— А я козюли в детстве ела, — призналась застенчиво, пристроив подбородок на инспекторское плечо.
Сидеть так не слишком удобно было, зато уютно и, главное, тепло.
— Чего? — инквизитор повернул голову, пытаясь Рейсон рассмотреть.
— Сопли такие засохшие. Из носа, — пояснила ведьма, пихнув виском Тейлора в ухо — мешал он смотреть на огонь, нехотя, будто даже брезгливо посеревшие от времени поленья лижущий. — Теперь ты меня разлюбишь?
— Я как-то не очень… — промямлил грозный инспектор.
— Потому что тоже дурак. — Кира обняла его крепче, повозилась, пристраиваясь удобнее. Тейлора шатнуло — он едва на грязный пол не сел, а встать почему-то так и не додумался. — Вечно тебе всё разжёвывать приходиться. Ну смотри. То, что ты сволочь последняя, я с первого взгляда поняла, так?
— Так, — послушно согласился инквизитор, видимо ещё не отошедший от страшного адвокатского признания.
— То, что ты карьерист и эгоист мне в подробностях рассказали. Но, собственно, я и сама догадалась. Какие у тебя там ещё достоинства есть? Зануда? Мерзавец без чести и совести?
— Это не достоинства.
— А неважно. Смысл в том, что всё это прекрасно зная, я в тебя всё равно влюбилась. Так сказать, с широко открытыми глазами. И какое мне дело, скажи на милость, до твоих родителей, детства или бывших любовниц? Ну, если ты так переживаешь, давай закачу истерику и закроем тему, ладно?
— Какую ты истерику закатишь? — кажется, Тейлор улыбался.
— Громкую. С воплями: «Как ты мог!» — пообещала Рейсон. — Устроит?
— Нет. Ты опять чёрт знает что себе напридумывала.
Вот теперь инспектор попытался встать, только кто ж ему дал? В результате краткой, но энергичной потасовки инквизитор всё-таки оказался сидящим на полу, а Кира у него на коленях пристроилась. Так было гораздо удобнее, чем со спины обнимать.
— Это ты себе напридумывал, — как ни в чём не бывало, будто и не прерывалась, продолжила ведьма. — Точнее, сначала я тоже такого навертела, — адвокат помахала рукой видимо демонстрируя, как «вертела», — но мне-то можно, я девушка молодая, глупая и неопытная. Но ты-то солидный мужик!
— И что? — уточнил действительно улыбающийся Тейлор.
— А то! Все эти завихи про: «Ах, меня не за что любить!» — дурь сплошная.
— Нет у меня никаких завихов.
— Есть. Они вот тут большими буквами написаны. — Кира ткнула его пальцем в лоб. — Если человек точно может сказать, что его влюбиться заставило, то это никакая не любовь. Мало ты романов читал, а то бы знал, что чувства логике не под-да-ют-ся!
— Получается, ты меня… — инквизитор хмыкнул неуверенно, поскрёб кончик носа, — В общем, я тебя привлекаю вопреки своим «достоинствам»?
— Ну я же говорю: дурак! — тяжко вздохнула адвокат. — Я тебя просто люблю и уж за что мне такое наказание, понятия не имею. Может, в прошлой жизни Королевой-ведьмой была?
На это Тейлор отвечать не стал, только сильнее Киру обнял, прижал. А она ничего против и не имела.
***
Утро началось со скандала. Во-первых, оказалось, что прятаться от ведьмаков — это хорошо и разумно, но готовиться к судебному процессу всё равно нужно. Во-вторых, готовиться адвокатше нужно ни где-нибудь, а непременно в публичной библиотеке, потому как ей необходимо уточнить информацию по каким-то там актам. И, в-третьих, пусть он — Тейлор — и не надеется таким образом выиграть суд. Даже если он — инквизитор с замашками тирана — запрёт ведьму в погребе, выход Рейсон всё равно найдёт. И пусть лучше он — диктатор с садистскими склонностями — сразу эту мысль засунет подальше. А, вообще, пошли все к чёрту!
Консенсуса удалось достичь не сразу и далеко не без потерь — табурет, который разошедшаяся Кира пнула, теперь только на дрова годился. Но всё-таки компромиссное решение было найдено. Адвокатша, пусть и нехотя, но всё же согласилась, что личная тейлоровская библиотека тоже сойдёт. И Мира вполне может заменить ведьму в многотрудном деле поиска необходимого: на это её ума хватит, а на помощницу ведьмаки вряд ли покусятся, фигура всё же не та.
В общем, за неимением других кандидатур, Рейсон осталась выгрызать печень Ревису, а ведьмочка отправилась вместе с инквизитором к нему домой. Чему в данный момент Тейлор был несказанно рад.
На самом деле инспектор не верил, что у Нардброка хватит дури на него нападать, да ещё посередь бела дня. Конечно, ведьмаки парни серьёзные, но у каждой серьёзности есть пределы разумного. Вот только, видимо, эти пределы у всех разные.
Ждали его у собственного дома, за углом одноэтажной пристройки-конюшни, давным-давно местными жителями по назначению не использовавшейся. Насколько инспектор знал, теперь в ней хранили ненужный хлам, а потому посещали крайне редко. Поэтому надежды на то, что ведьмаков спугнут, было немного.
В том, что дожидались его именно ведьмаки, у Тейлора никакого сомнения не возникало. Эти четверо — две сработавшиеся боевые пары — его даже окликнуть не удосужились, и, уж конечно, навстречу не вышли, а просто свистнули, привлекая внимание. Трое остались в тени сарая стоять, один с арбалетом чуть вперёд вышел. Оружие он держал небрежно, но так, чтобы сомнений не возникало: целится в Миру и попадёт в девушку непременно, причём рана будет болезненная и крайне неприятная.
Искушение спровоцировать урода было велико, очень велико, почти непереносимо. Раненая ведьмочка, естественно, начнёт кричать и кто-нибудь её непременно услышит, вызовет полицию. А у Тейлора в запасе окажется секунд десять — на то, чтобы активировать не заклинание, так хоть защитный амулет хватит…
Девушка вцепилась в рукав его сюртука с такой силой, что даже кожу прихватила, всхлипнула сухо, дёрнулась, пытаясь у Тейлора за спиной спрятаться.
— Ещё один шаг в сторону и болт в колено я гарантирую, — совсем негромко, но отчётливо сказал «арбалетчик». — Шуруйте-ка лучше сюда, а ты, инквизитор, руки на виду держи. Будете хорошими — разойдёмся мирно.
— Это как? — уточнил инспектор, нехотя, но всё же вперёд шагая.
— Это живыми, — вежливо пояснил ведьмак. — Нам много не нужно. Только узнать, где Ревис, да привет тебе от старшого передать. Ничего, отдохнёшь пару недель в кроватке, всё только на пользу.
— Девчонку отпустите, — потребовал Тейлор.
Просто так потребовал: понятно же, не отпустят. Но время тянуть было необходимо, каждая лишняя минута — это шанс. Правда, не слишком понятно на что. Инквизиторская защита сама собой не сработает, она реагировала на магию и только на неё. А ведьмаки, хоть и идиоты, дураками не были и ничего такого делать не собирались.
Ну почему никто не додумался настроить защиту на любую угрозу?!
Да просто никому и в голову не пришло, будто инквизитору могут банально переломать ноги. И никакая хвалёная подготовка не поможет, никакие пресловутые артефакты-амулеты не понадобятся, потому, что ничего делать нельзя.
Его учили не считаться с сопутствующим ущербом, если того ситуация требует. Почему никто не предупредил, что «сопутствующим ущербом» может стать перепуганная девица — не родная, не любимая, всего лишь не чужая? И почему такие истрёпанные человечеством в хлам истины открываются в самый неподходящий момент?
— Так, дева, топай сюда и встань вон с тем красавцем, — приказал «арбалетчик». — Он тебя подержит. Да не дрейфь ты! Не будешь дёргаться, и ничего плохого не случится.
— Иди, — Тейлор тихонько подтолкнул Миру в спину.
— А как же вы? — пролепетала ведьмочка, тараща глазищи, от ужаса ставшие почти круглыми.
— Всё нормально, — инспектор попытался улыбнуться, но сам не понял, вышло у него или нет. Жертвовать собой — это чертовски неприятно, с души воротит: не правильно, не рационально, не логично. И ради кого? Полузнакомой девчонки, ведьмака-кретина и… — Иди!
— Слушай дядю, — ухмыльнулся всё тот же, говорливый. Остальные трое вообще никаких звуков не издавали, да и не шевелились почти, только один кулак разминал. — А ты, дядя, слушай сюда. Начнёшь рыпаться, мы твоей крале пальцы по одному переломаем, ясно? И лучше сразу скажи, в какую нору Ревис запрятался.
— Не могу, — усмехнулся инквизитор, руками разведя, — простите, но не могу. Сам бы рад…
— Ну, как знаешь, — «арбалетчик» по-борцовски размял шею. — Тогда не обессудь, станем работать жёстко.
Инспектор, сам не очень понимая зачем, кивнул. Хотел руки от греха подальше в карманы сунуть, но опомнился, в замок впереди себя сцепил, чтобы и слепой заметил: не собирается он ничего делать.
Легко, наверное, было рыцарям: на коня вскочил, меч наперевес и вперёд, рубить дракона во славу прекрасной дамы. Оказывается, ничего не делать во имя её же во сто, в тысячу крат тяжелее, унизительнее — ведь он не лавочник, а инквизитор, в конце-то концов!
А приходилось просто стоять, просто молчать, иначе ведь не только до ведьмака доберутся. Вряд ли они адвокатше что-нибудь сделают. Но полагаться на это «вряд ли» не хотелось. Поэтому на долю Тейлора оставалось только самопожертвование, да ещё и совсем негероическое, мерзкое, как пьяная драка в подворотне.
Инквизитор поднял голову. Небо, подглядывающее в щель между крышами, голубело по-особенному ярко. Что-то невероятно приторное и пошлое, вроде: «Как глаза возлюбленной» — так и просилось на язык. Вот только у неё совсем другие глаза, вовсе не голубые.
Глава 19
Умники, любящие рассуждать о человеческой природе, частенько говорят, будто люди не так уж и далеко от животных ушли. И, мол, агрессивность да кровожадность в них природой заложена — хлебом не корми, только позволь дубиной по башке ближнего своего садануть. Может, конечно, они и правы. Но почему тогда все, ну абсолютно все колотящуюся в истерике женщину сначала успокоить пытаются, уговорить, воду ей подсовывают, время теряют. Нет бы сразу по щекам нахлестать! Куда, спрашивается, агрессивность девается?
Вот и Рейсон навешать лещей рыдающей, бьющейся в могучих ревисовских объятьях Мике, так и не решилась, хотя очень хотелось. Зато догадалась ковшик с водой над её макушкой перевернуть. Помогло мгновенно. Ведьмочка моментально затихла, только таращилась на Киру испуганно, тихонько икая. Правда, внятно объяснить, что произошло, она сумела ни с первого раза. А когда смогла растолковать, тут уж адвокату соображалка отказала.