— Господи! — У меня возникла ужасная мысль. — Это из-за войны?
— Нет. Во всяком случае, не из-за вьетнамской. Он был из тех, кому довелось увидеть атомные взрывы в Неваде с близкого расстояния. Он не жаловался, но я думаю, он знал, что его убивает.[60]
Осборн появился через неделю. Выглядел он как-то пришибленно и без особого интереса слушал то, что Лиза решила ему рассказать. Взял приготовленные для него распечатки и пообещал передать их в полицию. Уходить не торопился.
— Полагаю, я должен сообщить это вам, Апфел, — сказал он наконец. — Дело Гэвина закрыли.
Я не сразу сообразил, что Гэвин — настоящая фамилия Клюга.
— Медэксперт[61] установил самоубийство уже давно, и если бы не мои подозрения и ее слова, — он кивнул в сторону Лизы, — о предсмертной записке, я бы закрыл дело раньше. Но никаких доказательств у меня нет.
— Это, должно быть, произошло очень быстро, — сказала Лиза. — Кто-то заметил его, проследил, откуда он работает, — на этот раз Клюгу не повезло, — и прикончил его в тот же день.
— Вы не верите в самоубийство? — спросил я Осборна.
— Нет. Но того, кто это сделал даже не в чем обвинить, если не появятся новые факты.
— Я сообщу вам, если что-то всплывет, — пообещала Лиза.
— Тут есть одна загвоздка, — сказа т Осборн. — Здесь вам работать уже нельзя. Дом со всем имуществом поступил в распоряжение властей округа.
— На этот счет не беспокойтесь, — мягко произнесла Лиза.
Пока она вытряхивала сигарету из пачки (Лиза курила, когда очень волновалась), все молчали. Она зажгла сигарету, затянулась, села, откинувшись назад, рядом со мной и посмотрела на Осборна с совершенно непроницаемым лицом. Осборн вздохнул.
— Не хотел бы я играть с вами в покер, леди, — сказал он. — Что значит «на этот счет не беспокойтесь»?
— Я купила этот дом четыре дня назад. Со всем, что в нем есть. И если я найду что-нибудь такое, что позволит вам вновь открыть дело об убийстве, то непременно сообщу.
Осборн был настолько ошарашен, что даже не разозлился.
— Хотел бы я знать, как вы это провернули.
— Ничего незаконного, можете проверить. За все уплачено. Власти решили продать дом, я его купила.
— А что если я посажу на расследование этой сделки своих лучших людей? Может быть, они откопают левые деньги? Или мошенничество? Что если я обращусь в ФБР, чтобы они тоже этим занялись?
Лиза смотрела на него совершенно спокойно.
— Бога ради. Хотя, если честно, инспектор Осборн, я могла бы просто украсть этот дом и впридачу парк Гриффит вместе с автострадой, и не думаю, что вы сумели бы меня в чем-то уличить.
— Мне не нравится, что в ваших руках остаются все эти компьютерные штуки, особенно после того, как вы рассказали мне об их возможностях.
— Я и не ожидала, что вам понравится. Но это теперь не по вашей части, правильно? Дом был конфискован, местные власти не поняли, что у них в руках, и продали все целиком.
— Может быть, я сумею направить сюда людей для конфискации матобеспечения. Там есть доказательства нелегальных действий Клюга.
— Попытайтесь, — согласилась Лиза.
Довольно долго они смотрели друг на друга, не отводя глаз. Победила Лиза. Осборн устало потер веки и кивнул, затем тяжело поднялся на ноги и пошел к выходу. Лиза загасила сигарету, и мы продолжали сидеть, прислушиваясь к звуку шагов Осборна, доносившимся из-за двери.
— Меня удивляет, что он сдался так легко, — сказал я. — Как по-твоему, он будет добиваться конфискации?
— Маловероятно. Он знает расклад.
— Может, ты и меня просветишь?
— Ну, во-первых, это не его отдел, и он это понимает…
— Зачем ты купила дом?
— Тебе следует спросить, как я его купила.
Пристально посмотрев на нее, я заметил, что за непроницаемостью черт в ее лице проглядывает какая-то веселость.
— Лиза, что ты еще вытворила?
— Это как раз тот вопрос, который Осборн задал себе. Он угадал правильный ответ, потому что кое-что знает о машинах Клюга. И еще он знает, как и что делается в этом мире. Конечно, власти не случайно решили продать дом, и не случайно, что я оказалась единственным покупателем. Я использовала одного члена муниципального совета, из тех, кого Клюг приручил.
— Ты его подкупила?!
Она засмеялась и поцеловала меня.
— Кажется, наконец-то я вызвала у тебя возмущение. Вот где самое большое различие между мной и американцами! В Америке средний гражданин особенно много на взятки не тратит. В Сайгоне это делали все.
— Ты дала ему взятку?
— Не так прямо, конечно. Пришлось зайти с черного хода. Несколько совершенно легальных перечислений на предвыборную кампанию вдруг появились на счету одного сенатора, который упомянул некую ситуацию еще кое-кому, кто мог вполне законно провернуть мое дельце. — Она посмотрела на меня искоса. — Конечно, я подкупила его, Виктор. Ты бы удивился, узнав, как дешево он мне обошелся. Тебя это беспокоит?
— Да, — признался я. — Мне не нравится взяточничество.
— Ну, а я отношусь к нему безразлично. Оно просто существует, как гравитация. Восхищаться тут, конечно, нечем, но таким образом можно сделать очень много и очень быстро.
— Я надеюсь, ты себя обезопасила?
— Более или менее. Когда дело касается взяток, никогда нельзя быть уверенным на сто процентов. Человеческий фактор. Тот член муниципального совета может сболтнуть лишнего, если окажется когда-нибудь перед судом присяжных. Но, думаю, он не окажется, потому что Осборн не станет заниматься этим делом. Он знает, как устроен мир, знает, какой властью я обладаю, и знает, что ему меня не пересилить. Это вторая причина того, что он ушел сегодня без драки.
Мы долго молчали. Я хотел о многом поразмыслить, и то, о чем я размышлял, мне большей частью не нравилось. Лиза потянулась было за сигаретами, потом передумала. Она ждала, когда я приду к какому-нибудь выводу.
— Это огромная сила, — сказал я наконец.
— Страшная сила, — согласилась она. — Ты не думай, что меня она не пугает. Мне в голову тоже приходили всякие фантазии о сверхчеловеческом могуществе. Власть — это ужасное искушение, от нее не так-то легко отказаться. Я могла бы сделать очень многое.
— А станешь?
— Я не о том, что можно украсть или разбогатеть…
— Понимаю.
— Это власть политическая. Но как ей воспользоваться? Пусть это прозвучит банально, но я не знаю, как использовать ее во благо. Я слишком часто видела, как добрые намерения оборачивались злом. Боюсь, мне не хватит мудрости сделать что-то хорошее. И слишком велик шанс закончить так же, как Клюг. Но оставить эту затею я тоже не могу Я все еще беспризорная девчонка из Сайгона. У меня хватает ума не пользоваться властью, кроме тех случаев, когда нет другого выхода. Но просто выбросить или уничтожить такие сокровища я тоже не могу. Ну не глупо ли?
Я не мог ответить на ее вопрос. Но у меня возникло недоброе предчувствие.
Всю следующую неделю меня грызли сомнения. Лиза знала о каких-то преступлениях, но не сообщала о них властям. Впрочем, это меня не особенно беспокоило. Другое дело, что она сама располагала возможностью совершить гораздо больше преступлений, и это вызывало у меня тревогу. Вряд ли она что-то такое планировала, у нее хватало ума использовать свои знания только для обороны. Но оборона в понимании Лизы охватывала слишком широкий круг действий.
Однажды вечером она не пришла к ужину вовремя. Я отправился к дому Клюга и застал ее за работой. Стеллаж длиной футов в девять опустел, диски и пленки стопками лежали на столе. На полу стоял огромный пластиковый мешок для мусора, рядом с ним — магнит размером с футбольный мяч.[62] На моих глазах Лиза взяла кассету с пленкой, провела ею по магниту и бросила в почти наполненный мешок. Она посмотрела на меня, проделала такую же операцию с небольшой стопкой магнитных дисков, потом сняла очки и вытерла глаза.
— Так тебе будет лучше, Виктор? — спросила она.
— Что ты имеешь в виду? Я хорошо себя чувствую.
— Неправда. И я чувствовала себя скверно. Мне больно делать то, что я делаю, но я должна. Ты не принесешь мне еще один мешок?
Я притащил мешок, затем помог ей снять с полок следующую порцию кассет и дисков.
— Ты собираешься все стереть?
— Не все. Я стираю досье Клюга и… кое-что еще.
— Ты не хочешь говорить мне, что именно?
— Есть вещи, которые лучше не знать, — мрачно ответила она.
В конце концов за ужином я убедил ее рассказать мне, в чем дело.
— Это страшно, — сказала она, — За последнее время я побывала во многих запретных местах. Клюг туда попадал по первому желанию, и мне до сих пор страшно. Грязные места. Там знают кое-какие вещи, про которые, как мне казалось раньше, я тоже хотела бы узнать.
Она вздрогнула, не решаясь продолжить.
— Ты имеешь в виду военные компьютеры? ЦРУ?
— С ЦРУ все началось. К ним попасть легче всего. Потом я забралась в компьютеры системы НОРАД[63] — это те парни, которые должны вести следующую мировую войну. И от того, с какой легкостью Клюг к ним забрался, у меня волосы дыбом встали. Просто ради практики он разработал методику начала Третьей мировой войны. Запись хранилась на одном из тех дисков, что мы уже стерли. А последние два дня я ходила на цыпочках вокруг действительно серьезных заведений. Разведывательное управление министерства обороны и НСА, Управление национальной безопасности.[64] Каждое из них больше, чем ЦРУ. И меня там засекли. Какая-то сторожевая программа. Как только я поняла это, тут же дала ходу и пять часов подряд занималась тем, что заметала следы. Убедилась, что меня не отследили, и решила все уничтожить.
— Ты думаешь, Клюга убили они?
— Они на эту роль подходят лучше всего. Клюг держал у себя кучу их информации. Он помогал проектировать компьютерные комплексы в НСА и потом долгие годы шарил по их машинам. Тут достаточно одного неверного шага…