– Мне жаль, конечно, что с тобой такое случилось, но это было давно, а Рим очень безопасный город…
– Я пришлю за вами самолет, – непреклонно продолжал он. – Я рассчитываю, что в конце недели вы с Нико будете уже в пути.
– Мы никуда не полетим! Ни я, ни Нико больше никогда не сядем в эту смертельную ловушку.
– Давай уже проясним этот вопрос до конца, – сказал он. – Ты считаешь, что моя авиакомпания стоимостью миллиарды долларов состоит из смертельных ловушек. Ты не соглашаешься жить в Нью-Йорке. Ты намерена пренебречь моим пожеланием, отказываясь от телохранителя, которого я для тебя нанял, подвергая таким образом себя и Нико постоянному риску.
– Ты в самом деле понял меня правильно.
– Ты настолько не уважаешь мои желания? Мой авторитет?
– Зачем я стану тебя слушать, если ты ясно дал понять, что мои желания для тебя пустой звук? Я не хочу уезжать из Рима. Я учу итальянский. У меня появились здесь друзья. Твои родители живут в нескольких часах езды отсюда. В будущем месяце свадьба твоей сестры!
– Мы можем послать ей цветы из Нью-Йорка.
– Ты говоришь серьезно? Ведь она твоя сестра.
– На что ты рассчитывала, Скарлетт? Что мы останемся здесь навсегда?
Она выговорила с трудом, преодолевая комок в горле:
– Здесь наш дом.
– Дом? – Он обвел взглядом роскошную уютную спальню и скептически рассмеялся: – Это место – не мой дом. Здесь я был несчастным ребенком, которым манипулировали взрослые. Моя компания находится в Нью-Йорке.
– У меня с Нью-Йорком не связано никаких хороших воспоминаний. Ни единого.
– У тебя остались же там какие-нибудь друзья.
– Блайс Фолкнер?
– Его уже нет в Нью-Йорке. Начальник моей службы безопасности сообщил, что, оставшись без денег и жилья, он сбежал оттуда, как крыса. Так что беспокоиться тебе не о чем.
– Конечно, не о чем. Ведь я не там живу.
Их прервал стук в дверь. В спальню уныло вошел телохранитель, чтобы взять чемодан Вина. Скарлетт сердито повернулась к мужу:
– Ты заставил Беппо сегодня работать? Он же собирался сделать предложение своей девушке! – Она виновато взглянула на парня: – Мне страшно жаль…
– Va bene, signora, – пробормотал тот.
Вин, не обращая внимания на Беппо, обжег ее свирепым взглядом.
– Меня начинает утомлять твоя постоянная критика.
– Ну конечно. Я же должна трепетать и подчиняться.
– Ты извращаешь мои слова.
– Кто я вообще такая, если не твой равноправный партнер? Твоя экономка? Нянька? А может, я просто твоя шлюха?
Она с удовлетворением отметила, как он изумленно раскрыл глаза.
– Ты моя жена. Мать моего ребенка.
– Тогда как ты можешь быть таким бесчувственным? Ты говорил, что любишь меня!
Вин мрачно взглянул на Беппо, который как раз выносил из спальни чемодан, притворяясь слепым и глухим.
– Я просто объясняю тебе, что будет дальше. Ты с ребенком прилетишь в Нью-Йорк на будущей неделе. И приготовишься к новому тесту на отцовство.
Он твердыми шагами вышел из спальни и захлопнул за собой дверь. Разбуженный стуком, Нико проснулся в детской и заплакал. Охваченная яростью, она выбежала на лестничную площадку.
– Мы никуда не поедем! – крикнула она, перегнувшись через перила. – Ты нас не заставишь!
Услышав шум отъезжавшей машины, Скарлетт бессильно опустилась на ступеньку. По ее щекам струились слезы.
Как могло все так быстро разрушиться?
Он не любил ее. Все ее мечты рухнули. Скарлетт закрыла лицо руками, подавляя рыдания.
Услышав плач ребенка, она глубоко вдохнула, вытерла глаза и встала, надеясь, что, успокаивая плачущего Нико, сможет как-то успокоиться и сама.
Стоя у стеклянной стены бара, расположенного на последнем этаже сверхсовременного токийского отеля, Вин невидящим взглядом смотрел на раскинувшуюся внизу панораму города от Радужного моста через Токийский залив до садов Хамарикью. Ночное небо с высоты тридцатого этажа поражало великолепием.
Вин сделал еще один глоток шотландского виски и поставил бокал на зеркальную стойку. И оперся головой на ладонь, чувствуя невыразимую усталость.
Прошло уже две недели после их последнего разговора со Скарлетт. Он две недели не видел сына, который за свою коротенькую жизнь уже, конечно, отвык от своего папы. Вин ощущал мучительную боль и пустоту в сердце.
Он пытался убедить себя, что дело того стоило. Потому что «Средиземноморские авиалинии» теперь принадлежали ему.
Позади была тяжелая борьба с достойным противником, с гораздо более крупной компанией. Но на Сальваторе Калабрезе произвело впечатление то, что Вин покинул жену и новорожденного сына в Рождество и пожертвовал также новогодним праздником, чтобы участвовать в переговорах. Последние две недели Вин безвылазно сидел в этом отеле вместе с юристами.
Но дело было сделано. Час назад они подписали бумаги. Теперь «Средиземноморские авиалинии» стали частью компании «Небесный мир».
Вин победил.
Но почему же он не чувствовал себя счастливым?
Сидя на высоком табурете у барной стойки, он попытался стряхнуть с себя свое неподвластное логике настроение. Скарлетт все еще оставалась в Риме, упрямо игнорируя его желание. Она продолжала жить прежней жизнью, заботилась о ребенке и доме, помогала его семье готовиться к предстоящей свадьбе его сестры.
Его так называемой сестры.
Его так называемой семье.
Вину физически тяжело было находиться в обществе Борджи, несмотря на их любовь к нему, а точнее, из-за их любви к нему. Если они узнают, что он на самом деле не сын Джузеппе, что Бьянка лгала ему, использовала его на протяжении всего детства Вина, их любовь сама собой иссякнет.
С Римом покончено. В этом городе его вынуждали испытывать чувства, которые он не хотел испытывать.
Особенно к Скарлетт.
Он стиснул в руках бокал.
Через десять минут после того, как Вин покинул Рим, со все еще звеневшими в ушах обвинениями Скарлетт, он с холодной головой позвонил своим юристам и велел подготовить брачный контракт.
Это следовало сделать еще несколько недель назад. Но после их свадьбы, после рождения сына часть его души воспротивилась плану, имевшему цель предать Скарлетт. Он сознавал, что, если обманом заставит ее подписать брачный контракт, она его возненавидит.
Он проявил слабость. Откладывать было ошибкой. Конечно же необходимо заставить Скарлетт как можно скорее подписать брачный контракт. Иначе Скарлетт будет продолжать беспечно игнорировать его требование ходить повсюду только с охраной. Она не знает, что перед тем, как исчезнуть из Нью-Йорка, Блайс Фолкнер произнес в его адрес угрозу: «Ты лишишься более дорогого, Борджи».
Но Вин не считал нужным рассказывать об этом своей жене.
Она сама виновата, раз решила ему противоречить.
Тогда в сочельник, в ее объятиях, он чувствовал себя безрассудно счастливым.
Проснувшись холодным рождественским утром, он посмотрел на спящую рядом с доверчивой улыбкой на прелестном лице жену. И на мгновение его снова переполнило счастье. Но тут же грудь сдавил удушливый страх, еще более сильный, чем в день их свадьбы.
Счастье приводит к утрате. К боли. А радости любви заканчиваются всегда одинаково: предательством или смертью.
Он давно решил, что никогда никого не полюбит. Никогда не даст другому человеку власть над собой.
И что же теперь?
«Я люблю тебя».
Он вспомнил, как задрожал, услышав слова, сказанные Скарлетт. И когда услышал, что сам произнес эти слова.
«Я люблю тебя».
Но Вин сердито прогнал непрошеные воспоминания.
Он не будет об этом думать. И любовь Скарлетт к нему испарится, вместе с ее доверием, после того, как он обманом заставит ее подписать брачный контракт. Она его возненавидит.
Вот и хорошо.
Помрачнев еще больше, он сделал глоток виски. Без любви все сразу станет проще. Потому что ему не нравились чувства, которые Скарлетт заставляла его испытывать.
Желание, когда он думал о ней.
Бессилие, когда она сопротивлялась его планам.
Страх, когда он представлял свою жизнь без нее.
Этому пора положить конец.
Опершись на локоть, он безучастно смотрел на панораму ночного Токио. Он вернется в Рим, якобы на свадьбу Марии, с брачным контрактом в кармане. И заставит Скарлетт его подписать. И тогда…
– Борджи? Не ожидал найти тебя здесь.
Кто-то сзади сильно хлопнул его по плечу, заставив вздрогнуть. Оглянувшись, он увидел Сальваторе Калабрезе, все в том же стильном костюме и ярком галстуке, в которых тот подписал документы о продаже Средиземноморской авиакомпании.
– Здравствуйте, Калабрезе.
Пожилой господин сел на соседний табурет к сверкающей стойке бара и, сделав знак бармену, продолжал:
– Я рад, что ты наконец собрался и доказал мне, что ты – самый подходящий человек, чтобы руководить моей компанией.
– Я тоже рад. – Мечтая, чтобы он поскорее ушел, Вин принялся разглядывать кубики льда в своем бокале – прозрачные и аккуратные, как все в этом баре, этом отеле, этом прекрасном городе.
Калабрезе взял свой бокал у бармена и снова утвердился на гладком кожаном сиденье.
– Ты получил ценный урок. Никогда не ставь семью на первое место, парень. Послушай знающего человека.
Вин подумал, что тут он прав: Калабрезе практически не общался со своими тремя бывшими женами и четырьмя детьми и никогда не видел своего единственного внука.
Седовласый бизнесмен положил несколько купюр на отполированную стойку, добавив щедрые чаевые, и благосклонно посмотрел на Вина:
– Я уверен, ты приведешь «Средиземноморские авиалинии» к процветанию.
– Я намерен так и сделать. – Вин придумывал, как бы поскорее отделаться от него, чтобы заказать себе вторую порцию виски и спокойно ее выпить.
– Что касается меня, то я собираюсь какое-то время пожить в свое удовольствие. – Калабрезе взял свой бокал с мартини и обвел взглядом зал. – Может быть, снова женюсь. На какой-нибудь из этих цыпочек.