Так может полюбить всего одна
На свете женшина. И имя ее – мама.
Под лаской рук я кротким был,
как кот.
Я замирал рыбёшкою в затоне,
Когда волос моих ершистый шевиот
Касался нежный шелк ее ладоней.
Но в час, когда, расчувствовавшись
всласть,
Готов я был белугой разреветься,
Я отбирал у рук любимых власть
И догонял упрыгавшее сердце.
Порою я подчеркнуто был груб:
В словах – скупым, в поступках —
нелюдимым.
Ах, мамочка, ну до чего ж я глуп, —
Взъерошу поредевшие седины…
Я брат родной – озёрной синевы.
Взмолюсь на берегу: скажи, сестрица,
Ну перед кем мне голову склонить?
Ну как теперь за дерзость повиниться?..
***
Этот мир потерял красоту без тебя —
Он суров, необуздан и дик.
И твой сын, половину души загубя,
Стал ценить каждый шаг, каждый миг.
Задождило. Октябрь. Засыпающий лес.
Где же майские те соловьи?
Может, слезы твои
Льются прямо с небес,
Чтобы смыть прегрешенья мои…
Из динамиков крик: «Не прожить
без потерь». Всё замешано здесь на крови.
Что осталось теперь?
Полдуши, пол-любви.
И в руках – фотографии твои.
Со скоростью света проносится лето
Люблю весенний шум листвы,
Ручья неспешное волненье,
Восход, закат, костра горенье…
Я это всё люблю! А вы?
Вот и растаяла зима.
Ручьи поют полям сонеты,
И дружных пташек кутерьма
Передает весне приветы.
Даль горизонта, и на нем,
Как будто лампочка от тока,
День зажигается огнем
С розовощекого востока.
На Пасху брошу все дела.
Проснусь с апрельскою зарею.
Звенят в церквах колокола
Над всею Русскою землею.
***
В ранний час, когда, глазища
вытаращив,
Утро пожирает фонари,
Я, наружу душу свою вытащив,
Выхожу встречать восход зари.
Там, где тает пелена тумана,
Я смотрю, раздвинув зеленя,
Как из-под ночного покрывала
Выползает сонная земля.
Птичьи хоры, не жалея горла,
Тьму ночную прогоняют прочь.
До того у них выходит это здорово —
Что я сам не против им помочь.
***
Сегодня солнце, словно шут,
Смеется в небе чистом.
И лист парит, как парашют,
Но без парашютиста.
Прищурюсь в солнечный огонь:
Глаза – как у японца…
И ляжет лист мне на ладонь,
Протянутую к солнцу.
Кружил он плавно и легко
И приладнился метко.
Лишь в синем небе – высоко —
Грустит под солнцем ветка.
***
Со скоростью света проносится лето.
Коротеньких платьицев жизнь коротка.
Исчезнет тепло. И не спросит совета.
Осенней прохладой задышит река.
Сентябрьскими днями захлещет
дождями, И северный ветер, не зная стыда,
Голодный и злой завихрится над нами,
За мокрые пряди тряся холода.
И первая льдинка – носочком
ботинка —
Единственный свой отыграет аккорд.
И влажным ресницам расскажет
снежинка,
Как чист и прекрасен высокий полёт.
На белых полянах, рассветами пьяных,
Закружатся вальсы серебряных вьюг.
Но выплывет солнце.
И снова в оконце
Весеннее небо обрушится вдруг!
***
Брось этот город, поедем со мной.
Я увезу тебя в рай неземной:
Там вместо улиц – девчонка-река
Негою сводит с ума облака.
Вместо бетона там – своды из крон.
Воздух – весенним дождем напоен.
Небо высокое там вместо крыш.
Едем скорей, соглашайся, Малыш!
Может быть, думаешь, я – фантазер?
Там вместо окон – глазища озер.
Над берегами ресницы берез
Сны стерегут ожиданием грез.
Ты мне не веришь? Увидишь сама.
Мы там от счастья посходим с ума!
Трель соловья вместо рева машин
Вдруг зазвучит с высоченных вершин.
Вечером – ветер застелет постель.
Ночью – разбудит тебя коростель.
Утром – умоет студеный ручей.
Днем – обогреют потоки лучей.
В лодку мы сядем, и только вдвоем
В чудную сказку с тобой уплывем.
Лодочку нашу теченьем подхватит.
Солнцами брызг перекаты окатят.
Едем же, милая! Взгляда не прячь.
Знаешь, как звать эту сказку?
Киржач!
***
В сентябре по прошедшему лету
Льются первые слезы листвы.
И хрустят под подошвой монеты
В одеяле пожухлой травы.
Словно в чем-то пред кем виновата
Тучка хмурится с синих небес.
На осины забрались опята,
Из-под шляпок взирая на лес.
И горит в безрассудной отваге
Опрокинутый в озеро клен.
И никак не понять мне-бедняге:
Отчего я так в осень влюблен?
***
Стекает времени водица
По тонким стрелочкам часов.
Мой друг, нам выпало родиться
В краю заснеженных лесов.
В краю, где долгие полгода
Царит хозяйкою зима.
Где есть и счастье у народа,
Но более – горя от ума.
Где улицы, одевшись в зимы,
Спешат устроить свой уют.
И грустные, как пилигримы,
По ним прохожие снуют.
Восход румянится с востока;
Фабричных труб оранжев дым.
Ну разве это не жестоко,
Что мне не стать уж молодым…
Полгода лед. Полгода стужа.
Мороз смеется надо мной.
И хлопья лёгонькие кружат
Над побелевшею страной.
Под Новый год в московских парках
Недолгим гостем зимний день.
Под цвет футляра для подарка
На город взгромоздится тень.
Спеши туда, где гул набата,
Где строки вдруг сорвутся в крик,
Иль линза фотоаппарата
Навек запечатлеет миг.
Пусть ночь темна. Но ярки чувства,
И дни – свежи и хороши,
Когда принадлежишь искусству
Хотя бы краешком души.
***
Гаснут елки в московских квартирах,
Осыпаются хвойным дождем.
Лютый холод – январский задира
Через щели втекает в наш дом.
Всюду улицы в шубы одеты,
Льется белая песня с небес,
По сугробам – живые скелеты
Распрекрасных вчерашних принцесс.
Вечереет. Нет-нет да засвищет
Ветерок, накликая пургу.
Только стая дворовых мальчишек
Кувыркается в рыхлом снегу.
***
Уже вечереет… На улице стынь.
Тропинки хрустят от искристого снега.
У ветхих домишек нагие кусты,
Как нищие странники, просят ночлега.
У стога, где летом кузнечиков хор,
Укрывшись в траве, стрекотал
не смолкая,
Теперь расстилается бледный ковер
Да молча царит тишина голубая.
Над крышами кружит дыханье печей,
И неба не видно за снежною крошкой.
Лишь тусклые лампочки в сорок свечей
Мерцают приветливо в низких окошках.
***
Художник-осень красит клёны
Под чудный цвет твоих волос.
Его художеством пленённый,
Я не сдержу счастливых слёз.
Сентябрьский дождь рассыпал капли.
Смешно нахохлились зонты.
Стоим, промокшие, как цапли, —
Под хмурым – я, под ярким – ты.
Напрасно дерзкое занятие
Себе придумал ветродуй:
Лишь жарче на ветру объятия,
Лишь слаще жаркий поцелуй.
В сраженьях страсти пленных не берут…
Послушай, как пахнут живые цветы:
Вот видишь цветок молодой?
Это ты. А этот, взгляни, головою поник.
Похож на меня он – такой же старик.
Но верит, что справится с горькой бедой!
Недаром же льнёт он к тебе – к молодой.
Любимая, зачем ты далеко?
За что мне наказание такое?
Так в небе солнце светит высоко:
Не дотянуться до него рукою.
Любимая, где молодость моя?
Где озорство в твоем пьянящем взгляде?
Уже покрылись грустью тополя
В танцующем осеннем листопаде.
А помнишь? Море, рыжий апельсин,
Над злым прибоем тучка налитая…
Уже давно немаленький наш сын,
И, слава Богу, внучка подрастает.
И взгляд ее такой же озорной —
Я узнаю в нем милые капризы.
Любимая, побудь еще со мной…
Ведь мы еще должны купить карнизы,
Чтоб занавесью модною прикрыть
Семейный быт от посторонних
взглядов.
Я так хочу с тобою рядом быть,
Что ты не представляешь… И не надо.
Зачем тебе мой тайный слезный мир?