– Сюда, – говорит Лета, решительно шагает через всю эту рвань и, нырнув в высокую арку, попадает в приличных размеров кухню, подальше от рвущегося в дом ветра.
Плита, которая тянула тысяч на пять долларов, выдрана с корнем: наверное, перевезти ее тайком через озеро имело смысл. Холодильник встроен крепче, поэтому отодраны только дверцы – видимо, от отчаяния. Наверное, думает Дженнифер, торчат где-нибудь под снегом между домами. Торчат и продуваются ветром – отличная мишень. В Айдахо так: если предмет не прошит дырками от пуль – непорядок. Собаки на то, что считают своим, писают. Жители Пруфрока заднюю лапу не задирают, а достают оружие.
– Тиара рассказывала, что в детстве готовила вместе с мамой. – Лета проводит рукой по гранитной поверхности кухонного острова, и между пальцами собирается пепел.
Дженнифер помнит, как Тиара – мачеха Леты, убойная блондинка и секс-бомба – летит по воздуху мимо яхтенной мачты, машет руками, а ноги будто крутят педали, стараясь победить закон всемирного тяготения. Думать о ней сейчас как о «секс-бомбе» нехорошо, потому что от удара о борт Тиару разорвало на части.
– Что смешного? – спрашивает Лета.
Дженнифер только качает головой: ничего.
Лета еще раз смотрит по сторонам, потом легонько, не теряя изящества, садится на стойку у холодильника.
– Прибыли, – говорит она. Это звучит как вопрос.
– Ты Эдриен не с ним оставила? – Дженнифер теребит шаровую ручку кухонного шкафчика, та болтается: дверца либо выгорела, либо насквозь проржавела.
– С Фармой? – Лета ухмыляется на свой манер, будто рот прищемили. – С ней остался Бан.
– Бан, – попугаем повторяет Дженнифер.
– Он… не такой, каким был раньше, – говорит Лета. – Люди меняются. С возрастом. Представляешь, он все время сидел у моей больничной койки после… сама знаешь. После кино. И говорил мне, что ему стыдно за то, что в школе он… сама понимаешь.
– Не важно. – Дженнифер плотно закрывает дверцу шкафчика, будто сейчас это самое главное. – Ты не дурочка. Не изменись он, ты бы с ним не была.
– Спасибо, – говорит Лета, потом добавляет: – Есть за что.
– Хотела тебе сказать, зачем мы здесь, – говорит Дженнифер. – Джинджер мне сказала…
– Погоди. Ты с ней говорила?
– Да.
– Когда?
– Я была в Плезант-Вэлли.
– Но…
– В книгу посетителей не записывалась.
Дженнифер наклоняется, заглядывая в сток раковины. Там просто открытое пространство. Самое подходящее место, чтобы оттуда кто-то выглянул. Должен выглянуть.
– Но она ни с кем не разговаривает, кроме Синн… Она же…
– Со мной поговорила, – возражает Дженнифер. – Рассказала, что они с сестрой нашли… какую-то мерзкую штуку, которая росла под пирсом. Что-то типа мяса из гамбургера. Мерзость. И они ее кормили, держали там.
Лета просто смотрит на Дженнифер.
– Она и Синн, – говорит она наконец, будто не желая этому верить.
Дженнифер кивает.
– То есть они снова общаются, – рассуждает Лета. – Хорошо. Так и должно быть.
– В смысле?
– Врачи Джинджер говорят…
– Врачи?
– Может, с кем-то она и разговаривает, но со мной – нет, – сообщает Лета. – Видимо, я ей напоминаю… не важно. Врачи говорят, она не может простить Синн, что в ту ночь она ее оставила на яхте.
– То есть Джинджер ненавидит Синнамон?
– Ты будто детскую книжку цитируешь, – говорит Лета. – Но да. Что-то вроде этого. Или ненавидела. Но… говоришь, они вместе что-то нашли? Вместе?
– Она мне врала? – спрашивает Дженнифер.
– Нет, если она так думает. – Лета, как всегда, готова принять чьи-то слова на веру.
– Это был совсем «Восставший из ада», – говорит Дженнифер и резко распахивает шкафчик под раковиной. Там ничего нет. Никакого свернувшегося калачиком злодея.
– «Восставший из ада»?
– Это где…
– Я знаю, про что там, – говорит Лета. – Женщина находит своего… как его звали? Фрэнк, да. Фрэнка разорвал на части Булавочноголовый…
– Трепач и Масляный Шарик.
– Болтун, – мягко поправляет Лета. – Да, там слышен его голос. Короче, Фрэнк типа прилип снизу к настилу?
– Опухоль.
– Что-то типа яйцеклетки. – Лета пожимает плечами, не собираясь спорить из-за термина. – Он питался кровью. И чтобы вернуть его, потому что он был ей нужен, Джулия подкармливала его кровью.
– По словам Джинджер, Синнамон это и делала, – говорит Дженнифер, презирая себя за то, что поверила в такую детскую сказочку. – Только это не человек. Скорее сбитое животное.
– Откуда у нее время? – спрашивает Лета. – У Синн дел по горло… Она…
– Как ты четыре года назад, – договаривает Дженнифер.
– Но почему Джинджер позволяют смотреть фильмы Клайва Баркера? – удивляется Лета.
Дженнифер смотрит через проем в гостиную, дверь открыта.
– Я уже вообще ничего не понимаю, – говорит она.
– Ты приехала сюда, чтобы найти этого… Фрэнка? – спрашивает Лета.
– Хочу понять, почему убийства этих старшеклассников вертятся вокруг Синнамон, – объясняет Дженнифер. – Сама знаешь, как это работает. В первую ночь, в мотеле, он оставил ее живой, хотя вполне мог убить. Значит…
– Дело в ней. – Лета морщится, будто в голову пришла неприятная мысль.
– Говори, – просит Дженнифер.
– Если только она не Мэнди Лэйн, которую любят все парни, – говорит Лета, пожимая плечами, словно сама не верит в эту чепуху, но вынуждена ее озвучить. – Или, скажем, Элинор, – добавляет она, не сводя глаз с Дженнифер.
– Я в эти игры больше не играю, – заверяет ее Дженнифер. – Они… Ты права, я тогда пряталась в видеомагазине. Хотела укрыться в маленькой крепости из ракушек. Дура была.
– Ты спасала себе жизнь, Джей… Дженнифер.
Дженнифер поднимает глаза на Лету, но тут же отводит взгляд. В этом контакте таится риск.
– Думаешь, мы должны выбирать? – наконец спрашивает Лета.
– Я не… в каком смысле?
– Думаешь, «Кровавый залив» случайно оказался на стеллаже на бензоколонке в Айдахо-Фолс?
Дженнифер откручивает часы на четыре года назад.
– Ты все-таки прочитала мои работы по истории, – говорит она.
– У Синн в телефоне есть их фотографии.
– Она залезла в твою каюту на яхте?
– Новый учитель истории нашел экземпляры, которые сохранил мистер Холмс, – объясняет Лета. – Унаследовал его шкафчик с бумагами, надо думать.
– Мистер Холмс их сохранил? – Дженнифер готова расплыться в улыбке.
Лета пожимает плечами и говорит:
– Я точно знаю, что все эти слэшеры и сейчас сидят у тебя в подкорке. Ты знаешь, кто такая Мэнди Лейн. Кто такая Элинор.
– Толку от этого знания.
– Я целых четыре года их смотрела – думаешь, впустую тратила время?
– Просто… ты смотришь их, будто извиняешься, что не послушала меня тогда. Не парься. Извинения приняты. Я бы тогда себя тоже не послушала.
Лета прижимает руки к гранитной стойке. Опирается на них, наклоняет голову, смотрит прямо на Дженнифер и говорит:
– Элинор. Еще одна последняя девушка, которая оказалась убийцей.
– Я же тебе сказала, я не…
– Да, но это не важно. Элинор.
– Я здесь не затем, Лета. Заниматься ерундой не собираюсь…
– Элинор.
– Почему тебя это так волнует?
– Потому что девушка, которую я знала раньше, никуда не делась. Она нам нужна, если хотим справиться с этой напастью. Элинор.
– Не могу. Я просто… как только все выясню, скажу Баннеру, а потом – к себе домой и…
– Элинор!
– Вообще ничего не понимаю. Черт! Что ты хочешь сделать?!
Лета соскальзывает со стойки и обходит кухонный островок, не отрывая взгляд от Дженнифер, будто на голове у нее стопка книг, и она старается их не уронить.
– Элинор, – говорит она негромко и, подавшись вперед, толкает Дженнифер в плечо.
– Я рада, что ты поехала со мной.
– Элинор, Дженнифер, – повторяет Лета, наступая на Дженнифер, и той приходится шагнуть назад, в дверной проем.
– Что ты заладила! Сказала тебе: я уже не та! Да, я была испуганной девочкой, думала… думала, если буду знать все правила, со мной ничего не случится!
На глаза вдруг навертываются слезы, черт бы их подрал.
– Сейчас с тобой тоже ничего не случится, – говорит ей Лета. – А теперь – Элинор…
Дженнифер закрывает лицо руками, ненавидя себя за то, что Лета видит ее такой.
– Ты – это все равно ты, точно знаю, – шепчет Лета ей прямо в ухо. – Скажи мне, кто такая Элинор, скажи…
– «Вечерняя школа», восемьдесят первый год! – кричит Дженнифер прямо Лете в лицо, отпихивая от себя.
– И еще… еще Анджела. – Ее играла Фелисса Роуз, – добавляет Лета, чуть отступая, но с улыбкой. – Это очень просто – «Спящий лагерь». Лиз. В интернате.
– Имя сразу должно было ее выдать, – подхватывает Дженнифер. – «Лиззи маму за углом рубанула топором». «Яма», две тысячи первый. Бомбоубежище, Алекс, без топора. Кстати, о топорах…
– «На острие топора», восемьдесят восьмой, – вставляет Лета. – Какая-то Лилиан.
– Неббс, – подсказывает Дженнифер. – «Волк-одиночка», «Треугольник», «Проклятие Чаки»…
– Не совсем «Проклятие», – говорит Лета, как бы извиняясь за неточность Дженнифер.
– «Проклятие» – это тот же «Незваный гость», но четверть века спустя. – Дженнифер рукавом вытирает слезы. – Последняя девушка этого не делала, ее подставили.
Лета ухмыляется, но как-то натянуто, прижимается спиной к холодильнику, дальше отступать некуда.
Дженнифер, вместо того чтобы дополнить список еще парочкой последних девушек-убийц, исторгает из себя смешок, жесткий и лающий, какого вообще за собой не знала, Лета притягивает ее к себе, и они стоят так, обнимаясь и вздрагивая от холода, – две девушки против целого мира.
Нет: две женщины.
– Возвращаясь к Фрэнку, – говорит Лета примерно через минуту, немного отстранившись от Дженнифер, но как бы ее поддерживая.
– Фрэнк напрашивался, – говорит Дженнифер.
– А Синн нет. – Лета поворачивается, снова садится на стойку; высоким девушкам это запросто.