Но как доставить маленького дока Уилсона в участок… непонятно. Ладно, проблемы будем решать по мере поступления.
Для начала надо, чтобы он вообще был здесь.
И второе: как быть, если он начнет распускать руки, подстраиваться сзади? Как прикажете поступать? Отпихнуть его к черту, и пусть себе замерзает, или все же доставить к Лете, плюнув на последние остатки достоинства?
Есть и третий вариант: Джейд позволит доктору себя потискать. Пусть окажет помощь Лете, а потом можно запереть его в камеру безо всякой выпивки и смотреть, как его организм, жаждущий алкоголя, проходит через все стадии отчаяния. И по другую сторону решетки – вне досягаемости – поставить несколько бутылок.
Баннер будет у нее в долгу и вмешиваться не станет.
А бутылка, которую док Уилсон в конце концов прижмет к себе? Это будет не водка, а теплая газировка, что совсем плохо.
Джейд изобретает самые коварные и жестокие наказания, и это заставляет ее ноги двигаться, а вся эта хрень такая глубокая, что в шикарной куртке Синнамон Бейкер – нет, нет, шикарной куртке Джинджер Бейкер – ее все равно прошиб пот. Значит, и пахнет от нее не так, как должно от последней девушки.
Вот и Главная улица. Как обычно, в полдень тут ни души, только куражится белая круговерть, и на окраине сознания Джейд возникает какая-то массивная глыба. Хотя кроме нее тут никого нет.
Она оглядывает ближайшие витрины, ищет следы на снегу и не может понять, почему у нее вдруг перехватило дыхание.
Срабатывает радар последней девушки, который она тысячу раз видела в деле?
Ее дыхание учащается, глаза быстро мигают, потому что их не проведешь. Рука машинально тянется к петле на правой ноге, но прекрасного и идеального молотка с длинной синей рукояткой там нет.
Джейд в замедленной съемке откручивает ленту назад и вспоминает, как вогнала молоток в затылок Мрачного Мельника. Удар был такой мощный, что пришлось привстать на кончики пальцев. Она не просто защищалась, а билась за Айдахо-Фолс.
И что? Лори Строуд, когда ужас отступил, большой удобный нож просто выронила… почему Джейд не вспомнила про «Тихую ночь, смертельную ночь»? Надо было дать ему по башке расщепленным концом молотка. При удаче она бы выплеснула в снег пару столовых ложек из черепушки Мрачного Мельника.
Могла бы, надо бы, стоило бы, ага… В слэшерленде это не считается.
Но вырубить Мрачного Мельника – это не ее работа. Она только подставляет последней девушке плечо.
И… ага.
На миг сквозь снежные завихрения, словно нарисованные на холсте, прижатом к мольберту только в двух местах наверху, она явно видит грузовичок, в котором Лета подвезла ее этим утром… Он стоит прямо перед Джейд, будто она может в него забраться и…
В школе они учили стихотворение, на диво ритмичное, и Джейд его запомнила. «И к вечности направлена карета». Этот грузовик – и есть та самая карета из готической поэмы Эмили Дикинсон. Смерть сама пришла за ней, потому что устала ждать.
– Нет, спасибо, – говорит Джейд как можно вежливее, но решительно. И добавляет про себя: «Все не так, как ты думаешь, девочка». Это грузовик, который Джинджер, когда она была Синнамон, якобы загнала в сугроб.
Но… она сказала, что он завяз у почты, разве нет?
Зачем так врать? Какой смысл? Допустим, грузовик застрял не у почты, а на Главной улице. Что это меняет?
Если меняет, тогда… есть одна причина: если Баннер пойдет за грузовиком, Джинджер хочет, чтобы он шел к почте, а не на Главную улицу, это заметно дальше.
Но грузовик так или иначе завяз. Просто нужно, чтобы здесь сейчас стоял не Баннер, а Джейд.
Водительская дверца открыта – тоже странно. В такой буран, застряла машина или нет, какой смысл снова в нее залезать? Сидеть в снегу? Конечно, Джинджер только что изображала из себя Синнамон и говорила о мотивах своей сестры, которую засунули в лечебницу, мол, все очень запутано – так работает Откровение, – но запутано или нет, мочить задницу вряд ли кому охота.
Дверца точно открыта?
Джейд поводит плечами, сжимает кулаки и велит своим негнущимся ногам еще раз пройти по Главной улице.
Подойдя чуть ближе, она видит: грузовик заведен. Задние фары залеплены снегом, но они точно светятся красным и слегка подрагивают в такт рычанию двигателя, а щетки стеклоочистителя мечутся туда-сюда, туда-сюда.
Джейд осторожно обходит грузовик и заглядывает внутрь через открытую дверцу кабины.
Снег налип на сиденье, засыпал панель приборов, укрыл белым руль. Но самое главное – грузовик пуст.
– Эй! – все равно выкрикивает Джейд, потому что Джинджер, возможно, лежит на заднем сиденье, прижав к груди монтировку, которая… блин. Черт, черт, черт. Джейд качает головой – не потому, что такое невозможно, просто ничего подобного она не хочет. Да, Джинджер Бейкер с головой ушла в свои слэшерские фантазии, заигралась в «убийцу-психопата», как Татум, ее большой план мести слишком сложен и вряд ли сработает, но… что, если Джинджер лежит на заднем сиденье с зажатым на груди ломиком? Джейд вдруг представляет Джинджер под кроватью Марка в доме престарелых, к груди прижата стрела, чтобы проткнуть ему горло.
А потом… вот она с топором, это уже для Кристен. Потом спускается по лестнице за Филипом Кейтсом, по дороге подбирает пластиковый пакет, потому что это убийство тоже должно быть ритуальным. На такое способен только тот, кто знает полку со слэшерами вдоль и поперек. Особенно если этими убийствами он – она – хочет кому-то что-то сказать.
– Мне, – говорит Джейд, и ее челюсть подрагивает.
Синнамон – Джинджер в облике Синнамон – сказала, что на самом деле мишень – это Джейд. Ведь сказала? Выходит, в школе тоже была Джинджер? Могла в блондинистом парике подскочить к Эбби и двум другим. Только… Джейд с облегчением закрывает глаза. Ведь Синнамон – настоящая – сказала Баннеру, что в мотеле был Мрачный Мельник.
Или она просто прикрывала свою полоумную сестру?
Синнамон на такое способна?
Джейд закрывает глаза от боли, потом быстро открывает, ведь в слэшере надо следить за тем, что вокруг: и на шесть часов, и на двенадцать, и на десять, и на два. Если постоянно не держать в поле зрения весь долбаный циферблат, кто-то выдернет из него стрелки и воткнет тебе в череп.
И поделом тебе.
Значит, либо за всем стоит Джинджер, а Мрачный Мельник оказался в городе по чистой случайности, либо… Джейд ломает над этим голову, слэшерские очки давят на глазницы. Ничего нового, так?
Чтобы доказать свою неправоту, она делает шаг вперед и стучит в заднее окошко грузовика. Никто внутри не подскакивает, типа «я попалась», Джейд осторожно тянется к ручке передней дверцы и разблокирует машину.
Потянув на себя заднюю дверцу, она тут же отступает. Синий – да хоть какого цвета – молоток сейчас бы не помешал.
Внутри только основание для детского сиденья Эдриен.
Какого черта?
Джейд тянется внутрь, поворачивает ключ. Двигатель умолкает, и наступает тишина, хотя вокруг и так было тихо.
– Эй! – снова зовет она. – Есть кто-нибудь?
Откуда-то издалека обнадеживающим звуком доносится низкое жужжание. Снегоход, на котором она ездила совсем недавно?
Только он сдох – стоит за бензоколонкой Лонни, ближе к скамейке Мелани.
В любом случае звук идет не оттуда.
Джейд отходит от грузовика.
Зачем парковать его здесь, Джинджер? Что она сказала Баннеру, когда изображала из себя Синнамон? Что… увела всех одноклассников в безопасное место?
Джинджер Бейкер спасает людей, вместо того чтобы их убивать?
Джейд оглядывает Главную улицу: где они, эти спасенные одноклассники? Сзади у нее банк, впереди слева – «Семейный доллар». Чуть ближе – «Дотс», а рядом магазин, где продают одеяла и всякие альбомы.
Джинджер запарковалась здесь, чтобы стибрить фотоальбом и поместить туда фотки своих слэшерских приключений?
Но… А что там за грузовиком, рядом с одеялами?
Джейд откручивает часы памяти назад, к бесснежным временам… Тут вообще что-нибудь было? Или, как и сейчас, пустой домишко в умирающем городе?
Да, вспомнила: парикмахерская, точно. Джейд о ней слышала, но, кажется, она никогда не работала. С тех пор как Джейд уехала, здесь открыли что-то другое?
– Ты кто? – Джейд огибает грузовик, кладет руку на заднюю фару, чтобы опереться, и тут онемевшей правой лодыжкой что-то задевает.
Сначала она думает, что это бордюр – выше, чем ему положено, и вообще не там, где должен быть.
Джейд медленно опускает голову.
– Только не это. – Она опускается на колено, но тут же оборачивается: возможно, именно так ее решила подловить одна громадина.
Белый вихрь застилает глаза, но… пока убивать ее никто не кинулся. Зубами она стаскивает правую перчатку и застывшей рукой дотрагивается до выпуклой засыпанной снегом формы, очертания которой уже понятны.
Чирк, чирк, и…
– Только не это… – вырывается у Джейд.
Она с трудом переворачивает тело, и ее взору открывается голый череп: это лицо Синнамон-Джинджер. Распахнутые глаза застыли на морозе. Из левого уха, под углом к голове, торчит отвертка – рычаг, чтобы свернуть или надломить шею.
Джинджер наверняка умерла мгновенно.
Но Джинджер ли это?
Джейд смахивает снег с бритого черепа и видит то, чего видеть не хочет: на коже свежие порезы.
Значит… значит, Джинджер сначала убила сестру, а потом побрила ей голову, стащила с нее куртку – ту, которая сейчас на Джейд, – и оставила Синнамон здесь?
Это не просто месть городу или Джейд. Джинджер тем самым хочет присвоить ни много ни мало жизнь Синнамон. Потому что считает: этой жизнью должна была жить она, не оставь ее Синнамон в ту ночь на яхте.
До Джейд доходит, что значила открытая дверь грузовика: о проверке одноклассников на Главной улице Баннеру сказала именно Синнамон. И когда она шла мимо кузова грузовика, раздался самый громкий и самый близкий звук, какого она в жизни не слышала: в ее ушной канал вонзилась отвертка. Потом она, не отрывая ног от земли, уже смотрела в серое небо.