– Здрасте, мистер Трой! – Кэти подбежала к нему. Ее глаза, когда она поравнялась с ним, искрились радостью. – Сегодня я получила пятерку за диктант! – с гордостью объявила она.
– Молодец! – Трой покосился на Элайзу; та замедлила шаг. Она держала за руку Сэмми. Элайза не смотрела на него; ее как будто привлекло что-то на той стороне улицы. Сердце у него кольнуло, хотя он и понимал: отныне между ними все так и будет.
– Когда мы снова придем к вам и устроим вечеринку с ночевкой? – спросила неугомонная Кэти. – Мы с Сэмми хотим не спать, чтобы можно было всем играть в игры, веселиться и, может быть, поесть мороженого с цветной посыпкой.
– Детка, не думаю, что у нас будут вечеринки с ночевкой, – ответил он.
Радость в ее глазах немного померкла.
– Но почему? Разве вы нас уже не любите?
Сердце у него сжалось. Сейчас ему больше всего хотелось привлечь Кэти к себе, обнять и сказать, что он ее любит. Но он этого не сделал. Улыбнувшись, он ответил:
– Конечно, люблю, просто сейчас я очень занят на работе и мне некогда устраивать вечеринки с ночевкой. Видишь, я и сейчас еду на работу. – Он распахнул дверцу фургона.
– Ладно, мистер Трой, до скорого!
Он дождался, пока все трое пройдут мимо, а затем задним ходом выехал на улицу и поехал в другую сторону. Короткий разговор с Кэти совершенно измотал его.
Он ведь полюбил не только Элайзу, но и ее смышленых, славных детей. Они заслуживали гораздо лучшего отца, чем он. В конце концов, он потерял дочь, потому что оказался недостаточно хорошим отцом.
Сейчас, наверное, лучше всего занять себя работой. Он поедет на последний объект и будет сажать цветы до самого вечера. А завтра с самого утра займется тем же. Наверное, он переживет страшную годовщину, только если будет работать до изнеможения. По крайней мере, он сможет спокойно спать ночью, зная, что хоть что-то сделал правильно. Он спас Элайзу и ее детей. Они не должны довольствоваться малым. Они заслуживают лучшего. Остается надеяться на то, что он преодолеет свой отказ от любви.
В субботу страшные воспоминания обрушились на него с самого утра, как только он проснулся. Несмотря на то что сквозь легкие белые занавески в комнату проникали лучи солнца, вокруг него клубился мрак. Может быть, лучше всего снова уснуть. По крайней мере, во сне не придется думать; не придется ничего чувствовать.
Беспокойно ворочаясь с боку на бок, он вскоре понял, что больше не уснет, а боль воспоминаний стала невыносимой.
«Энни… Энни…» Сердце плакало кровавыми слезами.
Работа! Он поедет на новый объект и будет усердно работать, надеясь, что труд вытеснит из головы остальные мысли. Трой с огромным трудом заставил себя встать.
Он прибыл на объект с сорокапятиминутным опозданием; трое его служащих уже трудились. Он поздоровался с Бобом Райаном, Скипом Ричардсом и Гэри Хатчинсоном, тремя своими лучшими работниками.
– Где Линн и Джейсон? – спросил он у Боба, которого назначил старшим.
– Сегодня от них ни слуху ни духу, – ответил Боб, криво улыбнувшись. – Ты ведь знаешь, в субботу утром их можно не ждать. Видно, вчера вечером хорошо повеселились.
– М-да, ну что ж, отныне им не придется работать ни по субботам, ни в другие дни, – сухо ответил Трой и зашагал назад к своему фургону.
Он уже давно собирался расстаться с двумя лентяями, но сегодня, когда в нем нарастали боль и медленно вскипал гнев, он решил, что настало время их уволить. Он позвонил каждому из них, но в обоих случаях звонок сразу переключился на голосовую почту. Он оставил сообщения о том, что их сотрудничество закончено, а затем вернулся к Бобу и остальным.
– В понедельник я переведу сюда нескольких человек с объекта возле больницы, и они вам помогут, – обещал он. – А пока поработаем вчетвером.
Пока Скип и Гэри укладывали дерн, Трой вместе с Бобом принялся сажать цветы. Для посадок они выбрали не лучшее время года, но, когда Трой попробовал убедить владельца подождать до весны, он столкнулся с упорным сопротивлением. Владелец желал, чтобы цветы непременно высадили сразу же.
Через час Трой понял, что ему нужно прекратить работу. Он сейчас не в том настроении, чтобы быть среди людей. Он дважды рявкнул на Боба из-за того, что тот сажал цветы слишком близко друг к другу, а потом наорал на Скипа, когда тот попросился на перекур.
Он извинился перед тремя работниками, сел в свой фургон и поехал куда глаза глядят. В конце концов он с удивлением обнаружил, что припарковался у обочины перед домом, где когда-то жил с Шерри и Энни. Он смотрел на красивый кирпичный дом с четырьмя спальнями. К собственному изумлению, вместо того, чтобы вспоминать, как он жил здесь с женой, Трой снова начал думать об Элайзе.
Он вспоминал ее улыбку; его обволакивал ее нежный аромат. Каждое мгновение, проведенное с ней и ее детьми, мелькало в его голове. Озорная улыбка Кэти; застенчивая улыбка Сэмми; их смех в пиццерии и за обеденным столом. Элайза в его халате после ночи любви. И сама любовь, которая была такой восхитительной…
– Нет, – шептал он. – Нет! – Он больше не хотел думать ни об Элайзе, ни о ее детях. Теперь все они в прошлом. В его будущем для них места нет.
Он снова посмотрел на дом. Ему вдруг показалось, что здесь с Шерри жил совершенно другой человек, как будто та жизнь приснилась ему и не имела отношения к тому человеку, каким Трой стал сейчас.
Но воспоминания об Энни, которая тоже жила в этом доме, по-прежнему причиняли ему боль. Здесь, в гостиной, застеленной бежевым ковром, она сделала свои первые шаги. Она впервые сказала «па-па», когда сидела в кухне на полу и играла своими пухлыми ручками в кукольную посуду. Она подбегала встречать его, обнимала и целовала, когда он возвращался с работы, а он нес ее в гостиную на закорках. Элайза помогла ему сохранить радостные воспоминания о дочке, и за это он всегда будет ей благодарен. Но, кроме того, дом, в котором он жил раньше, помнил и ужасные крики… и слезы, и злые слова. Он помнит о погубленной, сломанной жизни, о навсегда уничтоженной семье. Трой медленно тронулся с места; вокруг него снова сгущался мрак.
Он направился к дому. Полчаса спустя он сидел у себя на крыльце. Скоро листья на деревьях начнут краснеть и желтеть; поднимется ветер, станет прохладнее. Мысль об умирающих листьях лишь усугубила его грусть. Он глубоко вздохнул. Скорее бы этот день закончился!
Услышав шорох, он обернулся. К нему по лужайке бежала Кэти.
– Мистер Трой! Раз вы не работаете, может быть, придете и поиграете с нами? – Глаза девочки сверкнули. – Сегодня мама печет печенье; она и вас угостит! Печенье с арахисовой пастой такое вкусное!
– Кэти… сейчас у меня нет настроения. – Он старался говорить как можно мягче.
– Может быть, если я посижу и поговорю с вами, у вас появится настроение, – ответила она.
– Сейчас я не хочу разговаривать, а тебе лучше вернуться домой.
Должно быть, последние слова он произнес резковато, потому что глаза у нее потускнели, улыбка увяла, нижняя губа задрожала.
– Вовсе не нужно так злиться, – сказала она, круто развернулась и побежала к дому.
Его наполняло глубокое раскаяние, но потом он сказал себе: наверное, так даже лучше. Если дети будут считать его злобным, ворчливым соседом, всем станет легче.
Он не знал, долго ли просидел на крыльце, прежде чем Кэти появилась снова. На сей раз она шла к нему с серьезным личиком.
Трой ничего не сказал девочке. Она молча села на крыльцо и бочком придвинулась к нему.
– Мама сказала, что сегодня у вас очень, очень плохой день. Она сказала, что у вас была дочка, которая теперь на небе, как мой папа… – Кэти вложила свою ручку ему в ладонь. – Пожалуйста, знайте, мистер Трой, что я люблю вас. Думаю, Бог не случайно свел нас вместе. Вы – папа без дочки, а я – дочка без папы.
Сердце у него в груди забилось чаще, на глаза навернулись слезы.
– Кэти Мэри, немедленно домой! – крикнула Элайза со своего крыльца.
– Ой-ой! – Кэти быстро выдернула руку и вскочила на ноги. – Теперь мне, наверное, на целый год запретят выходить из дому! До свидания, мистер Трой… и не забывайте, что я сказала.
Он охотно посмотрел бы ей вслед, но ничего не видел, потому что его глаза застилали слезы.
Глава 11
– Ты не должна беспокоить мистера Троя и заходить к нему во двор без его разрешения, – сказала Элайза дочери, когда та влетела в дом. – Можешь здороваться с ним, когда увидишь его на улице, но заходить к нему во двор нельзя. А сейчас марш к себе наверх. Посиди там час и подумай о том, как плохо нарушать правила.
Кэти с мрачным видом стала подниматься по лестнице. Элайза посмотрела ей вслед, и сердце у нее защемило. Дети тоже переживали разрыв с Троем. Она вернулась в кухню; за столом сидел Сэмми и складывал деревянную головоломку.
– Мистер Трой больше нас не любит? – спросил он.
Не нужно было подпускать Троя близко к детям… Пусть даже они с Троем встречались, она должна была отделить от него Сэмми и Кэти.
После развода она дала себе слово, что не подпустит другого мужчину к детям, пока не убедится, что он сможет быть вместе с ними всегда. С Троем она допустила ошибку. Она снова и снова повторяла себе: все между ними развивалось слишком быстро. Она должна была замедлить ход событий, но ничего не сделала. Она слушала свое сердце, а не голову. Больше она никогда, никогда не повторит такой ошибки!
Как объяснить семилетней девочке, что человек, которого она любит, не любит ее в ответ? И как объяснить милому слепому сынишке, что в жизни мистера Троя больше нет для них места?
– Конечно, любит, но у мистера Троя своя жизнь и очень много дел, – сказала она наконец. Пройдет неделя-другая, и дети привыкнут к тому, что Троя в их жизни больше не будет. Элайза понятия не имела, сколько времени понадобится ей, чтобы привыкнуть к этому. Сейчас ей очень плохо, но ради детей она улыбалась. Ей казалось, что улыбка приклеилась к ее лицу.
Она по-прежнему не верила, что между ней и Троем все кончено. Она не верила, что он ее не любит. Но, как бы она его ни любила, насильно вернуть его в свою жизнь не могла.