Да, на этой модели дирижаблей есть такое новшество по обеим бортам гондолы.
Только не спрашивайте, сколько оно стоит — у меня ранимое сердце…
— Давай ещё на пару километров южней и высоту метров на триста в плюс, — критическим взглядом оценил я открывшуюся панораму.
Эх, наверное, во мне умер великий кинорежиссёр…
Ну, так-то очень скоро мне тут предстоит ювелирно отработаться, причём на глазах не только подчинённых, но ещё и под стрёкот кинокамер и щелчки фотоаппаратов. Так что имею право выбрать себе сцену по вкусу.
Демонстративно похрустев пальцами рук, собранных в замок, я пристегнулся карабином и откатил дверь гондолы.
— Первая пошла, — озвучил я свои действия.
Перед кинокамерой я не стал использовать вербальную форму своих заклинаний.
Кто его знает, вдруг потом эти кинокадры войдут в историю. Согласитесь — пританцовывающий и матерящийся князь — это не серьёзно и напрочь лишено того пафоса, который должен сопровождать любое значимое историческое событие.
Понятное дело, что этот фильмец в России особым успехом пользоваться не будет, а вот в той же Японии и здесь, на южных островах, он обязан войти в историю.
Я успел трижды. Тот морской порт, в который французские буксиры стаскивали гирлянды пирог, уже можно считать временно неработающим.
— Командир! Французы по аварийному каналу пытаются с нами на связь выйти. Нам ответить, или мы их не слышим? — раздался голос Озерова из динамиков рации, выведенных на полную громкость.
Вот он — минус документальных съёмок. Конечно же, потом всё можно вырезать и подчистить, как это обычно делают историки стран — победителей, но мне даже интересно стало, что эти парни с помпонами нам хотят сообщить…
Глава 14
25 августа 219 года от Начала. Залив Манила-Бей, Филиппины. Кают-компания французского эсминца "Ле Террибле".
— Месье, я собрал вас, чтобы зачитать только что расшифрованную телеграмму от капитана эсминца "Акаста", наблюдающего за высадкой меланезийцев на юг Филиппинских островов, — капитан кашлянул в кулак и поднял со стола бланк расшифровки, — "Высадка на острова сорвана. Русский архимаг разрушил все причалы порта высадки и завалил сам порт горами льда. Из восьми буксиров не пострадали только два. Десантных пирог уцелело не больше трёх десятков. Меланезийцы напуганы и отказываются продолжать высадку на Филиппины. Капитан Жак Сомбре."
— Это возмутительно! — чуть громче, чем надо, высказался первым артиллерийский офицер, отчего остальные только поморщились, прекрасно понимая, отчего у него появились проблемы со слухом, и как следствие, привычка говорить громко, — Какое право русские имеют на вмешательство во внутренние дела других государств! Тем более, там были наши буксиры, пусть и с командами из колониальных сил.
— Вообще-то, право у русских точно такое же, как и у нас, — флегматично заметил судовой врач Удельман.
Некоторые офицеры было дёрнулись, чтобы осадить докторишку, всегда имевшего собственное мнение, но вовремя вспомнили, что от дурных болезней, коими с лёгкостью портовые шлюхи награждают своих клиентов при выходе на берег, их больше никто не вылечит.
Удельман, хоть и был Одарённым невысокого уровня, но именно этим аспектом медицины он владел в совершенстве, за что ему многое позволялось. А куда деваться, если каждый из присутствующих хоть раз, но побывал у врача в клиентах.
— Должен заметить, что всё даже несколько хуже, чем кажется на первый взгляд, — подал голос единственный штатский, представлявший интересы дипкорпуса и всегда появляющийся на людях в партикулярном платье, весьма характерном для чиновников на государственной службе, — Буквально вчера русские подписали договор с правительством Филиппин. Выглядит он, как договор о взаимопомощи, включая военную, но вот южные острова… По сути, они перешли в собственность русского князя, если он их сможет отстоять и удержать.
— Почему мы об этом не знаем? — с трудом сдержал себя капитан, чтобы не треснуть кулаком по столу.
— Эту информацию я получил через свои личные каналы, но как мне сказали, сегодня она уже появится в вечерних газетах.
— Нам нужно всего лишь обеспечить высадку достаточного количества меланезийцев. После этого нашу миссию можно считать выполненной, — начал размышлять вслух виконт Рауль де Шаньи, — первый помощник капитана, потомственный аристократ и самый сильный Одарённый на корабле, — Интересно, как русский князь отнесётся к тому, что мы выставим пару наших эсминцев на маршруте следования десантных караванов. Если он применит свою магию, мы вполне можем воспринять это, как агрессию против военно-морских сил Франции и ответить огнём орудий. Наш "Ле Террибле" — один из самых лучших и современных эсминцев в мире. По меркам некоторых стран — это суперэсминец, не имеющий равных по скорости хода и вооружению.
— А против нас русский князь, который чуть ли не в одиночку потопил японский броненосец, — словно между делом заметил Удельман, — Кстати, если надумаете осуществлять свой сногсшибательный план, то прошу меня предупредить заранее. Знаете ли, два года уже не был в отпуске. Таки погуляю недельку — другую по Маниле, пока вы там дикарям потворствуете.
Возмущённый рык офицеров прервал робкий стук вестового.
— Дежурный офицер велел передать срочное сообщение. В порт заходят военные корабли! Принадлежность пока не опознана, — браво отрапортовал тот в полуоткрытую дверь и тут же умчался обратно на мостик, грохоча тяжёлыми башмаками по железу лестниц.
— Кого ещё там чёрт принёс! Предлагаю пройти на мостик, посмотрим своими глазами, — предложил капитан, и лишь один Удельман не подорвался вместе со всеми, оставшись сидеть в своём полукресле и задумчиво раскачиваясь.
— Конечно, Манила — это таки вам не Одесса и даже не Марсель, но отчего бы и нет? — задал он вслух вопрос сам себе…
Когда в бухту Манила-Бей зашёл тяжёлый броненосный крейсер немецкой постройки, а следом за ним новенький японский эсминец "Акатсуки", ощетинившийся на весь мир многочисленными стволами автоматических пушек, уныние на капитанском мостике "Ле Террибле" можно было черпать той поварёшкой, которой кок отмеряет матросам их порции супа.
Вскоре в бухту зашли ещё несколько кораблей, вызвав споры среди офицеров о своём предназначении, но споры утихли почти сразу, когда из марева испарений над водой, мешающих через мощную оптику разглядеть что и как, вверх вырвались три яркие точки и взяли направление на юг.
— Авианосец! — ахнул виконт Рауль де Шаньи, единственный обладатель морского бинокля, улучшенного у артефакторов.
Поверили ему сразу же. Хоть раз, но каждому офицеру довелось посмотреть в бинокль, представляющий собой фамильную гордость аристократа. Картинку он давал такую, что вид в самые лучшие и дорогие модели обычных биноклей после него выглядел блеклой и размытой пародией.
— Радист! Срочное сообщение на эсминец "Акаста". Отойти от зоны высадки! С самолётами в бой не вступать! — буквально прорычал капитан в трубку внутреннего телефона, проявив чудеса скорости и сноровки.
— Подумаешь, ну сбили бы наши там самолёт — другой… — протянул артиллерист, из-за проблем со слухом уловив лишь часть сообщения.
— Может, вы лучше определите, сколько минут мы против этого монстра продержимся? — ткнул капитан в сторону "Рюдзина", — Исходя из позиции, расстояния и калибра его орудий.
— Минут десять, а то и пятнадцать мы сможем отвечать, думаю, без особого успеха, учитывая наш калибр и броню крейсера, а потом начнём заваливаться на борт и наши орудия станут бесполезны. Разве, случайно попадём. Наугад. Кроме того, хочу заметить, что орудия у нас зачехлены и находятся в походном положении. Вряд ли русские будут ждать, заметив, что мы готовимся к стрельбе.
Артиллериста все знали, как недалёкого, но честного офицера, отлично разбирающегося в своём деле. Оттого его прогноз сомнениям никто не подверг.
— Капитан, русский князь вышел на связь. Требует вызвать капитана, — доложил вестовой, приносящий раз от разу всё более плохие новости.
— Он мне не командир, чтобы что-то требовать! — возмутился капитан корабля.
— Де-факто мы участвуем в нападении на княжескую территорию. По крайней мере со вчерашнего дня именно так оно и обстоит, если опираться на документы, — вслух озвучил дипломат свою точку зрения, — Это можно бы было оспорить через суд, но не в том случае, когда нас вот-вот могут утопить. Вы, как хотите, но до берега три-четыре километра, а я не умею плавать.
Тут все вспомнили, что эсминец стоит на дальнем рейде и до берега действительно далеко.
Казалось бы — какая удачная мысль была, показать всей столице Филиппин свой корабль, угрожая ей орудиями, и не будучи при этом привязанными к стенке причала. Чтобы у местного спецназа даже иллюзий не возникало, а заодно и глупых мыслей о возможности штурма.
Если что, то "Ле Террибле" корабль вовсе не маленький. Длина больше ста тридцати метров. Водоизмещение почти две с половиной тысячи тонн. Энергетические установки с повышенными параметрами пара, позволяющие получить на выходе мощность в семьдесят четыре тысячи лошадиных сил. На филиппинцев он должен был произвести достойное впечатление.
И вот всё разом рухнуло. Средства наглядной агитации у русских смотрятся гораздо убедительней.
— Поправьте меня, если я в чём-то ошибаюсь, — промолвил меж тем обладатель особо продвинутого бинокля, — Мне кажется, или на том большом эсминце я действительно вижу два флага? Один — русского князя, а второй — японский.
— Вы разве не знаете, что этот русский князь — муж японской Императрицы? — очень живо развернулся к нему дипломат.
— Что-то такое слышал или читал в газетах, но очень давно, — поморщился виконт Рауль де Шаньи, напрягая память.
— Тогда хочу вас огорчить. В его распоряжении весь флот Японии, и что характерно — до Манилы им всего два-три дня хода, — заметил дипломат, говоря это в спину капитану, всё-таки решившему посетить радиорубку.