— Разрешите мне рассказать вам о хорошем, — произнесла Лайхан, и Гвенн заинтересованно подалась вперед. — Вы знаете, наш царевич любим близкими, но он всегда казался несколько… угрюмым, — повела она плечом. — Тусклым. А теперь внутри него словно кто огонь зажег.
Гвенн отвела взгляд, не особо веря, и тут же обернулась на тихий стук.
— Доброй волны, царевна! — в открытой двери возникла тюленья морда, сощурилась в улыбке.
— О! У вас появилась своя доска для фидхелла? Простите мою вольность: мне донесли благую весть, что вы ждёте меня, — второй министр показался всей своей блестящей тушкой. — Говорят, на своей доске играть легче. Но, конечно, старый тюлень — плохая компания для прекрасной принцессы…
— Я буду счастлива, бен-варра Маунхайр, если вы поделитесь своим опытом. Проходите, прошу. Мой опыт, признаться, ещё настолько мал!
Тюлень уселся на удобный стульчик, расставил фигуры по двум сторонам доски. Сегодня фидхелл царевне никак не давался. Она то излишне торопилась, то чрезмерно усиливала защиту, пропуская нападение.
— Не-е-ет, прекрасная царевна, свет души моей, вы огорчаете меня! — захлопал ластами Маунхайр. — Где ваша природная волчья хитрость? Думайте о равновесии. Вот, смотрите.
Белый конь сожрал офицера. Гвенн окинула взглядом поле боя и обозлилась. Тюлень опять обыгрывал! Речь шла только о трёх или пяти ходах. Царевна яростно уставилась на золотую цепочку на жилете, которую тюлень тут же прикрыл плавником.
Улыбнулся, показав острые зубки. Короткие жёсткие усы встопорщились.
— Перл жизни царевича и радость всего морского царства, вы испепелите мою награду!
— За что это, интересно? Все жемчужины пересчитали, перевязали всех медуз или продали лед ши-айс?
— Как-нибудь расскажу, услада моих очей. Продолжить не желаете?
Гвенн смешала все фигуры, а потом вытащила чёрного короля, который очень походил на Айджиана.
— Скат не торопится распускать войско, хотя воевать вроде бы не с кем. Мигель причитает и не отходит от Айджиана. Второй министр заключает договоры на несколько веков вперед… Всё так тихо, словно намечается гроза — или мы уже в центре бури? Но что может поколебать силу морского царя? Он гасит смертельные волны, что приходят из глубин, следит за всем морским миром, в его руках синий кристалл силы, что благословляет воду. Да, им недовольны, но правителем никогда не бывают довольны. Однако Айджиан выше этого. Он настоящий фомор, он сам океан.
Гвенн запнулась.
Нис — ненастоящий фомор. Вот что твердят морские интриганы! А теперь, когда ненастоящий фомор ещё и женат на не-фоморке… Мир, существующий в подводном царстве более пятнадцати тысячелетий, может пошатнуться именно сейчас.
Знать бы заранее, на кого опереться в трудный момент.
— Как к Нису относится морское воинство? — почти просительно произнесла Гвенн, а тюлень одернул жилетку.
— А зачем это знание очаровательной царевне?
Гвенн кусала губы в раздумьях, насколько безопасно посвящать хитрого тюленя в свои тревоги.
— Вы смотрите так, словно хотите снять шкуру с того, кто не предан трону всеми потрохами, — произнес Маунхайр.
— Так и сделаю! — Гвенн выставила чёрные пешки по всей ширине доски и сделала первый ход.
— Очень хорошо, очень! — закачал головой тюлень. — Ну что же… Царевича любят простые воины. Он известен своей отчаянной храбростью, доходящей до безрассудства.
— Бен-варра Маунхайр, — Гвенн повертела чёрного офицера. — Пожалуйста, расскажи мне о нем.
— Царевич не очень любит говорить о себе, не так ли, прекрасная царевна? Он спасал от неминуемой гибели тех, кто был обречён на смерть. Вытаскивал из разломов в те времена, когда морское дно бунтовало. Он ведёт себя не как царевич. Это и плохо, и хорошо.
Царевна выставила офицера перед строем пешек.
— Джаред говорил мне, что надо думать обо всех, но не забывать про каждого, — с привычной гордостью произнесла она и поставила белого короля в дальний угол.
— Благи-и-ие!.. — покачал головой тюлень. — Задача царя — думать прежде всего обо всём народе. Пешкой можно пожертвовать всегда, — в доказательство своих слов смел черную фигуру с доски. — Моя задача, кроме выгодных продаж, следить за тем, чтобы глупая мысль объединиться не пришла в головы князьям.
— И вас не беспокоит князь Тёплого моря Дарриен, который требует новую цену или воинство для охраны своих водорослевых лесов? Князь Аррианской впадины, который спит и видит себя на троне Балора?!
Гвенн выставила фигурки двух коней по обе стороны доски.
Тюлень поставил рядом с чёрным офицером чёрную королеву.
— Беспокоит меня всё. Главное, отделить простую рябь от приближающегося цунами.
— Не закралось ли у вас подозрение, что главные враги стоят куда дальше и… севернее?
Тюлень оглядел Гвенн сливовым глазом, поддёрнул и так идеально сидящую жилетку, похлопал ластами и развёл ими в ожидании продолжения.
— Нет, никаких разумных доводов у меня нет, — заторопилась царевна. — Просто… кто-то из ледяных фоморов может нарушить защиту, созданную Айджианом? Или нет?
Маунхайр пошевелил усами, в улыбке сверкнули острые зубки хищника.
— Моя дорогая царевна, да будут вечно ласковы к вам волны и обойдёт стороной великий шторм. Что я могу сказать? Пока сила нашего царя крепка, никто из ледяных созданий не сможет покинуть своего полюса.
«Пока сила Айджиана крепка», — повторила про себя главное Гвенн. Но слабость морского царя — его обожаемый Нис, навредить Айджиану можно, навредив Нису.
Знал ли Айджиан, чей сын спасённый им ребенок? Наверняка догадывался. Мог ли Айджиан оповестить Мидира о том, что его сын найден? Мог. И что его удержало?
«Что бы удержало меня? — раздумывала Гвенн. — Страх потери».
Сейчас этот страх возрастает многократно— и Айджиан слабеет.
— А ши-айс не могут как-то еще проникнуть… — покрутила очередную фигуру Гвенн.
— Границы запечатаны основательно. Но есть слух о том, что ледяные фоморы встречались с кем-то из важных персон Океании.
— Так пустите другой слух, что этот глупец теперь вморожен в вечный лед!
— Пока мне не интересны те, кто внимает слухам о ши-айс, дорогая царевна, — ответствовал тюлень и принялся внимательно рассматривать фигуры на доске.
Со стуком открылась дверь, и в ответ на «входите» показалась чем-то недовольная физиономия Ската.
— Царевна.
— Уже иду! — вспомнила Гвенн о пропущенном времени и вскочила с места.
Дядька Скат поджал и без того узкие губы и сложил руки на груди, сверля взглядом невозмутимого тюленя.
— Почто воду вокруг царевны мутишь? Я тебя за ласты поймаю!
Гвенн чуть рот не раскрыла. За подобной дерзостью Чёрном замке последовал бы вызов на дуэль.
— Ну-у, ну-у, будет вам, уважаемый Скат, разве я делаю что-то во вред? Да никогда, — Маунхайр сложил ласты на круглом животе, обтянутом жилеткой. — Оставьте свои безнадёжные планы и мои ласты в покое.
— Я тебя выведу на чистую воду!
— Меня нельзя никуда вывести, многоуважаемый Скат, хотя бы потому, что я плаваю. И я всегда говорю правду.
— Иногда она запутывает сильнее обмана! — парировал Скат. — Не думай, что я твой омут с подметными письмами не разглядел!
— Маунхайр — самый добропорядочный тюлень из всех, что я знаю, — обратилась к нему Гвенн.
— Не обижайте меня, царевна, — оскорбился тюлень. — Не бывать бы мне вторым министром при нашем великом царе, Балоре Втором, кабы я был исключительно добропорядочным! Это при наших-то глубоководных и глубокомысленных собратьях.
— Я рад, что наш умник бен-варра сознался сам. Р-р-рыбина хладнокровная!
Гвенн замерла на месте, не зная, что сказать, что сделать. В проеме за сердитым фомором появилась изящная фигура Лайхан.
— Ши-саа Мал-гоф-во-хэйр, — пропела русалка сложное имя, — пусть будет всегда гладкой ваша волна и чисты ключи перед вашим домом, — журчащим ручейком полилась её речь. — Стоит ли переживать из-за того, что хитрый обхитрит ещё более хитрого? Не уделит ли мне доблестный воин немного своего драгоценного времени?
Лайхан, уводя сердитого Ската, обернулась и одобряюще улыбнулась царевне.
— Не понимаю, просто не понимаю, как можно быть настолько круторогим? — похлопал ластами по бокам второй министр. Скосил на Гвенн сливовый глаз. — Поторопитесь, прекрасная царевна, а то я и правда могу лишиться плавников. Кто-то или что-то серьезно разозлил нашего воина.
Гвенн заторопилась на нижний ярус, где находилось стрельбище и оружейная палата. Улинн шёл впереди и бдительно оглядывал все коридоры.
Дядька Скат встретил царевну, помог ей поначалу, указал на пару ошибок и ушёл к себе. Гвенн немного обиделась на подобную невнимательность. Расстреляла все стрелы, пуская их в разные углы зала, и теперь дальняя стена больше всего напоминала сердитого, как сама царевна, морского ежа. Повоевала с собственной тенью, преодолевая упругость морской воды и заскучала.
Она подошла к каморке — иначе и не скажешь — где обитал Скат, когда находился в Океании. В своем большом фамильном доме он появлялся редко.
Из-за двери доносились сердитые голоса. Гвенн оглянулась, никого вблизи не увидела и подкралась поближе.
— Ты вновь не слушаешь меня. Меня! Я всегда думаю о тебе больше, чем о себе! — незнакомый голос резал воду.
— Не утомись от своих дум, Маххи, — вяло и обречённо отвечал воспитатель Ниса.
— Хочешь променять своё гордое имя на «дядьку Ската» — пожалуйста! Хочешь продолжать прислуживать этой семейке — твое право! Но совершенно загубить собственную жизнь, связав её с русалкой, я не позволю! Решишь сделать предложение — забудь о семье! Да ты видел, какие круги перед ней закладывает этот полудурок-полуосьминог? Хочешь на его место?
«Эта семейка» — не иначе как про неё, Айджиана и Ниса, озлилась Гвенн.
— Маххольмиган, прекрати! Ваа поумнее некоторых будет.
— Этот увечный поумнее разве что своих коньков!
Оглушительно хлопнула дверь. Вышедший фомор подозрительно оглядел царевну с ног до головы, и она сразу ощутила свое отличие от обитателей моря — серые глаза, белую кожу, узкую талию, короткие волосы на безрогой голове. Сухо кивнул, пожелал сквозь зубы легкой волны — и пропал.