— Хорошо услышал, хорошо понял. — Кобзарь остался на месте.
— Чего тогда хочешь? Олег, все остальное — не мое дело.
— Почему же тогда навела на меня ту девку? Напомнить?
Зоя окаменела.
— Вы сговорились.
— С кем?
— Тут вчера был один. Высокий такой. — Она показала рукой немного выше Кобзаревой головы. — Рыжий. По документам — из полиции. Спрашивал то же самое.
— Зоя, это я его попросил, — вздохнул Олег.
— О! Так чего воду варишь, голову мне морочишь? Приперся он… Спроси у своего друга, я ему растолковала все.
Знал — придется это сказать. Не хотел, тянул до последнего. Предвидел реакцию.
— Зоя, мой друг вчера погиб. Его убили. Чтобы он не сказал мне, что услышал от тебя.
Она пошатнулась, уцепилась за буфетную стойку со своей стороны.
— Иди, — прошептала она. — Олежа, пошел в баню. Я не хочу ничего слышать, не хочу знать… Точно позову сейчас с улицы кого-то.
— От этого мой друг не воскреснет, — процедил Кобзарь. — А тебе, Зоя, придется свидетельствовать уже в полиции. Я же не буду молчать, ты обладаешь ценной для следствия информацией.
— Ничего не знаю! — прошипела она. — Гуляй, иди себе лесом!
Он оглянулся. Пьяницы в глубине зала не обращали на их спор внимания.
— Народ, закрываемся! Санитарный час!
— Ты что…
Кобзарь взглядом заставил Зою замолчать, повысил голос:
— Джентльмены, кому не ясно?
Буфетчица одернула голубой рабочий халат, вышла из-за стойки.
— Выходим, дядьки. Тут убраться немного надо.
Мужчины вставали и оставляли уютное, такое родное для них помещение не слишком охотно. Проходя мимо Кобзаря, один недобро взглянул из-под козырька потертой кепки — такие раздают бесплатно на разных рекламных акциях. Притворив двери за последним, Олег повернулся к Зое:
— Говори.
— Чего командуешь тут! — Однако она была уже не такой испуганной и агрессивной.
— Потому что собираюсь спасти твою жизнь, не дошло до сих пор?
Буфетчица замерла с открытым ртом. Потом закрыла его, провела ладонью по лицу.
— Господи, вот где вы все взялись на мою голову?
Кобзарь расстегнул сумку, вытащил из конверта зеленую купюру.
— Смотри и слушай. Вот это я тебе даю, чтобы ты повторила то, что вчера говорила моему другу. У меня есть подозрение, что тут половина твоей зарплаты. Потом получишь еще такую же. Давно маму не видела, которая в селе?
— Еще маму мою вспомнил!
— Возьмешь отпуск за свой счет. Или договоришься с Катькой, она тебя подменит.
— Не командуй, — повторила Зоя, но сто долларов взяла. — Без тебя знаю, что делать.
— Мой друг вряд ли рассказал еще кому-то, кроме меня, о разговоре с тобой. Иначе, Зоя, тебя бы точно так же нашли и застрелили. Еще могут найти. Потому лучше уезжай из Киева сама, побудь где-то подальше хотя бы несколько дней.
Он не хотел пугать Зою еще больше. А мог бы объяснить: если начнут искать — найдут. Спросят напарницу Катерину. Придут домой с поддельными полицейскими удостоверениями или вообще без ничего, нагонят туману, легко узнают, когда и куда отправилась. Достанут и в селе, еще и мать теперь в зоне риска. Однако других возможностей хоть как-то удалить важного свидетеля Олег пока не видел.
— Хорошо, — выдавила женщина. — Если уж прицепился — спрашивай.
— Давно бы так.
— Не твое дело!
— Ох… Хорошо, хватит уже лаяться. — Кобзарь сосредоточился. — Зоя, вспомни день или вечер, когда сюда пришла та девушка, на которую ты меня навела.
— Ни на кого я тебя не…
— Цыц! — Он легонько топнул. — Сначала я приехал к «Фильтру» по вызову. Пассажира не было, зато ко мне вышла незнакомая девица, попросила закурить. Бывает. Но потом ты стала уговаривать помочь ей в чем-то. Именно меня, Зоя. Очень настойчиво.
— У нее тогда случилось что-то.
— До сих пор не знаю, что именно. Ее тоже убили. — Подробности он решил опустить.
— Да что ж такое! — Зоя пошатнулась, сделала шаг назад. — Вокруг тебя люди мрут как мухи!
— Я тут, чтобы остановить это. Видно, Артем тебе про смерть девушки не проговорился.
— Кто?
— Рыжий, высокий, который приходил сюда вчера. Друг мой. У него ребенок остался маленький. Они с женой ожидают… ожидали второго. И я найду, кто убил его, Зоя. Именно поэтому пришел и говорю с тобой. И ты уже замучила меня, понимаешь? Крутишь, вертишь…
— Теперь ты замолчи! — Она нарочно грубила. — Приходил человек. Сюда, ко мне. Где-то за пару часов перед девкой. Одевается не так, как вы все здесь. Кремом для бритья пах, дорогим.
— Как знаешь, что не дешевый? Вот так, унюхала просто?
— Ну, пусть не дорогим. Просто кремом. Ни от кого из вас, Олежа, в нашем заведении ничем таким не пахнет. Крем, одеколон…
— Еще приметы?
— Я не присматриваюсь ни к кому, ты же в курсе. Не моя работа — вылупляться на тех, кому наливаю. Этот тоже водки попросил. Удивилась сначала. Ну, не из наших он, не из здешней публики!
— Тихо, тихо. — Кобзарь попытался успокоить Зою, взяв за плечо, но она рывком отстранилась, отступила еще дальше. — Заказал водку. Потом что?
— Выпил медленно, не сразу. Так, будто смаковал. Потом кофе велел сделать, закурить собрался. Сказала — нельзя. Тогда он и спросил, знаю ли я некого Олега, таксиста. Ты тут вроде бы один Олег, хотя имя не такое уж и редкое.
— Зачет, наблюдательная.
Буфетчица пропустила шпильку мимо ушей.
— Дал пять сотен, одной бумажкой.
— За что?
— Говорит: когда ты приедешь, тут уже будет сидеть девушка. Я должна вас познакомить. Сделать так, чтобы ты захотел ей помочь.
— Пятьсот гривен за знакомство с девушкой. Так не жаловалась бы на жизнь, Зоя.
— Тебя забыла спросить, — огрызнулась она. — Мне не жалко. Потому что меня ваши дела мало гребут.
— Ты совсем не удивилась?
— Я давно ничему не удивляюсь тут, Олежа. Ага! — Она мигом встрепенулась. — Вспомнила. Другу твоему, рыжему, это сказала, он заинтересовался очень. Тот мужчина мне деньги левой рукой давал. И стаканчик левой брал, и кофе. Ничего особенного, у меня вон зять левша. Еще заикался немножко.
8
Все-таки нужно было взять ключи.
До вечера Олег снова вынужденно слонялся по слякотному мартовскому Киеву. Смотрел на себя в витрины и видел подозрительного типа, которого на месте патруля сам бы остановил для проверки документов. Он уже привык перебиваться уличными сосисками, колой и дремать в темных залах кинотеатров. Набрал Веру, как договорились раньше, после шести, а уже после семи вечера она подхватила его на набережной.
— Он, — сказала, как только тронулась.
— О ком вы сейчас и о чем?
— Андрей Верига. Не готова утверждать, что он сам убивал. Но причастен к серии наверняка. Каким боком, пока не знаю.
— Виделись лично?
— Не планировала, так вышло. — Сыпанул дождик, Вера включила «дворники». — Олег, вы в курсе, что я из Донецка. Там в девяностые на улицах стреляли и бросали гранаты прямо среди бела дня. Будто на вулкане жили, реально: взрывались машины, квартиры, бомбу подложили на стадион под трибуну… В конце концов мужа моего убили, меня саму прессовали…
— Представляю. Зачем вы сейчас заговорили об этом?
— Чтобы вы поняли — я пуганая и перепуганная. И пока не пообщалась сегодня с Веригой, думала, что все страхи давно преодолела. — Она на мгновение отвлеклась от дороги, взглянула на Кобзаря. — Сегодня мне впервые за много лет стало страшно. Когда он смотрел, когда говорил… Будто ничего особенного, люди рядом, белый день. А мурашки по коже от слов, от взгляда… Не думайте, я не впечатлительная, я следователь, трупы видела, расчлененные даже…
Олег легко и осторожно положил руку ей на предплечье.
— Не нужно объяснять. Такое случается.
— Не могу ощущения передать.
— Не нужно. Скажите лучше, не заметили, наш фотограф — правша или левша?
— Когда здоровался, протянул правую. — Она взглянула на его левую руку, накрывшую ее правую, и Кобзарь быстро убрал ладонь. — Это имеет какое-то значение?
— Пока не разобрался. Тоже имею небольшой урожай: Мэри подвел ко мне какой-то левша. От него хорошо пахло мужским парфюмом.
— Аж две особые приметы. — Вера улыбнулась. — Урожай ничего себе. По крайней мере можем точно сказать: ее убийца и тот, кто убивал других девочек, — разные люди.
— Буфетчица видела его. И что-то мне подсказывает: Артем Головко кого-то заподозрил. Решил проверить, чтоб наверняка. Где-то неосторожно шагнул, прокололся. — Кобзарь откинулся на спинку сиденья. — Что-то слишком много убийц в нашей истории.
— То есть?
— Маньяк, который делал из жертв фотомоделей. — Олег загнул один палец. — Тот, которому Мэри открыла двери моей скромной каморки. — Он загнул еще один. — И не забывайте о том, кто стрелял в Головко. Если совсем разгуляться мыслями, добавил бы еще, — он показал три согнутых пальца, — стрелка из парка возле Политеха. Но, Вера, мое сердце чует — там и на Нивках работала одна личность.
— Трое убийц. Слишком много, согласна. Свое сердце после знакомства с Веригой я тоже послушала. Только никто не даст задержать фотохудожника лишь на том основании, что все его модели в разное время были найдены убитыми. С отрезанными сосками.
— Было бы желание. Согласитесь, оснований немало. По крайней мере, пусть дал бы пояснения, даже в присутствии своего адвоката. У Вериг, так думаю, их целый штат на зарплате.
— Между прочим, вы правы. Я еще раньше интересовалась. Анатолий Верига — действительно совладелец адвокатской конторы «Новиков и партнеры».
— О! Все партнеры хором сыночка и отмажут. Поэтому согласен, Вера. Задержать, устроить в том стеклянном небоскребе какое-то маски-шоу можно. Так или иначе, в камере Верига-младший не будет ночевать. Дети миллионеров в следственных изоляторах не ночуют ни в одной стране мира. И все равно действо имело бы смысл. Просто еще рано.
Холод не ответила.
Дальше ехали молча. Возле соседнего двора Олег вышел, чтобы через полчаса позвонить в ее квартиру.