лежавшую рядом с кроватью шерстяную кофту и плотно завернула в нее гладкую черную трубку. Затем снова повалилась на подушки, напряженно дыша. «Мне нужно уснуть, – приказала она себе. – Нужно уснуть».
Но она все равно слышала эти гудки.
Почувствовав, что коченеет, она раскутала трубку и в сердцах бросила на рычаг. Комнату наполнила умиротворяющая тишина. Мисс Кин со слабым стоном положила голову на подушку. «А теперь спать», – сказала она себе.
Зазвонил телефон.
У нее перехватило дыхание. Звук был словно пропитан темнотой, он обволакивал ее, хлестал по ушам вибрацией. Она потянулась к трубке, чтобы положить ее на стол, и вдруг, охнув, отдернула руку, сообразив, что снова услышит мужской голос.
От волнения у нее спазматически сжималось горло. «Вот что я сделаю, – решила она, – подниму трубку и сразу положу ее на стол, а потом стукну по рычагу и прерву связь. Да, именно так я и поступлю».
Она собралась с силами и приступила к выполнению своего плана. Затаив дыхание, нащупала звенящий телефон, подняла трубку и приготовилась сбросить вызов.
Но замерла, как только из темноты долетел мужской голос.
– Где вы? – спрашивал он. – Я хочу поговорить с вами.
В содрогающуюся грудь мисс Кин вцепились ледяные когти. Она лежала словно окаменевшая, не в силах оборвать этот вялый, лишенный эмоций голос.
– Где вы? Я хочу поговорить с вами.
Из горла мисс Кин вырвался стон, жалкий и дрожащий. А мужчина все повторял:
– Где вы? Я хочу поговорить с вами.
– Нет, нет! – зарыдала мисс Кин.
– Где вы? Я хочу…
Она нажала на рычаг негнущимися побелевшими пальцами. И держала руку на аппарате целых пять минут.
– А я вам говорю, что не желаю этого терпеть!
Голос мисс Кин тянулся изношенной тонкой лентой. Она неподвижно сидела на кровати, процеживая свой гнев и страх сквозь телефонную трубку.
– Вы говорите, что кладете трубку, но этот человек все равно звонит? – допытывалась мисс Финч.
– Я уже все объяснила! – горячилась мисс Кин. – Мне приходится всю ночь держать трубку на столе, чтобы он не мог позвонить. Но гудки не дают мне уснуть. Я не спала ни минуты! И теперь я хочу, чтобы вы проверили линию, слышите? Я хочу, чтобы эти ужасы прекратились!
Ее глаза казались темными бусинками. Телефонная трубка едва не выпала из беспомощных пальцев.
– Хорошо, мисс Эльва, – ответила телефонистка. – Я сегодня же пошлю к вам мастера.
– Спасибо вам, дорогая, спасибо, – сказала мисс Кин. – Вы позвоните мне, когда…
Она вдруг замолчала, потому что в трубке послышались щелчки.
«Линия занята», – поняла она.
Щелчки прекратились, и мисс Кин продолжила:
– Повторяю: вы мне позвоните, когда выясните, кто этот ужасный человек?
– Конечно, мисс Эльва, конечно, – заверила ее телефонистка. – Я пришлю мастера после обеда. Вы живете на Милл-лейн, сто двадцать семь, правильно?
– Правильно, дорогая. Вы ведь проследите за этим, да?
– Обещаю вам, мисс Эльва.
– Спасибо, дорогая.
Мисс Кин с облегчением вздохнула.
Мужчина не позвонил ни утром, ни в полдень. Напряжение постепенно оставляло мисс Кин. Он сыграла партию в криббедж с сестрой Филлипс и даже немного посмеялась. Было очень уютно думать о том, что телефонная компания занимается ее проблемой. Скоро они доберутся до страшного незнакомца и вернут покой душе мисс Кин.
Но пробило два часа, а потом три, и никто так и не пришел. Эльва Кин снова разволновалась.
– О чем только думает эта девчонка? – раздраженно проговорила мисс Кин. – Она же обещала, что мастер придет после обеда.
– Он придет, – сказала сестра Филлипс. – Потерпите.
Четыре часа, а мастера все еще нет. Мисс Кин уже не могла ни в криббедж играть, ни книгу читать, ни радио слушать.
В пять часов зазвонил телефон. Ее рука выпросталась из широкого рукава ночной кофты и вцепилась в трубку. «Если этот человек заговорит, – пронеслось в голове, – я закричу так громко, что у меня остановится сердце».
Она поднесла трубку к уху:
– Алло?
– Мисс Эльва, это мисс Финч.
Она закрыла глаза и судорожно вздохнула:
– Да?
– Я по поводу тех звонков, которые, как вы утверждаете, вам досаждали.
– Да? – Она мысленно отсекла слова «как вы утверждаете».
– Мы послали мастера выяснить, откуда они исходили, – продолжала мисс Финч. – И вот я получила отчет.
Мисс Кин затаила дыхание:
– Да?
– Вам никто не звонил.
Эльва Кин не смогла сказать в ответ ни слова. Ее седая голова неподвижно лежала на подушке, трубка была прижата к уху.
– Мастер говорит, что обнаружил разрыв провода. На окраине города порвался провод…
– Порвался провод?..
– Да, мисс Эльва. – Голос мисс Финч звучал невесело. – Концы лежали на земле.
– Вы хотите сказать, что я не могла ничего слышать?
Голос мисс Финч обрел твердость:
– Никто не мог позвонить вам с того места.
– Говорю вам, этот человек мне звонил!
Мисс Финч промолчала, и пальцы Эльвы Кин судорожно сжали трубку.
– Там должен быть телефон, – настаивала она. – Ведь этот человек как-то до меня дозванивался.
– Мисс Эльва, там никого нет.
– Там – это где?
– Мисс Эльва, – ответила телефонистка, – это кладбище.
Пожилая больная женщина лежала в тишине и мраке. Сестра Филлипс похлопала мисс Кин по плечу, слегка пожурила и не согласилась остаться на ночь.
Эльва Кин ждала телефонного звонка.
Можно было отключить телефон, но она не осмелилась. Она лежала и ждала. Ждала и размышляла.
О тишине. О том, что уши, когда-то слышавшие, жаждут услышать снова. О булькающих, бормочущих звуках – первых неловких попытках заговорить после долгого – насколько долгого? – молчания… Об этих «Алло? Алло?». Об этом «Где вы?». О щелчках, из-за которых она лежит сейчас в таком напряжении. О телефонистке, назвавшей ее адрес. А еще о…
Звонок.
Тишина.
Опять звонок.
Шорох ночной сорочки в потемках.
Звонок затих.
Мисс Кин слушала.
Телефонная трубка выскользнула из побелевших пальцев, глаза уставились в темноту, сердце билось слабо-слабо.
Снаружи стояла ночь, полная стрекота сверчков.
А слова все еще звучали в мозгу, придавая ужасный смысл тяжелой, удушливой тишине.
– Алло, мисс Эльва? Я скоро буду.
Deus ex machina[19]
Все началось, когда он порезался бритвой.
До того момента Роберт Картер был как все. Тридцать четыре года, бухгалтер в железнодорожной компании. Жил в Бруклине с женой Элен и двумя дочерьми, Мэри, десяти лет, и Рут. Рут было пять, она еще не доставала до раковины в ванной. Под раковиной специально для нее стоял ящик, на который она поднималась. Роберт Картер сделал шаг, наклоняясь поближе к зеркалу, чтобы сбрить щетину с шеи, споткнулся о ящик и упал. Падая, он взмахнул рукой, чтобы обрести равновесие, и крепче вцепился в опасную бритву. Охнул, ударившись коленом о кафельный пол. Стукнулся лбом о раковину. А горлом напоролся на лезвие.
Он лежал распростершись на полу, дыхание участилось. В коридоре послышался топот бегущих ног.
– Папа? – крикнула Мэри.
Он ничего не ответил, потому что увидел свое отражение, рану на шее. Отражение будто было соткано из двух слоев. В одном слое из раны текла кровь. А в другом…
– Папа? – Голос Мэри звучал встревоженно.
– Я в порядке, – отозвался он.
Слои уже разделились. Картер услышал, как дочь отошла от двери ванной, пока сам он смотрел на коричневое масло, которое толчками вытекало из шеи и капало на плитки пола.