что бывает, если лимонад смешать с содовой?
– Я в эти игры больше не играю.
– Ты что, не врубаешься? – спрашивает Джинджер уже другим голосом. – Ладно тебе, это как та городская легенда. – И опять меняет голос: – Не бойся, не укушу.
– Что у тебя на уме, Джинджер?
– Что из последней девушки ты превратилась… – Она останавливается, чтобы прикрыть смешок тыльной стороной ладони, потом качает головой, как бы извиняясь за этот прокол. – Теперь ты взрослая и не хочешь верить, что это на самом деле происходит. А что бывает, когда человек взрослеет? Помнишь? Или с возрастом все настоящее забывается, а, Питер Пэн?
– Иди к черту, девочка.
– Ясно, – говорит Джинджер. – Что тебе еще сказать? Нечего. Я думала, что говорю с тем, кто верит, но… ты изменилась, ты теперь Дженнифер.
– Я исхожу из фактов, – сообщает Дженнифер. – А факты очень простые: Мрачный Мельник сейчас в городе. Вчера вечером он чуть не грохнул твою сестру. А два часа назад пришил двух твоих одноклассников дальше по этому коридору.
– Не моих одноклассников, – поправляет Джинджер. – Я в школу не хожу, забыла?
– Ну, одноклассников твоей сестры.
– И о чем это тебе говорит, бывшая последняя девушка? Или ты теперь отважная Велма из «Скуби-Ду»?
– Ты слишком маленькая, чтобы знать про «Скуби-Ду».
– Я была маленькая, когда родителей у меня на глазах разорвало на части.
Джинджер подкрепляет эту мысль яростным взглядом.
Дженнифер отворачивается, шагает к двери.
– Хочешь меня настроить против твоей сестры, – говорит она, ища замочную скважину.
– На кой мне это надо? – спрашивает Джинджер уже елейным голоском.
– Потому что она тебя там оставила.
– А-а, да, – говорит Джинджер бесстрастно. – Из-за этого.
– А она теперь ходит в школу, встречается с парнями и все такое.
– Думаешь, меня и правда тянет в школу «Хендерсон Хай»? – Название школы Джинджер ударяет так, будто это оскорбление.
Щелк.
Дверь со вздохом открывается.
– А ты туда вернуться хочешь, так? – спрашивает Джинджер. Она уже снова у подоконника, будто с уходом Дженнифер комната перезагружается. – Твои лучшие годы похоронены в школьных коридорах, так? Джейд боец. Джейд неубиваемая. Джейд последняя девушка.
– Хорошо, что ты сидишь под замком, – говорит Дженнифер, выходя в коридор.
– Иди учиться, – обращается Джинджер к своему отражению в стекле. – Да не пропусти первый звонок.
Баскетбол на раздевание с Вайноной и Эбби – это как раз то, о чем Дженсен мечтал.
Он уже снял лыжные брюки и остался в шортах, а по всему спортзалу валяется сброшенная одежда, будто они швыряют ее в корзину для стирки белья.
Когда Вайнона промазала в первый раз, она могла снять обруч с головы, скинуть один ботинок, даже снять с руки браслет. Но вот мяч отскочил от кольца второй раз – и она через голову стянула футболку!
На ней желтый лифчик.
– Выйди, – поначалу предложил ей Дженсен, вовсе того не желая.
Мало того, Вайнона – волейболистка. Значит, никакими фирменными бросками не владеет и скоро останется без ничего.
Зато Эбби даст фору им обоим.
Когда Дженсен просвистел мимо Вайноны на своем снегоходе и сверкнул школьным металлическим ключом, которого у него не должно быть, с ней была Эбби, и пригласить Вайнону без Эбби он просто не мог.
А у нее лифчик какого цвета?
Впрочем, какая разница?
Она готовится сделать бросок не из трехочковой зоны, откуда можно бросать мяч по прямой, нет, она стоит почти под щитом, в поле всего одна нога, и чтобы попасть в кольцо, мяч надо запускать по дуге.
Для такого броска нужно крепкое туловище, а у девчонок откуда ему взяться? Сказать, что Эбби высокая или статная, тоже нельзя. Росточка маленького, максимум пять футов шесть дюймов, а веса с трудом наберется на сотню фунтов.
Дженсен никогда не принимал ее всерьез: длинные юбки, волосы завязаны строгим пучком, но сейчас…
«Просто она тебя обставляет», – говорит он себе.
А вот Вайнона… Черт возьми. Даже отец Дженсена отводит глаза, когда она приходит поиграть в видеоигры или зачем-то еще. Дженсен понятия не имеет, кто она: мексиканка, индианка, мулатка, просто черная, бразильянка, майя, египтянка или еще кто – но разве это важно?
А вот ярко-желтый лифчик – это важно. Сверху резные раковины. Их едва хватает прикрыть то, что у Вайноны там есть.
Как тут сосредоточишься на том, чтобы повторить невероятный бросок Эбби?
Но надо постараться.
– Вот так? – Он балансирует на одной ноге, а другая нависает над лицевой линией, будто по ту ее сторону – расплавленная лава.
– Смотри не упади. – И Эбби бросает мяч, скорее не ему, а в него.
– Три секунды! – кричит Вайнона и подпрыгивает на двух ногах, подбадривая подругу то ли в шутку, то ли всерьез.
Опять же: разве это важно?
Важно то, как она подпрыгивает на месте, трясет воображаемыми чирлидерскими помпончиками.
Спасибо богам тьмы за этот буран.
А еще спасибо им за то, что Кристен на работе, что в доме Синн на холме на звонок никто не ответил, что Гвен… что там с Гвен, Дженсен точно не знает. Но через окно он видел: ее мама шла по гостиной и поворачивала все зеркала лицом к стене.
Какая разница?
А если бы кто-то из них оказался дома?
Тогда, скорее всего, баскетбола на раздевание не было бы.
И что? Если Дженсен за этот бросок готов заложить душу, тогда и у Вайноны на уме то же самое.
Тут и начнется самое интересное.
Не важно, что они играют при свечах. Эбби откуда-то знала, что в шкафчике для уроков по химии есть ароматизированные свечи. Не важно, что спорт Дженсена – это футбол, а баскетбол всегда казался ему дурацкой игрой: других толком даже толкнуть нельзя. Не важно, что, пройдя через проем металлической двери, он принял чуть-чуть для «подзаводки», как говорят в их футбольной команде.
Это «чуть-чуть» обожгло ему легкие, затуманило мозг, насытило глаза кровью – то, что надо.
Если верить отцу, в его времена травку называли «снимай штанишки», потому что на девчонок она действовала безотказно, но мама, когда он это сказал, тыльной стороной ладони шлепнула его по плечу.
Дженсен, конечно, знает: когда мама получала аттестат об окончании школы «Хендерсон Хай», она была в положении, поэтому папа, скорее всего, был прав.
Эта «подзаводка» подобно аддераллу наполняет их забаву сладким сиропом, делает увлекательной, позволяет Дженсену сосредоточиться, и ему все нипочем, только мир вокруг какой-то уж очень медленный. Со скоростью порядок только у него. У него есть время успешно кинуть мяч в такую далекую корзину и при этом краем глаза глянуть на Вайнону в желтом лифчике: она знай себе прыгает, подбадривая его, а вместе с ней прыгает и содержимое желтого лифчика. Он даже засекает Эбби: та на пару дюймов отпихивает ногой одну из пятнадцати свечек, и маленькие источники света окружают их овалом – точнее, полуовалом.
«Подзаводка», – проговаривает Дженсен в голове, на удачу. И еще: желтый лифчик, желтый лифчик, свечка-живчик…
Так и перегореть недолго, что за хрень.
– Ха! – кричит он и запускает мяч в воздух, но это не бросок, а так, отчаянная попытка четвероклассника. Надо в этом себе признаться, но выбора у него все равно нет.
Мяч летит по немыслимой дуге, даже с вращением. Как тут попадешь в дурацкую корзину? Дженсен успевает украдкой взглянуть на Вайнону, ведь она наверняка следит за летящим мячом.
Но его взгляд утыкается в Эбби Грэндлин – та смотрит на него в упор.
В ее глазах написано все: она знает, что она здесь третий лишний, помеха, нежелательный элемент, убийца вечеринки, и она сыграет эту свою роль до конца, сколько бы Вайнона ни раздевалась.
И ничего здесь не произойдет, если не считать безобидной обнаженки при свете свечей.
И игры на раздевание.
«Как ты вообще попала в кольцо?» – глазами спрашивает ее Дженсен.
«А я и на мотоцикле кататься умею, – мысленно отвечает ему Эбби, – и из ружья стрелять, и в покер играть, и даже сплю в боксерских трусах, съел?»
На ее ухмылку Дженсен должен что-то ответить, что-то достойное, клевое, но… он представляет, как Эбби выглядит в боксерских трусах и короткой маечке, готовая ко сну, наверное, бросает легкий взгляд в овальное зеркало у себя в спальне…
Блин.
Что-то он отвлекся от главного.
От броска, конечно же.
Мяч зависает, парит, покачивается; он еще не упал в корзину, но Дженсен уже победно поднимает оба кулака.
Мяч со щелчком отскакивает от щита.
Дженсен падает, не успев подставить руки: мозг забывает ему напомнить о силе притяжения, голова скользит вниз, отскакивает от дурацкого пола из твердой древесины. Да, это дерево, да, твердое, черт его дери.
Боль мгновенно вытесняет все мысли. Боль и жар.
– Игра окончена, игра окончена… – бормочет он, и кажется, что его рот далеко, где-то отдельно от него.
Свет от свечки-неживчика не помогает. «Подзаводка» тоже.
Но над ним наклоняется Вайнона… ага, вот оно.
Она касается его всеми своими прелестями, обхватывает руками его голову, устраивается удобнее и позволяет ему лечь ей на колени.
На секунду он видит ее руку, с нее капает что-то красное.
Это его?
Но он просто упал, кинув в корзину дурацкий мяч, разве нет?
Это вообще неконтактный вид спорта. Игра для слабаков, которые боятся, что кто-то толкнет их плечом, врежет по ребрам, тайком саданет локтем по горлу.
– Что? – спрашивает он.
– Твое ухо, ухо, – говорит Вайнона.
Над ним стоит Эбби Грэндлин. Смотрит оценивающе. Кажется, ее отец – бывший проповедник? Сейчас видно, в кого она.
– Капает тебе на… – показывает она Вайноне.
– Ой! – видит та, и за спиной Дженсена что-то движется.
Желтый лифчик Вайноны отправляется в полет, и его подхватывает Эбби.
– Сделаешь? – спрашивает Вайнона.
– Ты серьезно? – Это Эбби.
Но Дженсен понимает: просьбу она выполнит. Такие девушки ненужных пятен терпеть не могут.