Когда я стою на пороге смерти, меня должна волновать работа? Чтобы я на ней померла? Для меня это стало полнейшим шоком. На первом месте у меня теперь стояло и стоит до сих пор здоровье, чтобы не происходило все можно исправить, заработать и купить, но не здоровье. Наконец-то, на первое место я поставила здоровье, не деньги, не людей, ни близкий, а себя. На первом месте теперь бесповоротно стала моя жизнь.
Совет: нет ничего важнее вашего здоровья. Деньги можно заработать, работу найти новую, но новое здоровье вы не купите и не найдете. Наше тело, организм у нас в единственном экземпляре, поэтому его нужно максимально беречь.
Почему люди бегут на встречу деньгами, материальным благам, славе? Но люди, которые заболели, поняли, что значит здоровье, теперь раз и навсегда бегут к своему здоровью? Почему людям нужна болезнь, чтобы осознать, что самое ценное в нашей жизни – это здоровье. Мы плюем на него. Используем свой организм по максимуму. Мы не спим мало часов. Мы не даем ему нужную пищу, которую он просит. Мы используем его по полной, говоря, что на том свете отдохнем. Справедливо ли это по отношению к организму, благодаря которому можем дышать?
Глава 8. Химиотерапия? Или вторая операция?
Моя жизнь разделилась на до и после, когда я узнала, что у меня рак. Я не знала и не понимала, как дальше жить. Все дни я проводила, думая о раке и смерти. Я не понимала, почему некоторые люди злоупотребляют алкоголем, курят, принимают наркотики, ведут в целом не здоровый образ жизни, и им хоть бы что. И такие люди здоровее людей, которые занимаются спортом, не пьют, не курят, пытаются вести здоровый образ жизни. Как так происходит? А главное, почему так происходит?
Единственное, что я понимала и осознавала, в тот момент, что мне нужно лечиться, что нужно ехать на химиотерапию. И что мне нужно сражаться с раком, пока смерть меня не заберет. Меня готовы были принять на лечение вне очереди. Не потому, что у меня были какие-то связи, или были день. Врачам стало меня жалко. Они понимали, что я моложе 99,9%, которых лечатся от онкологии, во взрослом отделении. И мне давали огромные шансы на выздоровление, и возвращению к прежней жизни. Но, к сожалению, для меня уже прежней жизни не существовало. Жизнь действительно поделилась на 2 части, но я мечтала, чтобы этих частей было 3. И 3 часть моей жизни была, после излечения от рака. Это все, о чем, я могла тогда думать. И продолжать молить вселенную о 2 шансе на жизнь.
Примерно в это же время, когда мне нужно было ложиться в больницу на свою первую химиотерапию, я узнаю, что моей подруге, с которой я живу, папа купил квартиру. Меня это сильно подкосило, потому что подруга стала тем, человеком, кто пытался быть со мной 24\7 и поддерживала меня. Я не была готова была жить одна, тем более сейчас, когда я так нуждалась в ее бесконечной поддержке. Ко всему прочему, я могла не потянуть съем квартиры в одиночку, поэтому это означало бы вернуться жить с мамой и моей сестрой. А это был, для меня, шаг назад. Эта новость меня заставила задуматься, как я буду дальше жить? Как мне продолжать жить? Я не знала, какая моя жизнь будет завтра. Я злилась на всех, на себя, на подругу, на весь мир.
Эта новость была последней каплей в стакане всех событий, которые происходили со мной. Мне казалось, что хуже быть не может. Я думала, что все это конец. Я буду одна, я не смогу одна преодолеть химиотерапию. Я не смогу о себе сама позаботиться после химиотерапии. Я не смогу сама себя обеспечивать. Я не смогу жить сама с собой, в гордом одиночестве, вдали от всех.
Я была не тем человеком, кто бы просто смирился и молчал тряпочку. Я прямо сказала подруге, что ее переезд меня сильно задел. И как дальше жить? Я не знаю. На что мне, подруга предложила переехать вместе с ней, когда закончиться ремонт. А он будет еще долго, потому что вся квартира была не в лучшем состоянии.
Между тем, мне уже назначали дату, когда мне нужно было приехать и лечь в больницу, чтобы начать первый курс химиотерапии. Я не знала, что мне ждать от химиотерапии. Вся информация в интернете сводилась лишь к тошноте, рвоте, диарее, и, что скорее всего, выпадут все волосы на голове. Все. Это дало мне слишком мало, потому что эту информацию, я знала и до рака. Это была лишь капля в море.
Настал день, когда нужно было ложиться в больницу на химиотерапию. Меньше всего, я хотела уезжать из своего города. Уезжать из своей квартире, где мне хоть на несколько секунд становилось лучше. Но мне нужно было уезжать. Я покидала свой город со слезами на глазах. Мне хотелось верить в лучшее, но я не могла откинуть все, то, что произошло со мной. Я думала, за что превратилась моя жизнь всего за считанные месяцы. От мечты работы в полиции, я скатилась до самой ужасной болезни в мире.
Я приехала к корпусу онкологии. Я понимала, что, заходя сюда, я опять выйду отсюда другим человеком. Зайдя внутрь, мне нужно было заполнить все документы, померить давление, измерить вес и рост. Все то же самое, что и в прошлый раз. Я оформила все бумаги, и поднялась наверх к себе в палату. Из-за стресса я опять похудела, только уже на 4 кг. Я была практически в самом минимальном весе, о котором раньше я мечтать не могла. Но теперь, эти цифры на весах ничего не значили для меня.
При этом всем, я поняла, что наступил уже июль, и мой шов до сих пор не зажил. Больше месяца из него вытекала непонятная жидкость. Честно, я даже не представляла, что когда-нибудь он уже заживет. И я смогу нормально жить, хотя бы без перевязок. Единственное, что я заметила, что опухоль стала заметно меньше. Даже на 2-3 день, я заметила это. И это было безумно странно.
Я все еще не могла сама мыть волосы на голове. Раз в 1-1,5 недели мне помогала мыть волосы, моя подруга. И кажется, что это очень редко, и все волосы были у меня грязные. Но нет, после того как я не мыла волосы 3-3,5 недели, после первой операции. Волосы заметно стали менее грязными. Я не знаю, как это произошло, но это действительно было так. Но когда я уехала, я понимала, что опять не смогу нормально даже душ принять, не то, чтобы волосы мыть. Я не знала, на сколько меня кладут, сколько будет капельниц, через сколько я смогу вернуться домой.
Поднявшись на этаж, меня пригласила мой лечащий врач. Я думала, что мне просто расскажут, как будет проходить химия, что будет происходить. Я вообще не думала, что может жизнь может повернуться в совершенно другую сторону. Я шла с надеждой в сердце. Выходя из кабинета, я была разбита в дребезги.
Когда я зашла в кабинет, мне сказала врач, что биоматериала опухоли было слишком мало, чтобы поставить точный диагноз. Они знают точно, что это Лимфома Ходжкина, но какой вид? Они склонялись, что она вид Лимфомы Ходжкина агрессивный, еще и потому, что опухоль растет очень быстро.
Я думаю, что ладно бывает. В онкологической больнице же работают врачи, а не роботы, чтобы предсказать сколько нужно биоматериала опухоли. Но тут мне говорят, что нужна повторная операция. В этот момент, время остановилось. Я перестаю слышать, о чем врач говорит. Я не слышала, что вообще происходит вокруг. Я была в прострации. Я не слышала и не видела ничего, и никого. Я чувствовала, как выпала из реальности. Мне казалось, все таким нереальным, что такого не может быть. Я была дезориентирована. Я чувствовала себя, что все это не может происходить наяву. Может быть это всего лишь часть сна? Но это был далеко, не сон.
Когда первый шок прошел, мысли хлынули рекой. Я ведь прошла через такую операцию, мне было так больно, так страшно. Я думала, что не вынесу этой боли. И пройти через эту боль снова. Это было выше моих сил. Я не переживу это. Я не смогу это все пройти. У меня не зарос это шов, а сколько следующий будет заживать. Я не смогу нормально мыться, не смогу помыть волосы. Я чувствовала, что отныне моя жизнь больше не принадлежала мне. Она принадлежала рак. И отдавал приказы, именно он. Сколько еще мне так жить? Я лишь буду еще большей обузой для всех, чем была до этого.
И я реально себя считала обузой. Подруга помогала мне мыться, кушать, мыла мне волосы. Мама обрабатывала шов, когда нужно. Отец привозил мне еду, договаривался о всех процедурах и анализах. Но стать еще большей обузой для всех, я не хотела. Я чувствовала себя беспомощной.
Когда я вышла из кабинета, я впала в дикую истерику. Я села в коридоре на стул и горько заплакала. Мне было все равно, что рядом люди. Мне было все равно, что меня могут услышать или увидеть. Я первый раз за последние года, не стала сдерживать все то, что у меня происходит внутри. Я не стала запирать свои эмоции. Я плакала, что у меня больше нет сил. Я рыдала по своей прошлой жизни. Я не хотела верить, что я нахожусь на дне своей жизни. И не могу выкарабкаться.
Это было все так тяжело, у меня нет таких сил, чтобы пройти повторно операцию, а потом еще точно проходить химиотерапию. Я думала лишь за что мне все это дано? Почему именно я? Как собраться с силами? Я была морально не то, что убита, а полностью уничтожена и раздавлена.
Меня нашла в коридоре, рыдающую навзрыд, врач и спросила, как я, и не хочу ли я сходить к психологу при онкологическом диспансере. Я согласилась.
На следующий день ко мне пришел врач в мою палату, и сказал, что теперь операция будет только под общим наркозом, и я ничего не буду чувствовать. И меня готовы взять вне очереди на операцию. Я выдохнула, потому что я понимала, что хоть ничего не почувствую на этот раз. Хоть на этот раз, я не буду чувствовать этой адской боли. После разговора с врачом, меня отправили на сеанс к психологу, который работал при онкологической больнице.
Зайдя к психологу, она стала разговаривать со мной, спрашивать о моем самочувствии. И все было хорошо, ровным счетом до одного момента. В какой-то рандомный момент она говорит мне, что я теперь не смогу так просто забеременеть и родить ребенка. Даже если выздоровею. Даже если Лимфома оставит меня в покое, последствий этой болезни, мне не избежать.