Водовороты царевича работали лишь в пределах Океании и конюшни. Отец, памятуя падение к керранам, ограничил магию Ниса — и теперь тот бороздил водные просторы на двух диких кельпи. Магия искрилась на их гладкой коже синими переливами, стекала серебристой пеной с жёсткой гривы.
Гвенн, сидя позади Ниса, любовалась дикими зверюгами. Они работали хвостами, подобрав передние лапы, а Нис лишь направлял их бег.
Остров — бывшая обитель фоморов — располагался довольно далеко, и только магическая сила морских коней давала возможность Нису и Гвенн быстро добраться до него.
Царевич гнал коней до самого берега. Там кельпи улеглись в воде, уложили передние лапы на песок и принялись что-то сосредоточенно выгрызать из твёрдого рифа. Стража со своих колесниц не сходила.
Нис протянул руку Гвенн. Она выходила из моря неуверенно: первые шаги по золотому песку оказались тяжелы с непривычки — как после затяжного плавания или долгой драки, да и солнечный свет неимоверно слепил после сумрака подводных глубин, рассекаемого лишь матовым светом ламп и многочисленных фонариков, понавешенных где только можно — на домах, на колясках, на шляпах, а иногда и на самих морских обитателях.
Гвенн запнулась о камень в воде и чуть не упала. Нис привычно поднял её на руки, перенёс на травяной ковер.
— Зелёная, — удивленно произнесла она, проведя ладонью по мягким изумрудным стебелькам.
Над головой качались высокие стволы. Шелестели огромными листьями, пели вечную песню, которой вторил мягкий прибой. На деревьях зрели невиданные плоды. Нис уронил пару, расколол, и Гвенн отпила тёплое, сладковатое молочко из одной чаши. Смотрела, как Нис пьёт из другой, и удивлялась, насколько быстро пересохло во рту и как стремительно нарастает жажда.
Совсем фоморкой стала. Так скоро хвост и жабры отрастут!
— Ты знаешь… — начали оба.
Гвенн беззаботно рассмеялась и попросила:
— Ты первый!
Нис присел рядом, взял за руку. Прибой нашептывал особенно нежно, бесконечный океан сливался с ясной лазурью неба. Нет, это место явно было особенное! Колыбель цивилизации фоморов, а то и всего мира. Место, где царит нерушимое спокойствие.
Гвенн охватило странное ощущение, что она стоит на пороге чего-то нового, словно ей вот-вот должна была открыться какая-то тайна или дневной свет покажет то, что скрывалось во мраке.
— Выпить молоко из этого плода раньше могли только влюблённые. Иначе оно становилось ядом.
Гвенн оторопела.
— Ты отравить меня решил?!
— Решил вывести на чистую воду.
Не дав супруге времени догадаться, Нис добавил:
— А ещё полюбить, — вгляделся своими невозможными глазами в ее глаза, дождался кивка — и потянулся к застежкам ее одежды.
На воздухе раздетый Нис казался выше, крепче, и Гвенн откровенно любовалась супругом.
А потом любоваться стало некогда. Мужское тело придавило к песку, опалило жаром; литые мышцы волной перекатывались под гладкой кожей, и двигался Нис плавно и быстро, как морская волна. Гвенн ловила эту волну, устремляясь навстречу, подчиняясь неге губ, отзывалась на каждое прикосновение умелых пальцев. Гвенн была рыбкой, и дельфином, и скатом — и самим морем! Или берегом… А морем был Нис? Нет, он был не морем, а целым миром, и в нем хотелось остаться навсегда.
Ну вот, теперь их с Нисом близость видели не только боги моря, но и суши, пронзила Гвенн внезапная мысль… Громадная волна подкралась, обняла и умчала на донный золотой песок — уставших, довольных и счастливых. Сумасшествие схлынуло, свернулось в теплый клубок под сердцем.
— Что, Гвенни? Ты огорчена?
Царевна пребывала в смятении. Она впервые не смогла припомнить, как и что происходило. Что-то освежило привычную близость, словно река вновь потекла по пересохшему руслу.
Гвенн провела по широкой груди лежащего навзничь Ниса, стряхивая жёлтый песок с бирюзовой кожи.
— Ты опоил меня?
Тот фыркнул, словно тюлень.
— Нет, значит. Околдовал?! Орехи же магией ронял! Мидир тоже околдовал Этайн — помнишь, чем закончилось?
— Гвенни, — притянул её к себе довольный супруг. — Нельзя примешивать магию ни в любовь, ни в близость.
— А что это тогда было? — отстранившись, настойчиво спросила царевна.
— Когда поймёшь — поделись со мной, — ответил супруг с улыбкой, и Гвенн сердито дёрнула его за левый рог. Вернее, хотела дёрнуть. Нис еле качнул головой, но она перелетела через него и плюхнулась в песок.
Подскочила на четвереньки, примерилась — и прыгнула на мужа, заламывая его руку. Плавным движением Нис перетёк в боевую стойку, поймал её руку и прижал к себе спиной.
— Неплохо, очень неплохо, — оценила Гвенн и — р-р-раз! — заехала пяткой по голени мужа, вывернув широкое запястье и почти вырвавшись. Зря её, что ли, учил сам советник? Нис на миг потерял равновесие, подсёк её ногу — и рухнул вместе с ней на песок. Гвенн хохотала как сумасшедшая, пытаясь вырваться, колотила по мужу кулаками, изгибалась, стряхивала ловкого и скользкого фомора — и вновь оказывалась пойманной им. Наконец он накрыл её всем телом, притянул одной рукой спину, другой — голову и шепнул:
— Вот стража-то веселится.
Гвенн ойкнула. Охрана! Она совершенно забыла о ней! Царевич с царевной изволят драться голыми!
— Спасибо, Нис, — промурлыкала Гвенн по дороге обратно. — Берег вышел очень познавательным. Очень.
Оглянулась на колесницу стражи и еле удержалась, чтобы не показать язык. А про себя подумала, что даже в детстве не веселилась так беззаботно и от души.
— В следующий раз будет ещё интереснее, — прохладно ответил Нис, но Гвенн разобрала усмешку в его голосе.
— Ещё интереснее? Тогда я могу не выжить! — прыснула она, прижалась к плечу супруга, обхватила его за пояс и ощутила, как он опустил руку на её спину.
И притихла, ощущая себя заново рождённой, омытой любовью, словно морской водой.
Совет, предваряющий праздник, каждый ши-саа использовал в собственных интересах. Вот почему тут так мало женщин! Не лови Гвенн малейшие оттенки фоморской речи, не выискивай нюансы в речах Артмаэля, в льстивых словах князя Лотмора и недовольных репликах владыки Хейлиса, она вывихнула бы челюсть от скуки. Маунхайр осторожно заводил разговор о подписании пятилетнего договора на добычу тёплых камней, но владелец Аррианской впадины только улыбался в ответ.
Уж не он ли представлял всех бен-варра? Одна-единственная русалка молчала, но оглядывала всех очень внимательно.
Дарриен, князь Тёплого моря разливался на тему собственного героизма и широты души, но намекал на печаль оттого, что лишенные стражи от Океании его поля водорослей могут остаться без должной охраны, и ваголеры, похожие на громадных хищных жуков, скоро пожрут не только всю зелень, но и самих фоморов. Дроун стоял рядом с отцом. Вначале он оживился, завидев Гвенн, а потом заскучал, всем своим видом демонстрируя, как ему надоели эти политические реверансы.
К вечеру высокородно-глубоководные ши-саа, бен-варра, селки вышли на широкие улицы — и наступило настоящее веселье. Айджиан, произнеся несколько приветственных слов на главной площади, быстро вернулся к себе в сопровождении улыбчивого Маунхайра.
Фоморы, обычно столь сдержанные в жестах, отплясывали так, что у царевны зарябило в глазах. Музыканты дули в раковины, осьминоги били в барабаны и бубны, громадные крабы клацали собственными клешнями, а русалки, играя на арфах, пели, что им было обычно запрещено, но не сегодня. Песни сладкоголосых сирен пусть и не отнимали разум у ши-саа, как у обитателей Верхнего мира, но всё же определенно путали его.
Океания, на которую опустились густые фиолетовые сумерки, засверкала всеми цветами радуги.
Лайхан, шею которой обвевал золотой мех, танцевала с дядькой Скатом. Это было странно — танец полурыбы и фомора с белыми рогами — но неожиданно гармонично. Лайхан словно что-то пыталась доказать воспитателю Ниса, а тот упрямо вёл свою партию. Ваа сидел на одной из четырех арок, ради праздника украшенных актиниями, самозабвенно мотал головой с косичками и всеми щупальцами по очереди изображал разнообразные волны.
Лейсун улыбнулась приветливо, дотронулась до середины груди и развернула руку от себя, показав: «Не подойти ли мне к вам?», но царевна отмахнулась, не желая мешать — рядом с княжной стоял тот самый Улинн и тихо сиял от счастья.
Темстиале, устав откровенно пялиться на Ниса, что-то сказала Лейсун, но та только фыркнула в ответ. К Нису и Гвенн подошел Дроун, пожелал счастливого праздника и притворно посочувствовал царевичу, обремененному массой скучных и утомительных государственных дел, так не подходящих к его образу жизни. Нис молчал, и Гвенн пришлось любезно поддерживать светскую беседу. Тем не менее она ясно дала понять княжичу, что они с мужем будут делать все, что необходимо для мира и спокойствия Океании.
— Если бы я стала женой Ниса, миру бы ничего не грозило, — обращаясь к Дроуну, проронила Темстиале.
Тень пробежала по его лицу Дроуна.
— Смирись, Тем. Просто царевич всегда выбирает себе всё самое лучшее.
И Темстиале, подхватив первого попавшегося под руку ши-саа, сбежала от его неприятных слов к танцующим парам. Она двигалась плавно и медленно, хоть музыка предполагала совершенно иной ритм.
— Потанцуем? — произнёс Нис, и Гвенн смутилась. Не так хорошо она владела танцами фоморов, более быстрыми, чем у волков. — Я покажу!
— Ршахх! — решилась она, и Нис улыбнулся.
Начали они потихоньку. Нис осторожно проводил Гвенн через все фигуры, давая ей почувствовать ритм и включиться в него. Потом всё повторялось заново, но уже быстрее и с импровизацией.
Гвенн, вспомнив уроки в Чёрном замке и в Океании, решила, что пусть уж она ошибётся, но не остановится, тем более что основные движения были ей знакомы. Потом Нис отпустил её руку и встал напротив. Он показывал танцевальную связку — и её повторяла Гвенн. Они сходились и расходились, затем, подняв руки, неслись по кругу; это напоминало их единение на мягком разнотравном ковре, и веселье текло по венам вместо крови.