И я почувствовала эту боль в онкологии, я прям чувствовала, как многие люди сломлены и убиты горем, как и я. Но их боль просто сочилась по моим венам. Мне было так больно. Я хотела убежать, скрыться от глаз людей. И поэтому я начала разговаривать по телефону с кем угодно, кто мне звонил. Иногда без перерыва я могла проговорить по 3-4 часа, особенно с подругой, с которой мы действительно могли общаться часами.
За 1 день до операции я узнала, что операция будет под местным наркозом. И что будут не проколы, а самый настоящий шов. Это было ужасно. Я затряслась от испуга. Я не хотела, я не была готова. Я не хотела, чтобы меня резали. Я не хотела, у меня был шрам от операции. Я боялась. Хотя вряд ли к такому можно быть готовым.
В такие моменты жалеешь, что у тебя не холодное сердце. Я хотела ничего не чувствовать. Я хотела бы проще относится к некоторым вещам в жизни, но я очень эмоциональная. К счастью или, к сожалению.
Тогда ко мне приехала мама, чтобы поддержать меня, хотя я не хотела никого видеть тогда. Я хотела пройти через это одна сама, потому что не знала, чего ожидать после операции.
11.07.2019 года в 9:45 за мной приехали на каталке, сказав, что мне нужно полностью раздеться и лечь на каталку. Меня везли по всем коридорам, все зеваки выходили из своих палат и пялились на меня, как будто провожали в последний путь. Было совсем не по себе. Я уговаривала себя, что все будет хорошо. Я не умру, я не хочу умирать, а значит не умру.
То, что происходило дальше – это самый настоящий кошмар. Эта операция оставила огромный след в моей жизни. День операции стал самым ужасным днем в моей жизни, который я никогда не смогу забыть. Мне даже это вспоминать и описывать очень больно и страшно. Если вы сильно впечатлительные, лучше пролистните эту главу и читайте дальше!
Меня вкатили в операционную, и сказали перелезть на операционный стол, что я и сделала. Мой хирургом была прекрасная женщина, с которой я познакомилась до операции. Она меня накрыла всю тканью, оставив место на шее. Потом она закрыла мне лицо и повернула шею и сказала не шевелиться. Из-за того, что лицо было закрыто полностью, было очень душно и даже жарко в операционной. Я еле могла дышать через эту плотную ткань.
Но я понимала, что если пошевелюсь хоть раз, то могу сама себе навредить. Было безумно страшно, ведь это шея, если пойдет что-то не так, если я пошевелюсь, то я могу очень легко истечь кровью.
Я действительно лежала неподвижно, даже понимая, что мне душно и очень трудно дышать. Мое лицо все было в поту от ткани.
Хирург сказала, что самое больное будет укол. Я бы хотела сказать, что это было действительно так, но это было далеко не так. Поставив укол, я чуть не начала задыхаться от боли, но я это пережила. Я уже расслабилась, что мне не будет больно, и я ничего не почувствую.
Но я почувствовала, как скальпель коснулся моей кожи, я чуть не закричала, что мне больно. Мне поставили укол еще раз, но от него мне не стало менее больнее. Я чувствовала абсолютно все. Как копошились в моей шее, как пережимали вены и артерии, и как инструменты касались моей кожи. Было адски больно, я никогда до этого в своей жизни не переживала такой боли. Боль была дикой, страшной. Я чувствовала абсолютно все, каждое копошение во мне. Хирург со мной разговаривала, спрашивала все ли хорошо. Она просила разговаривать с ней постоянно.
Я не могла представить, что это операция будет настолько болезненной. Я думала еще немного, и я потеряю сознание от боли. Спустя какое-то время хирург сказала, что у меня очень много гноя возле опухоли. Я была просто в диком испуге. Теперь понятно, почему у меня болела. Понятно, почему я не могла нормально лежать и шевелить шеей. Все как будто стало на свои места. Мой организм не только перестал распознавать плохие клетки, что запустило рак, так еще внутри я начала гнить.
Операция шла спокойно ровно до того момента, как стало плохо медсестре. Они начали переговариваться, ей стало плохо от вида опухоли. В момент, сверкнула мысль, что, если стало плохо даже медсестре, которая постоянно присутствовала на операциях. И это были не простые операции, а все операции связаны с онкологией, то, что там такого ужасного было? Я даже представить боюсь до сих пор.
Это действительно одни из худших и болезненных воспоминаний у меня сейчас, которые я боялась вспоминать. Я боялась писать даже об этом, потому что я это пережила еще раз. Этот дикий страх, который накрывает тебя с головы до ног. Эта боль, которую даже не передать словами.
Я поняла, что операция стала подходить к концу, когда мне стали накладывать швы, от каждого прокола я вздрагивала. Боль была безумная, она была одновременно прокалывающей и ноющей. Я считала стяжки, их было 3. Я не знаю, как я тогда справилась, и не стала кричать, и биться в истерике. Но внутри меня была безудержная паника, которое охватывало все мое тело. Эта паника и парализовала меня тогда.
Операция закончилась. Меня вывезли в коридор. Я стала героем для себя. Моему счастью не было предела. Я думала, боже, какая я молодец, я пережила это, я выдержать такую болезненную операцию. Это был тот самый миг, когда я первый раз за последние 5, а может даже и больше, лет, я была горда собой. Я хвалила себя. Я начала радоваться за себя. Это был тот самый миг, когда я перестала себя унижать, а начала поддерживать.
Конечно, эта операция, это только шаг, первый шаг. Но я достаточно сильная, что справилась с этом. И справлюсь с абсолютно со всем. Я смогу выиграть в битве с раком. Я начала в себя верить, верить в свой организм, в свое тело. И частичка меня очень верила, что биопсия придет и скажут, что это не рак. Я действительно верила, но тогда я поняла и осознала, что эту опухоль придется удалять опять же только хирургически.
Я задумывалась, что же хуже. Я была настолько невеждой в этом вопросе, что действительно думала, что химиотерапия – это обычные капельницы. И я думала, ну а что такого? Капельницы поделаю и выздоровею. Капельницы – это ведь не операция. Тебя не буду резать, не будут зашивать.
Меня отвезли в палату. Все было максимально странно, потому что у меня начала кровить повязка. Обезболивающее перестало действовать спустя где-то минут 15, эта боль она не только вернулась, а стала пылающей. Мама с женщинами, которые лежала со мной в палате, стали звать медсестр, чтобы поставить мне укол. Мне пришли и сделали укол с обезболивающим, чтобы я хотя бы поспала или полежала.
В этой онкологической больнице никто не следит за люди, которых прооперировали недавно. Медсестрам нет до этого никакого дела. Тут было заведено, что все люди следят друг за другом, и зовут помощь в случае чего. Для меня, конечно, бесчеловечно, потому что ты не можешь сам без боли встать. Ты даже еще не пробовал вставать. Ты лежишь в полусознании, и не осознаешь, что вокруг. А медсестры, которые хотя бы заходили проверять тебя, просто сидят за постами и лазят в телефоне. Бездушно.
Было безумно страшно, и одновременно не понятно почему же повязка кровит, если мне шов зашит. Я не шевелюсь. Я не встаю. Я не поднимаюсь. От чего тогда идет столько крови. Но тогда я не особо предала этому, а очень зря. Меня больше волновало, как бы быстрее зажил шов.
Первые дни после операции я еле передвигалась, особенно в первый день. Каждый раз, когда я вставала, у меня начинала кровить, и я видела следы крови на повязке. Ложиться и подниматься с крови было безумно больно, я чувствовала постоянное натяжение ниток в моей коже. Я не знала куда мне себя деть. Дни шли максимально долго. И я начала читать книги, чтобы хоть как-то отвлечься от того, что происходит вокруг. Я хотела убежать. Я хотела скрыться в другой реальности, где рака не существовало.
Ко всему прочему добавилось проблемы с работой. До больничного, работала в МВД. А для сотрудников МВД обслуживалась ни по полису ОМС, а по направлениям из больницы МВД. И я не знала, где его достать. Меня пинали со всех сторон. С бухгалтерии больницы, и с работы.
На работе меня чуть ли не начали допрашивать. Звонили мне каждый день по 100 раз на дню, когда же я выйду? Что мне говорят? Меня это начало до ужаса бесить, когда я на грани, чтобы узнать, что у меня рак, я должна была волноваться, когда же я наконец-то вернусь к работе? Нет, я наконец-то поставила себя на 1 место, что мое здоровье было для меня важнее всего, важнее любой работы.
Но их волновало, как так получилось, что после 3 месяцев работы в полиции, у меня нашли рак, если было полное обследование за 5-6 месяцев до, и они ничего не нашли. Для меня это тоже было странно, при чем мне делали узи щитовидной железы и рядом ничего не было. Но, как бы странно это не звучало, я не совсем сумасшедшая, чтобы обнаружить рак, и пойти устраиваться на работу? Еще особенно в полицию, ради больничных. Звучит максимально сумасшедше. Никто ведь не подумает об этом в здравом уме. Но думаю, мои начальники считали так, что я как-то все провернула, чтобы сидеть на больничных. Но к великому сожалению, меня уже не то, что работа не волновала, но и деньги в целом. Я бы отдала все деньги мира за свое здоровье, не раздумывая
Тем временем в больнице я только и делала, что ходила на перевязки, ела, разговаривала по телефону, и читала книги. Я пыталась максимально отдалиться от этой ситуации. И я так прожила недели 2 своей жизни. Пока время не начало подходить, чтобы получить результаты биопсии.
Вообще биопсия приходит через 1,5-2 недели, но только не мне. Женщинам, с которым я лежала пришли уже всем результаты, 50% людей, которые лежали со мной, пришел положительные результаты на рак, а 50% пришли отрицательные. Но мне никак не приходили результаты. И биопсия пришла чуть ли не в последний день перед выпиской. По биопсии ничего не было понятно, и непонятно было, рак это или нет. Поэтому материал (от опухоли) передали дальше на исследования. Нужно было подождать еще, пока исследование будет завершено.
Ко всему еще прибавилась проблема, что у меня не заживал шов. Мне постоянно с