Маленький Чарли испытывал состояние, близкое к восторгу. Бобби, самый младший, начал уже утомляться.
Возможно, позже Би могла бы отчасти припомнить, как выглядел Руггедо, но остальные не помнили ничего — ибо они шли к нему по очень странной дороге и, возможно, каким-то образом менялись на то время, что были с ним. ОН принимал или отвергал еду, и это было все. Наверху тело Скудлера притворялось человеческим, в то время как голова его лежала в маленьком, ужасном гнезде, сделанном из свернутого пространства, так что ОН был невидим и недостижим для любого, кто не знал, как отыскать Дорогу Из Желтых Камней.
Кем же он был? Не прибегая к стандартным сравнениям — а в этом мире их нет — сущность его определить нельзя. Дети думали о нем, как о Руггедо. Но он не был толстым, полукомичным, вечно странствующим королем Гномов.
Он никогда им не был.
Назовем его демоном.
Как имя-символ, оно включает в себя слишком много и слишком мало. Но оно подойдет.
По своим физическим качествам он был чудовищем, чужим сверхсуществом.
Но, не следуя его поступкам и желаниям — назовем его демоном.
2. Сырое красное мясо
Однажды, несколькими днями позже, Беатрис спросила у Джейн:
— Сколько у тебя с собой денег?
— Четыре доллара тридцать пять центов, — ответила Джейн, исследовав содержимое своего кошелька. — Папа дал мне пять долларов на вокзале. Я купила жареной кукурузы и… ну, еще разное.
— Послушай, до чего же я рада, что ты приехала!
Джейн тяжело вздохнула. Само собой разумелось, что столь свойственные детским группам принципы социализма будут применены и в данной тесной группе. Маленький капитал Джейн был нужен не одному из ее членов — а всем, вместе взятым.
— Нам страшно нужны деньги, — сказала Беатрис. — Бабушка поймала нас, когда мы брали мясо из холодильника, и больше мы этого делать не можем. Но на твои деньги мы можем купить его много.
Ни один из них не подумал о том неизбежном моменте, когда капитал этот должен был истощиться. Четыре доллара тридцать пять центов казались по тем временам крупной суммой. И потом, им не нужно было покупать дорогое мясо — достаточно того, что оно будет сырым и красным.
Все вместе они шли по затененным акациями улицам. Кое-где акации уступали место пальмам и перечным деревьям. Они купили два фунта мяса и еще двадцать центов промотали на содовую.
Когда они вернулись домой, то застали там обычное воскресное сонное царство.
Дяди Симон и Джеймс пошли за сигаретами, дяди Лью и Берт читали газеты, тетя Бетти вязала крючком. Бабушка Китон читала «Журнал для молодежи», исследуя наличие пикантных мест. Девочки остановились за расшитыми портьерами и заглянули в комнату.
— Входите, малышки, — сказал Лью.
У него был глубокий густой голос.
— Картинки видели? Матт и Джефф хороши. И Спарк Плаг…
— Для меня достаточно хорош только мистер Гибсон, — сказала бабушка Китон. — Он настоящий художник. Его люди похожи на людей.
Дверь с шумом распахнулась, и на пороге появился дядя Джеймс — толстый, улыбающийся, явно довольный жизнью после нескольких кружек пива. За ним, подобно олицетворению честности, вышагивал дядя Симон.
— Во всяком случае, хоть тихо, — сказал он, бросив кислый взгляд в сторону Джейн и Беатрис.
— Иногда дети устраивают такой шум и гам, что я не слышу даже собственных мыслей.
— Бабушка, а где малыши? — спросила Джейн.
— Думаю, на кухне, дорогая. Им для чего-то понадобилась вода.
— Спасибо.
Две девочки пересекли комнату, в которой ощущались первые признаки неосознанного смятения. Овцы чувствовали присутствие волка, но довольствовались ощущением покалывания под шкурами.
Они не знали…
Младшие были в кухне, увлеченно обрабатывая водой и кистями серию космических картинок. Одна газетная страница была покрыта специальным составом, и влага выявляла на свет различные краски, пастельные — но удивительно чистые, подобные тем, что можно найти на японских цветах, растущих в воде, или на китайских бумажных коробочках с крошечными призами внутри.
Беатрис показала им пакет от мясника.
— Два фунта, — сказала она. — У Дженни были деньги, а Мертон сегодня как раз открыт. Вот я и подумала, что нам лучше…
Эмилия с увлечением продолжала свое занятие. Чарльз вскочил.
— Пойдем сейчас, да?
Джейн встревожилась.
— Не знаю, стоит ли мне идти. Я…
— Я тоже не хочу, — сказал Бобби.
Это было уже предательством. Чарльз сказал, что Бобби боится.
— Вовсе нет. Просто мне неинтересно. Я хочу играть во что-нибудь другое.
— Эмилия, — мягко проговорил Беатрис, — на этот раз тебе не придется идти.
— Нет, я пойду.
Эмилия подняла взгляд от рисунков.
— Я не боюсь.
— Я хочу посмотреть на огни, — сказал Чарльз.
Беатрис повернулась к нему.
— Ты говоришь неправду, Чарльз. Никаких огней нет.
— Есть. По крайней мере, иногда.
— Нет.
— Есть. Просто ты глупая и не можешь их увидеть. Пойдем его кормить.
Само собой разумелось, что сейчас командовала Беатрис. Она была старше, и она, как почувствовала Джейн, боялась больше всех, даже больше Эмилии.
Они пошли наверх. Беатрис несла пакет с мясом; она уже разрезала бечевку. Очутившись в верхнем коридоре, они сгрудились у двери.
— Вот он, путь, Джейн, — с оттенком гордости сообщил Чарльз. — Мы должны подняться на чердак. В потолке ванной есть опускающаяся лестница. Нужно взобраться на ванну и дотянуться до нее.
— Но мое платье… — с сомнением в голосе протянула Джейн.
— Ты не испачкаешься. Идем.
Чарльз хотел быть первым, однако он был слишком мал. Беатрис вскарабкалась на край ванны и потянула за кольцо в потолке. Круглая дверь заскрипела, и медленно, с некоей величавостью, сверху спустилась лестница и встала возле ванны. Наверху было темно. Слабый свет едва пробивался сквозь чердачные окна.
— Идем, Джейн, — странно-шелестящим шепотом сказала Беатрис.
И они, как отважные акробаты, принялись карабкаться вверх.
На чердаке было тепло, тихо и пыльно; в лучах света танцевали пылинки.
Беатрис прошла по одной из балок.
Джейн следовала за ней.
Беатрис не оглядывалась и ничего не говорила. Один раз она провела рукой, как будто что-то искала. Чарльз, шедший за ней следом, взял ее за руку. Потом Беатрис достигла планки, положенной через другое стропило. Она прошла по ней дальше, остановилась и вместе с Чарльзом вернулась назад.
— Ты все делала не так, — разочарованно сказал Чарльз. — Ты думала о неверных вещах.
Лицо Беатрис казалось странно белым в слабо-золотистом свете.
Джейн встретилась взглядом с кузиной.
— Би…
— Все правильно, нужно думать о чем-нибудь другом, — быстро проговорила Беатрис. — Идем.
Она пошла по планке; Чарльз шел за ней по пятам. Беатрис бормотала что-то ритмически-механическое, монотонное:
Раз-два — вот халва,
Три-четыре, заплатили,
Пять-шесть — можно есть…
Беатрис исчезла.
Семь-восемь — пить просим…
Чарльз исчез.
Бобби, всем своим видом выражая неудовольствие, последовал за ними. И он исчез.
Эмилия слабо пискнула.
— О, Эмилия! — выдохнула Джейн.
Ее младшая кузина сказала только:
— Я не хочу туда идти, Джейн.
— Тебе и не нужно.
— Нет, нужно! — вскрикнула Эмилия. — Я не буду бояться, если ты пойдешь следом за мной. Мне всегда кажется, будто кто-то крадется за мной и сейчас схватит. Но, если ты обещаешь идти следом, я не буду бояться.
— Обещаю, — ответила Джейн.
Повеселевшая Эмилия пошла по мостику.
На этот раз Джейн наблюдала особенно внимательно. И все же она не видела, как Эмилия исчезла. Просто она внезапно ушла.
Джейн шагнула вперед, но голос, донесшийся снизу, заставил ее остановиться:
— Джейн!
Голос принадлежал тете Бетти.
— Джейн!
На этот раз окрик был более громким и решительным.
— Джейн, ты где? Иди сюда, ко мне!
Джейн стояла не шевелясь и смотрела на планку-мостик. Он был пуст. Не было и следа Эмилии и других детей.
Чердак внезапно превратился в место, полное странной угрозы. Но все равно нужно было идти, потому что она обещала, если…
— Джейн!
Джейн покорно спустилась и последовала на зов тети Бетти. Женщина с суровым ртом недовольно поджала губы.
— Где, скажи на милость, ты была? Джейн, я ведь зову тебя и зову?!
— Мы играли, — ответила Джейн. — Я тебе нужна, тетя Бетти?
— Я бы не стала утверждать обратного, — сказала тетя Бетти. — Я вяжу воротник — для твоего платья, между прочим. Иди сюда, мне нужно примерить. Как ты выросла, девочка!
После этого началась бесконечная возня с булавками, повороты туда-сюда, а Джейн думала, не переставая, об Эмилии — одной, боящейся чего-то на чердаке.
Джейн начала испытывать ненависть к тете Бетти, но мысль о побеге даже не мелькнула у нее в голове. Взрослые обладают правом абсолютной власти.
С точки зрения поддержания родственных связей, в этот момент не было ничего важнее возни с воротником. По крайней мере, с точки зрения взрослых, правящих этим миром.
А Эмили, одна, испуганная, шла по мостику, который вел куда-то…
Дяди играли в покер. Тетя Гертруда, водевильная актриса, неожиданно приехавшая на несколько дней, болтала с бабушкой Китон и тетей Бетти в гостиной.
Тетя Гертруда была маленькой и хорошенькой, в высшей степени очаровательной. Она была полна нежной хрупкости, а ее вкус к жизни наполнял Джейн восхищением. Но сейчас она казалась подавленной.
— В этом доме у меня все время бегают мурашки по коже, — она сделала вид, будто хочет хлопнуть Джейн по носу сложенным веером.
— Привет, милое личико! Ты почему не с другими детьми?
— О, я устала, — ответила Джейн.
Она не переставала думать об Эмилии. Прошел почти час с тех пор, как…