— Солнышко, да ты обернись, сама посмотри — твоя баба Поля доверяет тебя мне! Ей в самом деле пора уходить, она и без того задержалась…
Федор Федорович собственным носовым платком — Мелкая вечно их теряла — вытер жене мокрые щеки. И сочувственно улыбнулся: тяжеленько малышке будет расстаться с детскими сказками.
Но ведь пора!
Таисия недоверчиво прошептала:
— Ты шутишь?
— И не думаю. — Федор Федорович кивком указал на фотографию.
Таисия послушно повернула голову и улыбнулась бабе Поле сквозь слезы: няня смотрела, как всегда, понимающе, и в ее взгляде Таисии померещилось вдруг что‑то такое…
Таисия отобрала у мужа носовой платок и хлопотливо вытерла слезы. Бекасов звонко чмокнул ее в щеку и грозно вопросил:
— Ты меня любишь?
— Зачем спрашиваешь, сам же знаешь…
— Хочу, чтобы ты при бабе Поле сказала — ну, любишь?!
— Да.
— Ты теперь не одна?
— Д‑да…
Глаза Таисии изумленно округлились: только что сиявшая фотография — солнце, понятно! — вдруг резко, как‑то в одно мгновение, потускнела. Таисия не видела с детства знакомого лица, снимок оказался в тени.
«Будто правда баба Поля нас слышала, — печально подумала Таисия. — И поняла, что теперь есть на кого меня оставить. И… ушла!»
Федор Федорович обнял Таисию так крепко, что она жалобно пискнула. И, не веря себе, пробормотал:
— Как это я забыл — ведь десять вечера, какое к черту солнце…
«Неужели старуха в самом деле находилась здесь? — Бекасов поморщился. — Опекала девчонку, как могла, уже после смерти… Дикость какая! Не хочу в это верить, не хочу и не буду. Повторяю — ненавижу мистику! Всегда ненавидел…»
Таисия сладко зевнула, уже не помня о фотографии. Подняла лицо и нежно улыбнулась мужу: она действительно теперь не одна, Таисия всем сердцем это чувствовала.
Нет, твердо знала!
С этой минуты баба Поля как‑то незаметно исчезла из жизни Таисии. Из десятка фотографий в квартире осталась самая любимая — на ней баба Поля весело смеялась. И белоснежный платок в ярко‑голубой горошек был небрежно наброшен на плечи.
Десятилетняя Таисия в тот день лично сняла его с бабы Поли — уж очень хороши оказались пышные нянюшкины волосы.
Остальные снимки Таисия убрала в фотоальбом. Не сомневалась — баба Поля одобрила бы.
Как давным‑давно одобрила ее избранника, едва он появился в жизни Таисии. И заставила понять, что предсказания предсказаниями, но верить можно только собственному сердцу. Нельзя позволять собой манипулировать. Никому и никогда.
А Федор Федорович — нет, Федя! — очень, ОЧЕНЬ хороший.
Самый лучший, вот!
Странное нападение на Бекасова в подъезде ее дома вскоре получило объяснение, причины его были прозаическими и банальными…
Несостоявшимся киллером оказался компаньон Федора, одноклассник и друг, пожалуй, и не бывший. Явился в милицию с повинной, проклиная себя и свои неожиданные жадность и глупость, — проигрался в казино, вот и…
Сергей Жилин уверял, что хотел легко ранить Бекасова, больше — напугать, а рука дрогнула.
Черт подтолкнул Федьку позвонить ему и сказать, что завтра утром приедет в офис с деньгами, чтобы сразу же рассчитаться с бригадой! И черт же заставил Федьку взять всю сумму наличными, ведь никогда не брал! Как специально все сошлось, и в голове у Сергея как перемкнуло что…
Больше всего Жилин ненавидел себя за то, что трусливо сбежал с «дипломатом», бросил друга без помощи, а ведь видел, чувствовал — все пошло не так…
С казино Сергей рассчитался, продал собственную квартиру, которой гордился, как наглядным свидетельством успеха. А деньги из «дипломата», все до последней копейки, вернул на счет компании. После чего навестил раненого друга в больнице и пошел в милицию сдаваться.
Старшую дочь — синеглазую и звонкоголосую — Таисия и Федор Федорович без споров назвали Поленькой. И Таисии почему‑то казалось, что малышка чем‑то похожа на ее няню. Характером уж точно.