В путь вышли, когда солнце уже начинало подниматься над горизонтом. Мы планировали дойти до начала пограничной зоны засветло, чтобы осмотреться на месте. Но одно дело планировать, и совсем другое исполнять. Эти двадцать километров по лесу превратились целый день изнурительного пути. Ближе к казахской границе лес стал ниже, порой приходилось идти сгибаясь вдвое. И Сахаб все время петлял, то спускаясь в низину, то ведя нас на подъем. Дважды мы отдыхали по просьбе турчанки, выбившейся из сил. Даже я чувствовал огромную усталость во всем теле, растягиваясь на земле во время привала. Двадцать километров уйгур говорил по прямой, но мы столько петляли, что намотали не меньше десяти километров. И это по густым зарослям, где иной раз уйгур использовал маленький топорик, чтобы прорубить нам путь.
Когда мне уже казалось, что наш путь никогда не закончится, Сахаб остановился. Он что-то сказал вполголоса Фатиме, показывая рукой в западном направлении.
— Дальше запретная зона, — перевела турчанка, обессиленно опускаясь на землю. — Там нет такого густого леса, идти намного легче, но в небе летают беспилотники. — Закончив фразу, Фатима жадно припала к бутылке с водой. Мы находились на самой окраине лесного массива — впереди, в западном направлении открывалась холмистая равнина, поросшая кустарниками. Были и небольшие группы деревьев, образующие рощицы. Картина выглядела мирной и безмятежной, если не знать, что с неба могут наблюдать летательные аппараты. Солнце еще не зашло, озаряя идиллическую картину красновато-желтым светом. Идти при свете-выдать себя едва ступив на открытую местность.
— Пойдем ночью, облачившись в свои комбинезоны, — я привалился спиной к дереву, вытягивая уставшие ноги. Фатима уже лежала в тени деревца, только шумное дыхание выдавало в ней живого человека — со стороны казалась настоящим трупом. Даже Сахаб устал — по его изможденному лицу сбегали струйки пота, но старик не бездельничал. Сняв с Фатимы рюкзак, он расстелил на земле небольшое полотенце и выкладывал на нем нашу снедь.
— Фатима, вставай, надо поесть, — турчанка приняла вертикальное положение только после третьего призыва. Уйгур пожевал маленький кусочек козьего сыра и запил водой. Он еще раз показал рукой на запад:
— Сен шунда барам, — эти слова я понял без перевода, — Сахаб показывал направление пути.
— Спасибо тебе, Сахаб, мы никогда не забудем твою доброту, — старческое рукопожатие было удивительно крепким. Фатима обняла старика и чмокнула его в щеку, заставив старика покраснеть. Он суетливо пробормотал пару фраз на своем языке и бесшумно исчез в кустах, оставив нас вдвоем.
— Отдыхаем примерно два часа, пока не наступит темнота, сторожим по часу, надо немного поспать. Ты дежуришь первой.
— Хорошо, — едва слышно простонала Фатима, прислоняясь спиной к дереву. Я мог бы обе смены отдежурить сам, но отдых мне нужен был, чтобы ночью быть готовым к любым нагрузкам.
Проснулся от ощущения беды — солнце практически село, только часть неба на западе еще алела. Турчанка мирно посапывала рядом, свернувшись калачиком у большой сосны.
— Вставай, — ткнул ее носком в плечо. Проснулась Фатима мгновенно, сконфузилась, глядя мне в глаза снизу вверх, извиняющее лепеча:
— Прости, Саша, я не знаю, как заснула.
— Ладно, сейчас это уже неважно, хорошо, что никто к нам не подкрался пока ты дрыхла.
Демирель предприняла еще одну попытку оправдаться, но замолкла, встретившись с моим взглядом.
— Значит так, сейчас мы начнем свой путь. Сходи по нужде, если надо, проверь рюкзак, чтобы в нем ничего не звенело. Надеваем свои комбинезоны и отправляемся в путь, как только окончательно стемнеет. В пути не разговаривать, идти след в след. Ты все поняла?
— Да, — еле слышно ответила девушка, все еще боясь смотреть мне в глаза.
— Все хорошо, Фатима, не надо убиваться. Нам осталось меньше двадцати километров, если мы будем идти быстро и бесшумно, окажемся в Казахстане еще до рассвета. Они не могут патрулировать всю границу, она слишком протяженная. Наши комбинезоны вряд ли полностью скроют нас от тепловизоров, но я не думаю, что каждый участок здесь патрулируется беспилотниками. На экране тепловизора мы можем выглядеть как мыши или сурки, как любой мелкий грызун. Вероятность того, что операторы будут пристально разглядывать каждое инфракрасное пятно, невелика, у нас есть все шансы попасть в Кахахстан, — я ободряюще похлопал турчанку по плечу. — Собери всю волю в кулак, только от нас зависит успех.
— Я не подведу, — девушка выглядела решительно и даже вроде казалась выше на пару сантиметров.
На наше счастье, ночь была безлунной, но миллиарды звезд усыпали ночное небо. Присмотрев одну яркую звезду в западном направлении, я тихо скомандовал:
— С Богом!
Видимости было достаточно, чтобы не зацепиться за неровности почвы, комбинезоны сковывали движение, но продвигались мы первые полтора часа довольно резво. Крепко держа автомат в руках, я до боли в глазах всматривался в темноту, каждую минуту ожидая увидеть пограничников. Периодически останавливаясь, я вслушивался — кустарниковая степь жила своей жизнью. Слышались шорохи, несколько раз что-то отдаленное похожее на тявканье, писки ночных грызунов. Порой налетал легкий ветерок, неся облегчение разгоряченному телу. Пот струился по моему телу, затекая в трусы, вызывая раздражение. К чести Фатимы, девушка держалась хорошо, идти в комбинезонах было просто невероятно трудно. Теплоудерживающий эффект обратился против нас — температура внутри комбинезона вызывала обильное потоотделение и жажду. Уже за первые полтора часа, мы опустошили полуторалитровую бутылку воды, в запасе оставалась всего одна.
— Экономим воду, — еле слышно шепнул Фатиме во время следующего пятиминутного привала. Привал делали у кустов, стараясь заползти под жесткие стебли, словно они могли укрыть от взора дронов в небе.
Когда по моим подсчетам мы преодолели половину пути, турчанка упала в первый раз. Услышав глухой звук падения, оглянулся — девушка поднялась, но дышала так тяжело, что у меня появилось опасение за ее состояние.
— Я смогу, — еле слышно прошептала девушка, жадно хватая воздух открытым ртом. Мы находились на открытом месте, задерживаться здесь было опасно. Мне показалось, что впереди виднеется темная громада — лес или очередной холм.
— Впереди что-то темное, может деревья или кустарники, там немного передохнем.
Демирель кивнула и двинулась за мной — ее координация нарушилась, девушку шатало. Темная громада впереди оказалась холмом, у подножья росла группа кустарников.
— Отдохни немного, я поднимусь на холм и осмотрюсь. Если повезет, увижу огни с казахстанской стороны. И воду много не пей, неизвестно сколько нам еще идти.
Демирель только кивнула в ответ на мои слова. Холм оказался довольно большим — взобравшись, нашел свою путеводную звезду. Мне показалось, что на западе мелькнул огонек, но уверенности не было. Уже начав спуск, ухо уловило непривычный для этого места звук.
Беспилотник! Звук приближался довольно быстро, заставляя содрогаться от страха. Но как они нас наши, ведь мы плотно укутаны проклятой фольгой. Я находился примерно на середине спуска, когда звук стал нестерпимо пронзительным. До кустов где оставил турчанку было недалеко, даже показалось, что я различаю пятно ее комбинезона, когда все озарилось ярким светом, а доли секунды спустя, меня швырнуло на землю. Запоздало прокатился звук взрыва и последней мыслью было, что шел этот звук от самых кустов, где меня ждала Демирель Фатима.
Глава 20
Последняя воля
Я не знаю сколько времени находился в прострации, прежде чем уловил еле слышный стон.
«Фатима»! Превозмогая боль во всем теле, открыл глаза, рывком перевернулся на спину, помогая руками присел. Стон шел из кустарника, где я оставил Фатиму: на земле в десяти метрах от меня тлело несколько клочков пожухлой травы, а в воздухе стоял запах горелого с примесью серы.
Стон повторился — не вставая на ноги пополз в сторону турчанки, одновременно вслушиваясь. Посторонних звуков не было, но расслабляться не стоило: китайцы могли выслать второй беспилотник, чтобы добить нас или просто оценить ситуацию.
Турчанка была в плохом состоянии, если бы не стон и судорожные подергивания рук, я бы решил, что она уже мертва. Взрывом с нее наполовину содрало импровизированную защиту от тепловизоров противника, даже в темноте я видел окровавленный живот девушки.
— Фатима, как ты? — на мой вопрос голова девушки дернулась. Она по-прежнему зажимала обеими руками свой живот, но даже в темноте я видел струйку крови, просачивающуюся между пальцев.
— Саша, — мое имя турчанке далось с трудом мое имя. Облизав свои губы, девушка продолжила:
— Я умираю, мне очень холодно.
— Не говори глупости, у тебя просто царапина, — мой голос дрогнул, врать умирающей было стыдно.
— Я закину тебя на плечо и понесу, будет больно, но придется потерпеть. — Я попробовал посадить Фатиму, чтобы было удобнее положить ее на плечо. Ее стон на мои действия таким громким, что у меня вспотели ладони от страха.
— Нет, не трогай меня, — еле слышно взмолилась девушка, — мне ужасно больно. Дай мне умереть, — как обмякший куль, Демирель распростерлась среди небольшого участка выгоревшей травы.
Никогда я еще не был близок к отчаянию: каждая лишняя минута, проведенная здесь приближала меня к смерти. У китайцев хватит беспилотников, чтобы уничтожить незваных гостей. Да и вылететь они могут на вертолете на место происшествия, чтобы на месте разобраться с чем им пришлось иметь дело. Инстинкт самосохранения требовал рвать когти немедленно, но не мог бросить девушку умирать. И спасти ее не мог — даже если мне удастся нести ее на себе, без медицинской помощи я только ускорю ее смерть.
Фатима тоже это понимала — она слабо сжала мою руку, привлекая внимание. Девушка говорила так тихо, что мне пришлось наклониться к ее рту. Слова Демирель выходили отрывками, сипло, ей приходилось делать паузы, собираясь с силами.