К счастью, новшества на этом почти закончились. Это я к тому, что овсянки на завтрак не было. Строгая горничная, в накрахмаленном переднике и в длинной (В длинной! Чёрт бы её побрал!) чёрной юбке положила на тарелки вполне себе съедобную яичницу с помидорами, а до всего остального мы и сами дотянулись. Мясного ничего не было. Пост только к вечеру закончится. Кофе, впрочем, оказался так себе. И это примирило меня с действительностью, лишний раз подтвердив истину о том, что в мире нет совершенства.
На верфи поехал не переодеваясь, всё в том же костюме. Как-никак день сегодня воскресный и праздничный. Не то, чтобы церковь нынче довлеет над умами, но свою атмосферу торжественности и праздника она несёт, и народ с радостью откликается на нескучные церковные действа.
Наша машина остановилась на площади, упершись в столпотворение. Тут собралось около сотни народа, далеко не в праздничной одежде. Больше половины составляли бабы, все, как одна вооружённые метлами и швабрами. Народ расступился было, пропуская машину, но я велел водителю остановиться. Неужели и я бунта дождался?
– Привет народ, в честь чего собрались? – поинтересовался я, вылезая из автомобиля, – О, Семёныч, и ты тут, – увидел я хорошо мне знакомого мастера-инструментальщика, с которым мы не раз вместе работали на отладке магической оснастки.
– Так это, Олег Игоревич, прораба мы ждём. Он за ключами побёг, – по привычке обратился ко мне мастер без всякого чинопочитания. Некогда нам с ним было во время работы в сиятельств играть.
– Что, вот прямо все тут его и ждут? – не поверил я, и оглянувшись, увидел, как люди мне закивали.
– Строители-то ещё дней пять собираются бассейну построенную отмывать да мусор всякий вытаскивать. Вот и решили мы всем миром помочь. Больно уж детишкам невтерпёж. Все уши прожужжали, когда да когда, – поведал Семёныч.
– Эх, одежда у меня не подходящая, а то бы тоже пошёл помогать, – вздохнул я распахивая куртку и демонстрируя костюм.
Понятное дело, никуда идти я не собирался, но ведь прекрасно знаю, что к вечеру про эту мою фразу весь посёлок знать будет.
– Да вы уж лучше по делам своим езжайте, ваше Сиятельство. Ваши дела всяко поважнее будут, – подхватила мастера под локоть бойкая баба, в которой я признал новую заведующую прачечной, – А мы тут сами всё до блеска отмоем и отчистим. Можете не сомневаться.
В это время забренчали ключи и народ потянулся в раскрывшиеся двери только что отстроенного бассейна, а там и из прачечной шустрые молодки потащили вёдра с водой.
Да, вот такой странный деревенский бассейн у меня вырисовался, когда я при его проектировании решил с народом посоветоваться. В итоге с одной стороны к бассейну прачечную с чайной пристроили, а с другой баню с пивным залом. Приведёт семья детишек в воде порезвиться, баба бельишко в моечную машину засунет, да с подругами в чайную пойдёт, там вместо одной из стен окна сделаны, чтобы весь бассейн видно было. Опять же с другой стороны мужик на детишек смотрит, сдувая после парилки пену с пивной кружки. Архитектор наш, когда про такое непотребство услышал, чуть не позеленел весь, доказывая, что таких бассейнов не бывает. Это в городах не бывает, а нам, деревенским, оно самое то, что надо. И бабе облегчение со стиркой, и детишкам радость, и мужику отдых. Этакий малый семейный праздник. Опять же и узлы с бельём не одной тащить.
Ну, да ладно, раз у меня бунтом и не пахнет, то действительно, самое время делами заняться. Тем более обстоятельства так сложились, что пришлось некоторые сроки и планы срочно менять.
Ретрансляторную станцию, установленную на дирижабль, Степан давно надумал сделать. Оттого и людей себе особых подыскивал, в основном на радиоделе специализирующихся. А когда с деньгами полегчало, он и развернулся, как следует. Так-то мы в конце месяца задумали испытания проводить, чтобы ещё на земле не на раз успеть всю аппаратуру проверить, но жизнь внесла свои коррективы. Из-за бунтов, возникающих то тут, то там, по всей стране начала пропадать телефонная связь. Где столбы оказались повалены, где провода порваны, несколько городских станций так и вовсе бунтовщики разгромили, а уж сколько обесточили, и не сосчитать. Как по мне, так я бы далеко не все случаи на народный бунт списывал. Чувствуется в таких действиях определённый умысел. Не на пользу Империи направленный.
Но как бы то ни было, а радиостанции пока работали исправно. И у армейцев, и в городских гарнизонах. Дальности зачастую не хватало, так для этого и нужен оказался ретранслятор. Зачем нам строить высоченную вышку, если мы дирижаблем можем такую станцию на километры вверх поднять и зону охвата раций в разы увеличить.
Изначально Степан планировал, что дирижабль-ретранслятор будет управляться с земли по радиосигналам, но с этой системой у них пока не сложилось. Короче, готов у нас оказался лишь сам ретранслятор, а управлять дирижаблем пока пилоты будут.
Аппаратуру в дирижабль монтировали всю ночь и сегодня у нас первые пробы нового изделия.
На лётное поле я приехал почти что вовремя. Дирижабль как раз прогревал двигатели. Ещё раз уточнил детали со Степаном. Он сегодня летит работать оператором при ретрансляторе. Я буду наблюдать за испытаниями с земли, находясь в наземной операторской.
– Там к тебе соседи всем семейством приехали. Я их в пока в гостинице разместил. Похоже, они у нас отсидеться решили, пока народ бунтует, – сказал мне Степан перед вылетом.
Дирижабль медленно поднялся над полем и замер на высоте метров в сто, распуская антенны. Фазированные решётки дальней связи ажурной паутиной разворачивались одна за другой. К счастью, все они раскрылись штатно, не потребовав аварийной посадки. Дирижабль продолжил набор высоты, а я поспешил в операторскую. Первые пробы мы начнём с высоты в пятьсот метров и затем продолжим их, каждый раз увеличивая высоту на эти же самые метры. Выше трёх километров сегодня подниматься не будем. К высотным полётам мы подготовиться не успели. Банально у нас не нашлось подходящих дополнительных баллонов большой ёмкости под кислород, и не осталось места для их монтажа. Всё свободное пространство гондолы заняли блоки ретранслятора и переплетения проводов. Потом мы всё скомпонуем, конечно же, но пока работаем с тем, что есть.
– На связи Рязанский гарнизон, – услышали мы голос Степана, спустя некоторое время, – Сообщите им наши частоты и организовывайте двухстороннюю дуплексную связь.
Один из операторов, нацепив гарнитуру, тут же забубнил в микрофон, начав передавать рязанскому радисту частоты ретранслятора.
– Слышу штаб Центрального округа, перевожу на вас.
– На связи Серпухов и Тула, работайте.
Вскоре все шесть операторов сыпали скороговорками, работая на полную.
Где-то уже взлетали дирижабли с десантом. Затем, получив приказ на вылет, выдвинулся артиллерийский дивизион тяжёлых дирижаблей. С высоты в два километра мы достали Питер, Минск, Воронеж и Новгород. Эфир трещал и сыпал искрами, а лампы в передатчиках раскалились добела. Но это было ничто по сравнению с бушевавшими в переговорах эмоциями.
– Слышу сигнал SOS. Его глушат. Я попытаюсь подхватить его направленной антенной, а вы отстраивайтесь от помех, – услышали мы голос Степана, когда его дирижабль поднялся на высоту в три километра.
– Всем, кто меня слышит. Нападение на резиденцию князей Рюминых. Жизнь наследников Императора в опасности. Требуется помощь. Мы сами долго не продержимся. Всем, кто меня слышит…
Рюмины… Алёна!
– Тревога! – заорал я в микрофон громкой связи со всей дури так, что меня наверное и без него половина посёлка услышала, – Всем пилотам, десятиминутная готовность. Экипажам «Сапсана» и «Кречета» подготовиться к вылету.
Глава 32
7 января 211 года от Начала. Четыре часа по полудни. Имение Великих князей Рюминых под Каширой.
Если ещё час назад майор Игнатьев только слегка нервничал, то сейчас он находился в состоянии, близком к панике.
Сколько сил и нервов им было потрачено, сколько связей подключено для того, чтобы возглавить охрану на предстоящем мероприятии, и когда он добился своего, мир вокруг начал рушиться.
Из того, что государь обязательно появится на праздновании совершеннолетия его племянника, секрета никто не делал. Где ещё, как не тут, у графа Игнатьева появится возможность показать себя, а то и удостоится монаршей похвалы, попавшись ему на глаза. Да и с племянником Императора нужно поближе сойтись. Опять же статус начальника охраны позволяет во время празднеств частенько находиться рядом с Императором. Понятно, что при государе его собственная охрана ещё будет, но наверняка и ему неподалёку от Императора всегда место найдётся. А уж сколько глаз будет внимательно наблюдать, кто ныне к государю в ближнее окружение допущен, не перечесть. Как ни крути, а порой удачная карьера из таких вот ключевых моментов складывается.
Казалось бы, что ещё нужно человеку, получившему должность начальника штаба гвардейского императорского полка?
Особых военных талантов граф Игнатьев за собой не отмечал. Гораздо лучше ему удавались разнообразные празднества и торжества, в организации которых ему не было равных. Впрочем и штаб полка при нём работал, как часы. За первый же год удалось Игнатьеву понемногу очистить свою структуру от бесполезных боярских сыночков, заменяя их отличными специалистами, которых он без всякого зазрения совести сманивал откуда только можно.
Понятное дело, что без помощи и связей своего близкого родственника, генерал-инспектора, командующего Петроградским военным округом ему бы такое не вдруг удалось. Так и должности своей сегодняшней, скажем прямо, не видать бы ему никогда без протекции своего заслуженного родственника. Крепко поспособствовал дядюшка, что и говорить, и как оказалось, не без дальнего умысла. Оттого и отнёсся граф к высказанному им пожеланию со всей серьёзностью, тем более перспективы ему дядя обрисовал такие, что дух захватывало. Ни много ни мало, а стать гофмаршалом двора, сначала при одном из наследников Императора, а там чем чёрт не шутит… Обидно, конечно же, что гвардейский мундир придётся снимать, больно уж он к лицу пришёлся, но опять же, должность гофмаршала словно специально создана под его, Игнатьева, способности и таланты.