Уже дважды Скарлетт разрушила его деловые планы. И вот теперь, когда он так нуждался в успехе своей компании, – ради блага семьи, ради будущего наследства сына! – его постигла новая неудача.
Глава 9
– Мы не могли бы ехать помедленнее? – попросила Скарлетт.
– Скарлетт, это Рим. Если поедем медленно, в нас врежутся.
Сидя на заднем сиденье нового «бентли», она с беспокойством смотрела на малыша, которому уже исполнилось три дня, устроенного на детском сиденье рядом с ней.
Скарлетт все еще помнила, как тяжело проходили роды. Тело словно разрывалось на части. Но воспоминание о боли уже стало потихоньку меркнуть всякий раз, как она смотрела на ребенка.
Скарлетт была рада покинуть больницу, хотя все там были к ней очень добры и внимательны. Рада, и одновременно ей было страшно. Ведь это означало, что больше нельзя будет рассчитывать на профессиональную помощь и на своевременный совет врача – что делать, если Нико плохо спал ночью или мало поел. Но, по крайней мере, Скарлетт знала, что рядом с ней человек, на которого она может положиться.
Она действительно была влюблена в него по уши, в этом не оставалось сомнений. Скарлетт поняла это, когда он нежно положил ей на руки их новорожденного сына.
– Посмотрите, кого вы произвели на свет, миссис Борджи! – сказал он тогда, глядя на нее подозрительно блестевшими черными глазами. – Вы должны гордиться.
– Мы произвели на свет, – поправила она, глядя ему в глаза.
– Мы, – нежно прошептал он.
И тут это случилось. Она поняла, что полюбила его.
Скарлетт с замиранием сердца смотрела на мужа, сидевшего впереди на сиденье рядом с водителем. Телохранители следовали за ними на черном внедорожнике. Вин сказал, что задержится в Риме на неопределенное время, в надежде уладить дело со Средиземноморской авиакомпанией. Скарлетт обрадовалась. Она уже была очарована этой страной, этим городом. Да разве могло быть иначе?
Но сейчас муж оглянулся на нее с недоверчивым выражением красивого лица.
– Ты уверена, что правда этого хочешь?
– Я уверена, – спокойно сказала Скарлетт.
– Я зарезервировал нам номер в лучшем отеле Рима. Королевский люкс. У нас там будет целый этаж, с роскошной обстановкой и потрясающим видом из окон. С подачей еды в номер, – добавил он безнадежно.
Она, улыбаясь, покачала головой:
– Это не то, чего бы я хотела.
Вин с досадой скрестил на груди руки.
– Ты совершаешь ошибку.
– Это не ошибка – хотеть, чтобы у нашего малыша был настоящий дом. Ты лучше остановился бы в отеле, чем в доме своего детства?
– Он и тогда был не бог весть в каком состоянии, а теперь, я уверен, что лучше он не стал. – Вин снова повернулся вперед. Они ехали по центру города. – Я последние двадцать лет сдавал его, и мой слуга сообщает, что после съемщика там царит беспорядок.
– Да ладно. – Скарлетт со смехом закатила глаза. – Это же вилла в Риме, что с ней может быть не в порядке?
Она очень скоро получила ответ на этот вопрос, когда робко переступила порог обветшалой виллы восемнадцатого века, окруженной высоким забором с чугунными воротами, со сторожкой привратника и подъездной аллеей, вымощенной булыжником.
Осторожно сжимая в руках переноску с ребенком, Скарлетт вошла в холл через высокую входную дверь.
На потолке огромной комнаты тускло отсвечивал граненый шар с разноцветными стеклами. Скарлетт остановилась, оглядываясь.
Вытертая кожаная мебель, подушки в наволочках из набивной ткани с леопардовым и тигровым узором, стробоскопические лампы и повсюду множество пепельниц с неубранными окурками. Перед громадным мраморным камином – медвежья шкура, залитая вином… по крайней мере, Скарлетт понадеялась, что это вино. В каждом углу валялись пустые бутылки из-под ликера.
Широко раскрыв глаза, Скарлетт повернулась к мужу, наблюдавшему за ней с усмешкой.
– Я предупреждал тебя.
– Последним твоим съемщиком был плейбой из ранних семидесятых? – спросила она.
– Меняется стиль, но люди не всегда за ним поспевают. – Губы Вина дрогнули. – Луиджи долго жил тут, и для своих восьмидесяти пяти он был большим любителем женщин.
– Восьмидесяти пяти! Так он съехал или?.. – Она деликатно замолчала.
Вин с усмешкой покачал головой:
– Он решил наконец остепениться, уехал в Верону и там женился на своей юношеской любви.
– Ну и ну! – выдохнула Скарлетт. – Женился. В восемьдесят пять.
– Это просто подтверждает, что никогда не поздно начать жизнь заново. Он уехал только на прошлой неделе. Так что тут еще просто не успели навести порядок. – Он склонил голову набок. – Номер в отеле все еще числится за нами…
Скарлетт покачала головой:
– Никаких отелей. Во время моего детства мы ни в одном доме не задерживались настолько, чтобы о нем остались воспоминания – плохие или хорошие. Не беспокойся, – бодро сказала она. – Мы превратим его в дом нашей мечты.
– Мечты или кошмаров? – фыркнул он.
– Это хороший крепкий дом, – сказала она, не сдаваясь. – Подожди, и ты увидишь.
Позднее, вспоминая последующие два месяца, во время которых вилла Орсини претерпела кардинальное обновление, Скарлетт думала о них, как о счастливейших в своей жизни.
Первая ночь стала в некотором роде испытанием. Телохранители привезли им продукты и предметы первой необходимости, а сами поспешно удалились в ближайший трехзвездочный отель. Остался только тот из них, которому не посчастливилось вытянуть жребий, но он предпочел спать в холле на раскладушке, чем тревожить крысиные гнезда в спальнях на втором этаже.
Скарлетт, Вин и Нико первую ночь спали в большой гостиной, черные кожаные диваны которой находились в относительно сносном состоянии.
Воду для первого купания малыша Вин и Скарлетт согрели на старой печи «Ага». Это даже чем-то напоминало скаутский лагерь. Слуг в доме не было. Телефон не работал, не были подключены Интернет и телевизор. Готовые блюда из супермаркета они разложили на расстеленном на полу одеяле, словно на пикнике. Потом поиграли в старую настольную игру, которую Вин отыскал в шкафу на втором этаже, после чего расположились на ночлег на одном диване, а Нико устроили на соседнем в его портативной переноске.
Муж заботливо предложил ей занять на диване место поудобнее. Когда голодный Нико разбудил их своим плачем в два часа ночи, Вин подложил под ее руку, поддерживающую головку малыша, подушку.
– Спасибо, – прошептала она.
– Не за что, cara. – Ее глаза блеснули в темноте. – Ты храбрая молодая мамочка.
Назавтра уже с раннего утра начались переговоры с дизайнерами, архитекторами и строителями по поводу предстоящего ремонта.
– Если ты уж решила здесь поселиться, – твердо сказал он ей, – то дом приведут в порядок в кратчайший срок.
Виллу вымыли, вычистили и начали постепенно обновлять. Вин предложил нанять временную прислугу.
– Хочешь все свободное время скрести полы? Ну уж нет. Предоставь это другим. – Он поцеловал ее. – У тебя есть дела поважнее.
– Заботиться о Нико? – догадалась она.
Взгляд его темных глаз стал нежным.
– Быть душой нашего дома. После того как ты вышла за такое бездушное животное, как я, твое жизненное призвание определилось.
Она снисходительно подумала, что он, конечно, шутит. Вин не был бездушным животным. Он хороший человек, и она знала, что, несмотря на свою деспотичную натуру, он смотрит на нее как на равноправного партнера.
Бежали дни, недели. Ноябрь сменился декабрем. Вилла постепенно становилась домом, пригодным для проживания. Безвкусную, износившуюся старую мебель убрали, стены в десяти комнатах покрасили заново, плиточные полы вычистили. Кухню расширили и модернизировали. В ванных комнатах заменили всю сантехнику. Одну из комнат превратили в большую гардеробную. Вин сначала хотел выписать из Нью-Йорка дизайнера, который оформлял его пентхаус, но Скарлетт, вспомнив суровые черно-серые тона интерьера, в котором она провела когда-то памятную ночь, решительно воспротивилась. Скарлетт хотелось сделать виллу теплой, яркой, уютной. И она сама занялась ее убранством.
Она упивалась каждой минутой. По утрам, когда Нико будил ее, требуя свой завтрак, она просыпалась с улыбкой на лице и с наслаждением потягивалась в огромной кровати. Она сейчас постоянно не высыпалась, но, несмотря на усталость, чувствовала себя невероятно счастливой. Ее словно переполнял солнечный свет.
У нее были дом, семья, муж. Сбылись все ее мечты, кроме одной.
Вин так и не сказал, что любит ее.
Но скоро это случится. Очень скоро, с надеждой повторяла она себе. А тем временем, поскольку вилла оказалась больше, чем Скарлетт представляла свой дом, она скорректировала жилое пространство, обустроила его, сделала дом уютным и привлекательным для семьи и друзей.
Потом постепенно начала подбирать штат прислуги. Первой, кого она наняла – на должность экономки, – стала Вильгельмина Стоун. Скарлетт переманила ее из Швейцарии, удвоив ей жалованье.
– Тебе не обязательно платить мне так много, – возражала Вильгельмина. – Мы же практически родственники.
– Именно поэтому я настаиваю, – отвечала счастливая Скарлетт.
Потом к штату добавились две горничные и садовник, но Скарлетт решительно возражала против дворецкого и двух нянь на полный рабочий день. Вместо этого добрая и надежная экономка стала для Нико второй бабушкой.
Когда комнаты для гостей подготовили для жилья, настоящие дедушка и бабушка малыша приехали из Тосканы погостить и привезли с собой Марию и Луку. Все вместе весело провели выходные, во время которых якобы «малышу показывали Рим», будто месячный ребенок в колясочке, который еще не умел сидеть, мог понять, что такое Колизей, Пантеон и фонтан Треви.
– Разумеется, он оценил все по достоинству, – горячо настаивал Джузеппе. – Он же мой внук!
– Он еще даже не пробовал джелато, – несколько раздраженно, как показалось Скарлетт, сказал Вин.
Это была единственная диссонирующая нота в радостной мелодии ее новой жизни. Вин, казалось, испытывал странный дискомфорт в кругу своей семьи.