ие люди, как он, словами не разбрасываются. У каждой благой мысли есть свой источник. Какие же у тебя мысли?
– В одном я уверен точно – с персами нам не по пути, – сказал, как отрезал Салават.
– Что тебя привело к этой мысли, кроме слов Аланая? – очень спокойно спросил великий бий.
– Я говорил с персами и их начальниками. Далеко не самые великие из них никогда не допустят, чтобы кочевники разговаривали с ними на равных. Что хорошего мы от них можем увидеть, если уже в самом начале они считают нужным поставить всю Степь на колени? Пройдёт совсем немного времени и все поймут, что мы к своим собакам относимся лучше, чем персы к нам.
– Твои слова достают до самого сердца и тревожат душу. Мне было интересно услышать очень разумную и мудрую речь от столь молодого предводителя. Должен сказать, что мы, люди гораздо более старшего возраста не всегда успеваем привыкнуть к изменениям и правильно их оценить. Расскажи мне, что могло измениться в Степи так сильно, чтобы я поменял свой взгляд?
Толе-Бий цепким взглядом следил за молодым батыром, ведущим свой рассказ с полуприкрытыми глазами и безучастным лицом. Ему нравилась чёткая речь Салавата, разумные суждения и сам пересказ его истории, без дешёвого смакования мелких подробностей и выпячивания своего героизма.
– Отец мне рассказывал, что хан Кыпчак на весеннем тое только что пяткой себя в грудь не бил, хвастаясь при каждом удобном случае, что только благодаря ему в Степи появились тысячи новых винтовок.
– Было такое, и что?
– Русские нам тут же ответили. На пограничных заставах появилась бронированная техника с пушками и пулемётами. Если эти железные чудовища встретятся в степи с нашим отрядом, то единственно правильным действием будет бежать врассыпную, пока не переправишься через достаточно глубокую реку. У русских стали летать дирижабли, с которых они выслеживают наши отряды. Но даже не это самое неприятное. У них теперь есть могучие маги, про которых я только что рассказывал. Именно они разгромили армию персов и уничтожили всех наших воинов.
– Насколько верны твои слова? – сцепил бий в замок побелевшие пальцы.
– Я это видел своими глазами. Кроме того, со мной приехал Урхем. Это очень сильный шаман. Может быть, один из самых сильных шаманов Степи. Сейчас он в гостях у Верховного шамана дулатов. Его можно пригласить к нам и выслушать, но я уже не раз слышал его рассказ, и если Великий бий позволит, то могу сам пересказать некоторые его суждения о силе русских магов.
– Перескажи, а я послушаю и подумаю, надо ли мне встречаться с Урхемом, – кивнул Толе-бий, пребывая в нешуточном волнении.
– Урхем сказал, что для заклинания той Силы, которую показали русские, ему понадобится Большой Круг шаманов, ничем ему не уступающих. Но в Степях нет двенадцати шаманов, обладающих Силой Урхема. Впрочем, дело даже не в том, что такое количество шаманов никогда не собрать. Даже если бы у них всё получилось, то творили бы волшбу они вовсе не с той скоростью, которую показали русские маги. Урусы посылали свои заклинания почти без перерыва, а наши шаманы своё второе заклинание отправили бы гораздо позже того времени, за которое русские уже успели закончить сражение.
– Урхем точно уверен, что это были маги, а не какой-то магический артефакт? – прищурился бий, начав слегка раскачиваться всем телом.
– Мне в руки попали две русские газеты. Купцы, которые их привезли, говорят, что про тех магов, которые уничтожили степняков и армию персов в России целую неделю писали. Они у меня с собой, в одном из вьюков.
– Хорошо, завтра с утра почитаю, – кивнув, сказал Толе-бий, как нечто само собой разумеющееся, – Меня ещё в детстве обучили русской грамоте, – добавил он, словно нехотя, увидев, как поднялись брови у Салавата.
– Мне показалось, что упоминание о русских магах вас огорчило, – осторожно попытался прощупать почву Салават, взяв в руки пиалу с кумысом.
– Один из моих людей оказался весной свидетелем того, как русский маг прямо с дирижабля уничтожил довольно сильного шамана вместе со всей его свитой, а после этого у него ещё осталось сил на то, чтобы полнеба над Степью зажечь. Говорит, стало светло, как днём.
– И что с того? Раз у них есть сильные маги и дирижабли, то я не вижу в этом ничего удивительного.
Салават действительно пока не понимал, отчего так волнуется Великий бий.
– Два дня назад мои пастухи увидели дирижабль. Это произошло не так далеко отсюда. Всего лишь в двух дневных перегонах отары от нашего аула. Пастухи не придумали ничего более умного, чем помчаться ему навстречу и начать по дирижаблю стрелять. Русские огрызнулись из пулемётов и теперь у меня из двенадцати пастухов там осталось лишь четверо, а дирижабль полетел дальше по своим делам. Как ты думаешь, если там был маг, то стоит мне ждать их визита на обратном пути?
– Могу я узнать, в каком направлении двигался дирижабль?
– В нескольких километрах от Каспия идёт старая дорога в сторону Персии. Туда русские и летели. Прямо над дорогой.
– Думаю, что Великий бий может не волноваться за свой аул. В это лето набегов на русские земли не было и они перестали нам мстить. По крайней мере я уже давно не слышал, чтобы они в кого-то стреляли на нашем берегу Урала, – Салават попытался успокоить гостеприимного хозяина, с видимым нетерпением ожидающего его ответа.
– Как это, «на нашем берегу»? – резко мотнул бий головой и замер с крайне недовольным, и в то же время, растерянным видом, – Разве не оба берега наши?
Со стороны могло показаться, что его неожиданно ужалила сколия – большая степная оса.
– Теперь за Уралом остались пастбища и аулы только тех Родов, которые отказались воевать с урусами. Скажу больше. Они не пропускают за Урал наши вооружённые отряды и отказывают им в гостеприимстве, – с деланным огорчением покивал Салават головой, наблюдая за бием.
– Как они посмели! А куда смотрит хан? Это же прямое предательство и недопустимое нарушение вековых устоев! Сколько раз, я, как бий, своим судом наказывал хозяев, если гости оказывались недовольны тем, как их приняли. Люди степей всегда выезжали в дорогу и не брали с собой еду. В пути люди могли зайти в любой аул, в любую юрту, и хозяин обязан был молча накормить их и только после этого задавать вопросы. Меня на них нет! Ух, какой бы я суд там провёл и какое наказание я бы им придумал, а уж какой кун им и всей их родне пришлось бы заплатить, так и не передать! – срываясь на крик, высказался бий, активно жестикулируя и в порыве гнева сметая на пол не вовремя подвернувшиеся под руку кувшины и пиалы.
– Вот от этого-то многие и сбежали за Урал – реку. Причин, впрочем, больше. Не все там недовольны ханом и его дружбой с персами, – очень спокойно отнёсся Салават к всплеску эмоций бия, продолжив свой рассказ всё тем же негромким голосом, – Туда сейчас, кроме недовольных, переселяются те Роды, которые ослабли и опасаются, что их сомнут приспешники хана, или же те, кто считает себя особо хитрым и надеется быстро войти в силу. Они присягают на верность русскому князю и он берёт их под свою защиту.
– Да какая же от него защита? – вскинулся было Толе-бий, но тут же смутился, вспомнив про всего лишь один дирижабль и своё волнение, связанное с ним.
– За это лето хан и его ближайшее окружение предприняли не одну попытку, чтобы всеми правдами и неправдами восстановить ситуацию, но никакими особыми удачами это не закончилось. В тонкости я не посвящён, но слышал, что ни посланные за Урал отряды, ни дорогие подарки не склонили перебежчиков к отказу от русского подданства. При помощи русских некоторые перебежчики с налётами на них разобрались быстро, а остальные подарки назад возвратили.
– Значит подарки уже были. Видимо, не слишком щедрые, раз от них отказались, – как-то слишком на удивление быстро остыл и успокоился бий, показав немалый опыт и знание по обычно принимаемым мерам для успокоения волнений в Степях.
– Отец мне говорил, что подарки были вполне обычные для таких случаев, – уточнил Салават, мысленно отдавая должное опыту бия.
– Ты хочешь сказать, что русский князь дал больше?
– Думаю, что он вообще им ничего не дарил, – отрицательно мотнул головой Салават, вытаскивая из чаши рукой жирный кусок ещё не остывшей баранины.
– Я чего-то не знаю? – быстро, слишком быстро сообразил бий.
– Все те, кто принял его подданство и переехал за Урал, освобождены от любых податей и налогов. Кроме того, им разрешено беспрепятственно торговать за Волгой. У них всего-то забот, продовольствием выдвинутые к Урал – реке русские заставы снабжать, – поделился Салават своими сведениями, перед тем, как впиться своими молодыми зубами в аппетитную мясную мякоть. Вытерев полотенцем жир, стекающий по подбородку, он никуда не торопясь окунул в чашу с водой руки и тщательно их протёр, и лишь потом дополнил, – А их ближайшие соседи, те, что с нашей стороны Урала, к ним сейчас не воинов шлют, а торговые караваны. Говорят, очень выгодное это дело, торговля. Лучше одно лето торговать, чем два воевать. Этак, год – другой, и те, кто за Урал переехал, получше многих из нас жить будут, – мельком бросил Салават оценивающий взгляд на убранство юрты бия.
Дураком местный властитель не был и намёк оценил правильно.
– Товары, наверное, те же самые, что торговцы и купцы с их стороны везут? – презрительно сощурившись, высказал Толе-бий своё предположение, ожидая от собеседника безусловного подтверждения.
Русские товары он знал. Не было среди них ничего такого, чтобы за душу брало. Для себя, любимого, лучше французское или персидское купить, пусть и втридорога.
– Как бы те, да вот не совсем те, – усмехнулся Салават, – Кое-что из моих подарков как раз на их ярмарке куплено. Говорят, специально для торговли со степняками русские её прямо напротив Камышина построили. Оказывается, купцы к нам далеко не всё самое лучшее из России везли. Норовили купить там что подешевле, а нам продать подороже. Оттого и цены у них один к двум, а то и один к трём по сравнению с Камышинской ярмаркой, и товар был далеко не лучший. А уж по богатству и выбору товаров ни один из приезжих купцов и рядом с ярмаркой не стоял.