А Герману даже возразить нечего было — он сам проверял документы перед отправкой их на подпись отцу и все пропустил. А потому что мозги последние дни были заняты совсем не работой.
Сегодня вообще день хуже некуда. Кроме того, что Алиса доставала его с приемом прокурора в субботу, так еще Герман крупно поругался с Яной. И надо было, чтобы ее день рождения совпал с отъездом прокурора в Москву?!
Ольховская все давно запланировала и забронировала — на все выходные, пусть и разными рейсами они должны были улететь в Стамбул и там отметить ее 25-летие. Так радовалась…
А Герман не мог не пойти с Алисой на прием к тестю. И отец мозг выедал, чтобы вел себя прилично с новыми родственниками. Климов не прощает невнимания к своей персоне. Герман чертыхался, материл прокурора, которого считал самовлюбленным нарциссом-самодуром, дорвавшегося до власти. И если этот мудак думает, что сможет и Германом помыкать так же как своей терпилой-дочерью, то сильно ошибается! И все-таки на прием ему все равно придется пойти.
Это он и пытался донести до Яны, когда приехал на квартиру в обед. Они жили здесь вдвоем с Ольховской с того момента как Герман вернулся из Сочи. Мать сама предложила Янке переехать на квартиру, но больше нигде не отсвечивать. Просила только дождаться отъезда прокурора в Москву, но Янка надавила на мать, припомнив той историю с абортом. Ну мать и сдалась. Германа это полностью устраивало. Прокурору уже сейчас было не до дочери, он постоянно мотался в Москву, а его жена, бесцветная тень мужа, с Алисой не особо общалась и сама никуда не лезла.
И поначалу все было идеально, Янка ожила, не напоминала ему о его женитьбе, вела себя тихо. Алиса жила своей жизнью за городом под присмотром матери. Но потом Ольховская начала ныть, что она как монашка в четырех стенах, они вместе никуда не выходят, не тусят как раньше с друзьями, она вынуждена ото всех прятать их отношения, а Герман слишком поздно возвращается с работы.
Когда Литвинову приходилось исполнять роль заботливого мужа, Ольховская совсем с катушек слетала. Поначалу Герман откровенно веселился, что его можно ревновать к Алисе, но потом стало не до смеха. Особенно, когда заговорили о детях… Да и Алиса в неглиже выглядела совсем не так отвратно, как должна была. И все же он обрадовался, что ему не пришлось с ней заниматься сексом.
Но Янка словно что-то почувствовала и все чаще была не в духе. А сегодня Герман предложил перенести вылет в Стамбул на неделю, а лучше на две. Что началось, и вспоминать не хочется. А тут еще мать названивает.
Он собирался уже отключить мобильный, но увидел сообщения от матери, от которых тут же забыл про все свои косяки.
“Алиса все знает про Яну! Она к ней ездила на твою квартиру. Она разводится с тобой! И все расскажет своему отцу! Герман! Немедленно позвони!”
Герман вылетел с совещания, несмотря на окрик отца. Он быстро позвонил матери, потом набрал Яне.
— Да она сама примчалась, нахамила мне, сказала убираться из твоей квартиры, — рыдала в трубку Ольховская. — Это при тебе она слова сказать не может! Ты не представляешь, какая она на самом деле дрянь! Грозилась, что засадит и тебя, и меня. Гера!
Представить, чтобы Алиса кому-то угрожала было очень сложно. Он на всякий случай проверил мобильный, жена ему не звонила. А он ей так и не ответил на ее сообщение про завтрашний прием. Нервно набрал Алисе, не представляя, что ей говорить, но номер был отключен. И вот тут-то на него налетел отец. Похоже, мать успела и ему все растрезвонить.
— Ну ты и мудак, Гера! — не сдерживаясь прошипел отец, красный, казалось, еще чуть-чуть и его удар хватит. — Ты хоть представляешь… и мать молодец! Ищи Алису, в ногах валяйся, но возвращай ее! Если Климов узнает о твоей шлюхе… что за семья идиотов?!
— Да она уже наверное у своих родителей! — с досадой выплюнул Герман. — И уже все растрепала. Хотя до этого долго терпела… может…
Он начал искать номер тещи в телефоне, когда услышал от отца:
— Я сам наберу Климову, сыграем на опережение, надо дать ему свою версию событий. Ему тоже сейчас не нужно со мной ссорится. Да и кому нужны скандалы? Замнем все.
— В смысле?
Отец Германа помолчал немного, а потом признался:
— Я ему оказал некоторую материальную помощь… родственную. Думаю, мы с ним договоримся… Если я сам тебе голову не снесу!
Через пять минут Герман уже объяснял теще, что Алиса и правда все неверно поняла. Да, его бывшая подруга и правда была в квартире, но она в ней не живет с Германом. Она заехала за своими вещами, которые оставались в квартире, без его ведома. Да, он виноват, забыл, что Яны оставались ключи…
— Вот сам все это и объяснишь Алисе! — отчеканила теща. — Приезжай, она сейчас дома со мной.
Герман должен был приехать раньше, но из-за чертовых пробок наглухо застрял на полчаса. Он оказался у сталинского дома, где жил прокурор с семьей только через час. Консьерж пропустил Литвинова без звука, и он буквально влетел на четвертый этаж и нажал на звонок. Сначала ему показалось, что слабо нажал, и его не услышали, но вот дверь приоткрылась и в узком проеме он увидел бледное лицо тещи.
— Герман… наверное, не сейчас, — пробормотала она. — Давай… завтра…
Из глубины комнаты донесся шум и, кажется… громкий голос тестя. Но слов Герман разобрать не мог. Мать Алисы нервно дернула головой назад, и Литвинов заметил у нее багровую полосу чуть ниже ключицы, а верх халата был… порван.
Не слишком отдавая себе отчет в своих действиях, Герман шагнул вперед и отодвинул в сторону тещу. На полу сразу заметил сумку Алисы, а потом в квартире раздался громкий и явно нетрезвый рев прокурора:
— С этим сосунком я еще разберусь, он у меня кровью харкать будет! Шлюху, значит, в дом привел, засранец!
На пол что-то упало с тихим женским стоном.
Герман рванул на звук, не обращая внимания на всхлипы тещи за спиной. В висках бешено застучала кровь, он сразу понял, но все еще не верил, что такое возможно.
— От хорошей жены мужик никогда гулять не будет!
Герман рывком открыл дверь и… увидел, как прокурор Климов ударил ногой в живот корчившуюся на полу Алису.
Перед глазами вспыхнула красная пелена, Герман не думая, что делает, одним ударом отправил тестя в нокаут.
Глава 26
Герман
На удивление рука не болела, хотя приложил Герман прокурора капитально. Тот даже подняться не мог, но уже материл во всю зятя.
— Щенок! Ты на кого руку поднял, пацан?! Да я тебя засажу, подохнешь на зоне!
В комнату протиснулась теща, охнула.
— Полицию вызывайте! — выдохнул Литвинов. — И “скорую”!
Та в ответ испуганно замотала головой.
— Нет… не надо, мы сами… Федя! Что же ты… Алиса…
Она беспомощно смотрела на своих дочь и мужа, прижав руки к груди, а потом вжалась в дверь, когда Климов начал орать.
— Пошли все на…! — выматерился прокурор с трудом поднимаясь с пола, но снова упал. У Германа внутри ничего не шелохнулось. Он совершенно отчетливо понимал, что ни капли не боится этого человека, который только что избивал свою лежащую на полу дочь. И по хрену, что прокурор сделает с ним.
— Ты как? — хрипло спросил он у Алисы.
Но она, казалось, его не слышала, молча переводила взгляд с Германа на отца, который все никак не мог подняться. Она сидела на полу как застывшее изваяние. Герман испугался, что она не в себе. Протянул было к ней руку, но она отчаянно замотала головой.
— Сучонок…, — прокурор все-таки встал, покачиваясь перед Германом. — Посажу, тварь. Ты мне за дочь ответишь! Это она из-за тебя такая.
Язык у Климова заплетался, но Герман отлично понял, что тот сказал. Он даже рот приоткрыл от удивления, но пришлось быстро реагировать, потому что прокурор с неожиданной для его невменяемого состояния резвостью, ударил Литвинова ногой. И тут же рухнул на диван, куда его с силой толкнул зять.
Германа трясло. Он словно попал в сумасшедший дом, где не было ни одного нормального человека. Решение пришло само, да и не могло быть ничего другого.
— Пойдем отсюда! — Он протянул руку Алисе и не дожидаясь ее реакции сам поднял девушку на ноги. Ее начала бить мелкая дрожь, она стояла, крепко обняв себя за плечи. И вообще ни на что не реагировала.
— Тври… п-псажу всех… суки! — донеслось с дивана.
— Уходите! — сиплым голосом прошептала теща. На ней лица не было, она прятала опухшие глаза от Германа. — Пожалуйста, езжайте к себе домой, я тут сама… ничего… он утром проспится, ничего не вспомнит.
— Не вспомнит? — закашлялся Герман. — Так я напомню! Алиса, поехали в больницу!
Он попытался внимательно осмотреть жену, но та шарахнулась от него в сторону, закрылась от него.
— Н-нет, не п-поеду… я… я в п-порядке.
А сама задыхалась от рыданий.
Герман никогда не интересовался домашним насилием, никогда с ним не сталкивался, вообще считал, что такое возможно только у нищих алкашей, которые глотку перегрызут друг другу за бутылку. Но то, что он увидел в квартире прокурора, одного из самых значимых и уважаемых людей этого города не укладывалось в привычную картину мира.
И в то же время, прояснило абсолютно все, что до этого не понимал Герман. Все встало на свои места.
— Пойдем отсюда! — холодно приказал он. — Алиса, мы уходим. Вы тоже, — кивнул он теще, но та снова замотала головой.
— Нет, если он проснется и меня не будет, это только хуже. Герман, ты пойми, он такой не всегда… он выпил… а ему пить не нужно…
Она еще что-то запиналась, но Герман, уже вывел дрожащую Алису в коридор. На удивление, она не сопротивлялась, а может, не понимала до сих пор. Ее трясло, губы подрагивали, она смотрела в одну точку и, казалось, не слышала ни мужа, ни мать.
Из комнаты донесся пьяный мат, Алиса словно проснулась, дернулась и широко раскрыла глаза.
— Уходите! — уже более уверенно произнесла теща. — Алиса, родная, я завтра тебе позвоню. Все будет хорошо…
Она неловко улыбнулась, а потом кивнула зятю на сумку дочери.