Вера бросила на него какой-то странный взгляд. Олег вдруг понял двусмысленность ситуации: в последний раз он приглашал сюда девушку лишь неделю назад. Все присутствующие знали, даже видели, чем все закончилось.
— Правда, чего бы ты поела? Честно — тоже в животе урчит. Может, пиццу?
— Пицца, Лилик, нас уже знакомила. Сосиски с макаронами — тяжеловато для желудка. Если уж так, давай что-то из китайской кухни. Ешь?
— Тут есть рядом. Недавно открылись. — Он выдохнул с облегчением, опасный угол удалось миновать. — Только их телефона не знаю, чтобы заказать.
— Интернет для этого придумали.
— А ноут — в арестованной машине.
— Мой, кстати, еще не вернули. — Вера вытащила из сумочки смартфон. — Говори адрес, поищу.
— Название улицы вылетело из головы. Не поверишь — знаю район на память, а после всего этого будто вымыло. Лучше пойду прогуляюсь, сразу и принесу.
— Прогуляйся, — прозвучало как милостивое разрешение. — Я пока буду ловить свои минуты славы, — постучала она ногтем по дисплею телефона. — Наши с тобой подвиги с самого утра в лентах новостей. Почитаю пока, написали ли еще что-то, чего мы не знаем. Там уже придумали международный картель под руководством «Ястреба».
— Не удивлюсь, если это правда.
Кобзарь накинул куртку, пошел.
Думал — быстрее справится. Но поиски нужного заведения, выбор меню, заказ и ожидание заняли час. Его чуть ли не впервые за долгое время тянуло домой, так что обратно сперва широко шагал, потом — побежал трусцой. Составил целую речь, готовясь презентовать гостье обед.
И замер на пороге комнаты, увидев выражение Вериного лица.
Так выглядят люди, которые только что потеряли кого-то из родных.
Телефон она крепко, судорожно сжимала в опущенной руке.
— Что?
— Саша.
— Какой Саша?
— Его звали Сашей. Игнатов Александр, мы учились вместе. Он дружил с моим мужем.
— В Донецке?
— Там, в их «ДНР», есть свое МГБ, служба безопасности…
— Знаю. Ну?
Вера повернула к Олегу телефон экраном вперед.
— Написали в новостях. В Донецке сегодня утром задержали украинского шпиона. Работал на нашу службу безопасности. Игнатов Саша.
— Ничего не понимаю…
Ее глаза увлажнились.
— Кобзарь, он не украинский шпион. Саша остался в Донецке и служил там, в их полиции. Считай, российской. Это мой контакт, частный, личный. Он помог мне с информацией о девушках. Если бы не Саша…
Олег осторожно поставил пакет с едой на пол.
— Стоп-стоп. Тот сепар, который…
Вера не поднялась — распрямилась пружиной.
— Не смей! — топнула она ногой. — Закрой рот! Не знаешь ничего, не понимаешь, хоть воевал! На себя в зеркало глянь! Зачем на фронт пошел? По убеждению — или грехи замаливать? Я все про тебя знаю, Кобзарь, все! Такой уж сознательный, такой патриот! Все у него сепаратисты! Да если бы не Саша, ты бы сейчас тут не стоял! Его информация тебя вела! Он не шпион, но его вычислили! Контакты с Киевом, понимаешь? Это смертный приговор!
— Вера, я…
— Ты, Кобзарь, молчи! — снова топнула она. — Он делал это для меня! Сейчас его рвут на части где-то в подвале! Требуют признаться, что работал на Киев! А он только делал, что я просила! И даже предупредил — больше не будет помогать! Я подставила его, я, я, я!
— Скажи еще — из-за меня.
Вырвалось.
Пожалел тут же.
Но Вера уже бросилась на него, в движении замахнулась, отвесила звонкую, жгучую пощечину.
Второй раз он ударить себя не позволил — перехватил руку, сжал кисть. Потом заблокировал вторую, сжал крепко. Она пнула его носком, попала по косточке. Сцепив зубы, Олег дернул Веру к себе, прижал. Ее тело извивалось, он получил еще два пинка, но эти уже вышли неуклюжими. Не зная, как остановить истерику, он повернул ее, толкнул к стене, прислонил спиной.
Вера тяжело дышала.
В глазах ее блестела влага.
Олег не ожидал от себя — но выпил ее, коснувшись губами каждого глаза по очереди.
Уже не останавливался. Губы нашли губы.
Она укусила его за язык.
Привкус крови во рту.
Он сплюнул вбок, нажал сильнее, хотя дальше, казалось, уже было некуда.
Теперь она не кусалась — ответила.
Кобзарь не потерял голову. Именно потому опередил попытку ударить его коленом в пах. Заблокировал любые Верины движения. Держал ее в тисках, целовал жадно, будто собирался съесть женщину здесь и сейчас. Она уже не сопротивлялась, отвечала, и Олег почувствовал — больше никаких атак, она тоже устала от всего, что свалилось внезапно, ей хочется защиты, хочется силы и даже забытья, пусть даже на короткое время.
Их желания вдруг совпали.
Раздевая друг друга, они запутались в одежде.
Засмеялись, не сговариваясь.
Дальше уже действовали не спеша, как положено взрослым людям.
9
Лежали они без простыни.
Когда начали — о ней не думали. Потом не видели в ней надобности. А глубоко после обеда, окончательно обессилев, Вера промурлыкала на ухо:
— Можем постелить, как люди.
— У меня нет запасного белья. Мне очень стыдно.
— Холостякам из берлог никогда не стыдно. Я подарю тебе два комплекта.
— Надо понимать, будешь навещать отшельника?
— Даже отшельники должны научиться спать по-человечески. Это часть культуры.
Они до сих пор не поели. Китайская лапша остывала в углу. О ней никто не вспоминал. Как и про другие дела, которые свели их вместе. Вера нарушила негласное табу, начала без перехода:
— Ты правда думаешь, что кто-то из Вериг может быть отцом девочки?
— Без вариантов. — Олег легко вернулся в реальность, подвинулся немного вверх, дал возможность подложить подушку себе под спину. — Нагорный служит обоим. Когда мы сюда ехали, ты сама сказала, да и малой не возражает. Пусть все началось до появления «Ольвии», однако ничто не мешало ему возить девочек кому-то из Вериг и до того. Мне даже кажется, что это твой приятель, творец-фотохудожник.
Вера легонько шлепнула его по губам:
— За приятеля. Еще раз так скажешь — укушу.
— Аргументы в пользу такой версии. — Кобзарь не обратил внимания, устроился удобнее. — Убивал моделек не Нагорный, доказано. Может возникнуть какая-то третья личность, но мы с тобой в такое не верим. Значит, Андрей Верига. Девушки не ждали нападения, факт. Но вполне могли позволить уложить себя в постель. Мотивация железная: перспектива стать постоянной любовницей известного фотографа, пусть даже одной из многих. Бонус — работа и перспективы. Есть все шансы развиваться, открывать новые возможности. Реклама, глянцевые обложки, гонорары, контракты в Европе или Америке. Логично?
— Хочу возразить, но не буду. Все действительно так.
— Поехали дальше. — Он не удержался, приласкал пальцами ее сосок. — Верига-младший мог пользоваться девушками и раньше. Не скажу, что всякий раз он убивал. С этим еще нужно разобраться. С Мэри вполне могла случиться похожая история. Разве что ему в определенный момент надоели презервативы, а девушка не сумела возразить. Мать-природа берет свое, она беременеет. Вопрос: почему ей не разрешили сделать аборт? Если проехать и пойти дальше, готов предположить: содержал Марию Запорожец и ее ребенка Андрей Верига на деньги отца. Следующий вопрос: зачем?
— Тоже проехали.
— Согласен. Так выходим на финишную прямую. Мэри или не знала, какой бизнес прикрывает фонд «Ольвия», или ее все достало после истории с Элис. Забрала ребенка, убежала, меняя пароли и явки. Вопрос номер три: зачем вышла из подполья и обратилась к Нагорному?
— Согласна. Но с этим проще, Лилик.
— То есть?
Вера оперлась на локоть, немного отодвинулась.
— Есть новая фигура — некая Люда, с которой Маша родила в один день. Конец февраля или начало марта прошлого года. Диапазон небольшой. Роддомов в Киеве не так много, как может показаться. К тому же вряд ли ее поместили в государственный. Таким образом, нас интересуют дорогие частные учреждения. Их меньше, хотя информацию там раздобыть сложнее. Врачебная тайна, анонимность, все такое.
— Нет.
Внезапное озарение подбросило его вверх. Кобзарь вскочил на ноги, как был, голый, прошелся по комнате, измерив ее шагами вдоль и поперек. Нашел сигареты, сел, прикрылся краешком одеяла. Закуривать не спешил. Все время Вера не сводила с него глаз.
— Почему?
— Именно потому, что частных клиник меньше. Мэри с девочкой прятали, это очевидно. Если так, Верига не собирался светиться. Согласен, врачебная тайна и все такое. Но ведь известная и влиятельная личность все равно оставляет свой след. Миллионер анонимно опекает какую-то роженицу без определенного места жительства, еще и беженку с Донбасса. Нет.
— Тогда как?
— Государственное учреждение. Не худшее, они не одинаковы по статусу.
— Там принимают согласно регистрации…
— Однако достаточно звонка из той же «Ольвии», разговора с главврачом, ссылки на господина Веригу… Роженицу принимают, кладут под собственной фамилией, так же легко выписывают и забывают. Потому что в государственных больницах конвейер, Вера.
— Мне ли этого не знать. — Она села, потянула одеяло на себя. — Дай телефон. Хорошо, что рабочий день еще не закончился.
Олег вручил ей трубку, натянул штаны, свитер, принялся наконец за обед, который по времени больше походил на ужин. Пока грел китайскую лапшу на сковороде, слышал, как Вера деловым тоном давала кому-то указания проверить регистрационные записи в родильных домах номер три и пять. Искать нужно Запорожец Марию и женщину по имени Людмила, которая родила в один день с ней и лежала в той же самой палате.
Личность Людмилы установить.
Адрес тоже.
Если не получится там — взять полный перечень государственных родильных домов и так же прочесывать их.
— Ожидаем, — сказала она, закончив разговор. — По моему прогнозу, ответ будет сегодня поздно вечером. Или завтра с утра.
— Лучше бы завтра, — честно признался Олег. — Сегодня разгрузим мозги.