Его описание отношений Лили и Маяковского — фантастический рекорд недооценки. «Они встречались каждый день и стали неразлучны, но его чувства доминировали. Лиля же была спокойнее и умела держать его на расстоянии, от которого он сходил с ума. Она любила его, но не без памяти. Он скоро стал звать ее Лилей и на „ты“, а она долго обращалась к нему на „вы“ и звала по имени и отчеству, соблюдая „пафос дистанции“. Она была то нежна с ним, то отчужденно холодна, и Маяковскому казалось, что Лиля околдовала его, вселила в него безумие».
Как будто мама отвечает на вопрос дочери: «А почему вы с папой развелись?» — «А потому, доченька, что мы с папой решили, что мы будем счастливей, если останемся просто хорошими друзьями». А на самом деле этот ее муж был маньяк, Синяя Борода, обжора, танцевал голым при луне, дрался, прятал в шкафу скелеты и любовниц… Конечно, она решила, что будет без него счастливей, без этого обжоры, маньяка, танцора, драчуна. Это правда, но вместо страстной горячей правды — манная каша для младшей группы детского сада, сладкая и без комков.
А вместо живой Лили какая-то хрестоматийная муза получилась, так и видишь ребяток за партой — поняли, детки, почему у дяди Маяковского и тети Лили была такая странная семья? А это потому, что она любила его, но не без памяти…
…«Она любила его, но не без памяти». Она любила его, но не без памяти. Она любила его, но не без памяти. Какие же это бессмысленные слова! Может быть, лучше что-нибудь другое? Например: спать с ним ей было забавно, а так он ей страшно надоедал. Или: если бы она знала, что Маяковский станет таким знаменитым, станет памятником и вся ее жизнь будет построена вокруг его имени, она вела бы себя как порядочная муза, и не нужно было бы городить всю эту гору осторожных нежных интерпретаций.
Лилины рассказы противоречат не только самим себе и выплывающим фактам. Факты эти чаще всего — чьи-то записочки, переданные слова, воспоминания… Но ведь и люди, писавшие записки и воспоминания, лгут, часто непроизвольно. Женщины, знавшие Лилю, были к ней пристрастны, не любили. Мужчины тоже были к ней пристрастны, они ее любили. Все эти интерпретации — полуправда, полуобман.
Когда люди так упорно что-то скрывают, что же это, хочется понять, кажется, что это та-акое! А возможно, что на самом деле они ничего не сделали, ничего, что не делали другие, без счета.
Глава 7Трое
Весь я обнимаю один твой мизинец.
Маяковский Лиле
Лиля: «…Со стороны кажется, что он любил меня больше, чем я его. Но как это измерить — больше, меньше?.. Любовь к нему я пронесла через всю жизнь. Он был для меня… Как бы вам это объяснить? Истинный свет в окне». (Он — Маяковский.)
«Но я всегда любила, люблю и буду любить его больше, чем брата, больше, чем мужа, больше, чем сына. Про такую любовь я не читала ни в каких стихах, нигде. Я люблю его с детства, он неотделим от меня». (Он — Брик.)
Лиля в разговоре с Фаиной Раневской: «…Мне надо было быть только с Осей». Дальше она говорит, что отказалась бы от всего, что было в ее жизни, только бы не потерять Осю, отказалась бы и от Маяковского.
Маяковский: «Я не могу с ними расстаться».
Лиля (70-е годы): «…Теперь не понятно, что же там было, может быть, в моей комнате находилось общее супружеское ложе для „любви втроем“, а в Осиной висела коллекция порнографических открыток?..»
Дача в Левашове была официальным началом новой жизни. Теперь это уже была не семья Бриков и не семья Бриков плюс Маяковский, это был не тривиальный, на каждом шагу встречающийся любовный треугольник «муж-жена-любовник», а законный союз троих.
Интересно, как реагировали знакомые, друзья? Потом, конечно, все привыкли, а в первое время? Кто-то, как Эльза, не подавал виду — втроем так втроем, кто-то не задавал вопросов, но любопытно переводил глаза с одного на другого и гадал: «С кем она была сегодня? Или… неужели втроем?!», кто-то спрашивал: «А как это понимать?», а на чьем-то лице читалось брезгливое «фу». Писатель А. Грин, к примеру, так отзывался о Маяковском: «Нечист в любви, вернее, не брезглив. Брак втроем… брр…». Но в любом случае Лиле пришлось встретить множество любопытных взглядов, прочитать множество неодобрительных мыслей, презрительных «брр», впрочем, вот уж что ее никогда не смущало, так это чужие «брр».
Ну хорошо, оба, и Брик, и Маяковский, были совершенно уверены, что это Лилино право — распоряжаться своими мужчинами, как ей хочется. Но все же — как это было? В Левашове, на даче, в этих их трех комнатах? Как это было — наступает вечер, ночь, тот, кто проиграл в карты, выгнал комаров из дома, все расходятся по своим комнатам?
И Лиля, чтобы не ранить чувства Осипа, выжидает, пока у Осипа погаснет свет, прислушивается, спит ли он, и крадется к Маяковскому? Тогда — бедная Лиля.
Нет, вряд ли она обрекла себя на такие неудобства, моральные и практические, это на нее совсем не похоже.
Или так — вечер, ночь, и все происходит абсолютно естественно: Осип прощается и уходит к себе, а Маяковский и Лиля — в комнату Маяковского? Тогда — бедная Лиля. До какой же обидной степени Осип был равнодушен к ней, категорически равнодушен, чтобы каждый вечер смотреть, как она уходит к другому, слышать, как за тонкой дачной стенкой творится любовь…
Близкие к Лиле люди считали, что Лиля всю жизнь любила только Брика, не любившего ее Брика. «Всю жизнь она любила человека, физически равнодушного к ней». Если так, то Лиля — молодец, всем пример. Попала в драматическую ситуацию и вышла из нее с блеском.
С этого лета, лета 1918 года, Маяковский и Брики всегда жили втроем. На даче в Левашове под Петроградом, с осени 1918 года в Москве, в коммуналке в Полуэктовом переулке, и затем во всех московских квартирах, на даче в Пушкине в 1920–1921 годах, в Сокольниках, и последние годы — с 1926 по 1930 год, до смерти Маяковского, — в квартире в Гендриковом переулке.
Они собирали грибы, играли в карты, пили чай с вареньем: Маяковский — первый поэт революции, Брик — один из ведущих идеологов культуры, Лиля — символ новой морали. Интересно, знали ли они, когда играли в карты и пили чай, что они «воплощение авангарда» и «символы новой морали»?.. Конечно, кое-кто из них знал — Лиля. Свою ссору с матерью она не называла «мама на меня сердится…», или «я, конечно, виновата, но…», или «мама не должна вмешиваться». Она считала, что это не бытовые и не нравственные, а именно идейные противоречия: Елена Юльевна — мещанка, а она, Лиля, представляет передовую мораль.
Лиля: «Только в 1918 году, проверив свое чувство к поэту, я могла с уверенностью сказать Брику о своей любви к Маяковскому. Поскольку я уже не была женой Осипа Максимовича, когда связала свою жизнь с Маяковским, то ни о каком „menage a trois“ не было и речи, и наша любовь не могла омрачить ни наших отношений, ни дружбы Маяковского и Брика. Мы все решили никогда не расставаться и прожили всю жизнь близкими друзьями, тесно связанными общими интересами, вкусами, делами».
Опять Лиля рассказывает тихим сказочным голосом: «…Наша любовь не могла омрачить ни наших отношений, ни дружбы…» Лиля, грамотная, обладающая хорошим литературным языком, по-глупому путается в словах, невольно придавая ситуации еще большую двусмысленность. Чья «наша любовь», чьи «наши отношения»?..
Но, с другой стороны, что же ей написать: «Жила-была я, и было у меня два мужа»?..
Именно тогда, в Левашове, Лиля сказала Осипу, что любовь у нее к Маяковскому «настоящая» и теперь она Маяковскому жена. Но если Осип хочет, то она немедленно расстанется с Маяковским.
У Маяковского на пальце кольцо с внутренней гравировкой «Лиля». У Лили на пальце кольцо, на котором по кругу выгравированы ее инициалы ЛЮБ, получается «ЛЮБЛЮЛЮБЛЮЛЮБЛЮ». Но если Осип хочет, то она немедленно расстанется с Маяковским.
Осип ответил, что не нужно расставаться с Маяковским, но она должна ему обещать, что они никогда не расстанутся, то есть Лиля с Осипом никогда не расстанутся. Так что и Брику она жена — безо всяких пошлостей, а, наоборот, в самом высоком смысле — жена навсегда.
Почему Маяковский на это согласился? Можно легко ответить: другого ему не предложили. Маяковский не мог получить Лилю одну, она — только вместе с Осей. И главное, ему и не нужно было «без Осипа»! Любовь крепче, когда есть что-то еще, кроме любимой, а в этом случае «чем-то еще» был Осип Брик.
А если у Лили с Осипом сохранились сексуальные отношения — она говорит, что нет, но представим на минуту, что сохранились? И она строго сказала Маяковскому и Брику — буду любить обоих, будет так, и все!
…Нет, невозможно это представить!.. Все свидетельства говорят о том, что Маяковский не был развращен, что он был чистым и по-провинциальному стыдливым человеком. Маяковский смущался, когда вместе с Бриками был на выставке эротической гравюры. Осип и Лиля не смущались, рассматривали, они же были люди светские и с самого начала совместной жизни интересовались проблемами секса — посещали бордель в Париже, любовались лесбийской любовью. А Маяковский не хотел даже смотреть «неприличные картинки». Что бы ни происходило между ними потом, как бы Лиля ни меняла правила игры, там, в Левашове, в самую первую пору «новых обстоятельств», они жили втроем очень мирно и спокойно — не было никаких страстей. Очевидно, Лиля действительно была в это время только с ним.
Так что для Маяковского все сложилось прекрасно, лучше не бывает — все клеточки заполнены, и любовь, и дружба, и понимание, и творческое единение. Лиля ему как бы жена, Осипа он любит и дружит с ним очень близко, и все его любимые люди рядом.
Но Лиля?.. Почему Лиля решила жить втроем? Почему именно тогда решила, что будет так — семья? Почему «только в 1918 году, проверив свое чувство к поэту…»? Проверила чувство — как это «проверила»? Лиля не видела Маяковского полгода, до этого она не была в него влюблена… Она что, внезапно влюбилась в нелюбимого? Но если сразу не влюбился, не трепещешь, то через какое-то время не влюбишься вдруг, не начнешь трепетать. И наука это полностью подтверждает: если не вырабатываются на определенного человека гормоны влюбленности, то потом вдруг не начнут вырабатываться. Может быть другое — когда люди в длительных отношениях, вместо гормонов влюбленности вырабатывается другой гормон, который отвечает за душевный комфорт, за «мне хорошо только рядом с тобой». Это не влюбленность, а любовь, но такая любовь у Лили была к Брику.