— Ну нет! — вырвалось у Алисы, но она тут же попыталась исправиться. — Я имела ввиду… зачем?
— Наверное затем, чтобы я не вытаскивал тебя из чужих постелей по утрам! — негромко произнес Герман. — Это… неприятно.
Алиса чуть не задохнулась. Он ее обвиняет?! Он?! Ей понадобилось время, чтобы успокоиться, а так хотелось взять и плеснуть водой в его красивую холеную морду!
— Ничего не было, — сухо ответила Алиса. — Между мной и Игнатом. Если ты об этом.
— Это я и так понял. На тебе было помятое платье, но дело не только в этом...
Алиса уже пожалела, что согласилась на этот ужин. Она больше не даст себя в обиду.
— Я — не ты, Герман, — начала она, не сразу заметив, что за ее спиной появился официант, но останавливаться не стала. — Это ты мог заниматься сексом со своей любовницей чуть ли не у меня на глазах! Я так не умею! И… я очень уважаю Игната, он… чудесный! Самый лучший мужчина, кого я знаю!
Лицо Литвинова потемнело от гнева, официант мгновенно ретировался из комнаты, но Алису это не успокоило.
— Самый лучший, значит? — тихо спросил Герман. Выглядел он угрожающе, но Алиса давно уже перестала его бояться.
— Конечно! — не без легкого злорадства в душе ответила она. — Игнат достоин большего, чем интрижка с замужней женщиной. Даже если у нас с тобой брак — одно название.
Литвинов неприятно рассмеялся.
— Так я и знал. Ты идеализируешь Бурого. Ты совсем не разбираешься в людях.
— В тебе точно не разобралась сначала, — огрызнулась Алиса. — Зато теперь… А Яна, кстати, знает, что ты сейчас со мной?
— Мы с Яной расстались, — процедил Герман. — Все кончено.
Алису будто волной горячей накрыло, стало жарко, в висках застучала кровь. Все кончено? Невероятно! Алиса… боялась в это поверить. И она совсем не ожидала, что эта новость окажется для нее такой значимой.
Но Литвинов опять все испортил.
— И вообще-то я извинился за ту ночь! Тебе этого мало? Или ты теперь всегда мне будешь об этом напоминать?!
Все благие намерения и установки, которые Алисе внедряла в голову Нина, мигом исчезли. Простить? Перестать чувствовать обиду, освободиться?! Да ее разрывало на части от обиды и несправедливости. От того, как Герман опять потоптался в ее душе, как снова обесценил все ее чувства.
— Извинился?! И все? — Она вскочила со стула. — И ты считаешь, этого достаточно, чтобы я простила и все забыла. И просто умерла от счастья, что ты решил получше меня узнать? Ты хоть понимаешь, что я пережила, когда слышала ваши с Янкой стоны?! Я любила тебя, урод! Любила! А ты меня разорвал в клочья! Я хотела умереть той ночью! И еще смеешь мне что-то предъявлять за Игната?! Да, он намного лучше тебя. Ты ногтя его не стоишь! И я буду дружить с Сабуровым! И так всегда будет!
Литвинов, не выдержав, тоже вскочил из-за стола. Вот и поужинали! Узнали получше друг друга!
— Да ты меня и сюда бы не пригласил, если б Игнат на меня не обратил внимание, — продолжала кричать Алиса. — Тебя бесит, что я ему нравлюсь. Не понимаешь, что он во мне нашел, так?!
— Успокойся, а! — только и смог вставить Литвинов, явно не ожидавший такого взрыва от своей тихой неконфликтной жены. — Все не так!
— А как? Ты правда думаешь, что мы можем нормально общаться после того, что ты тогда сделал? Я никогда не смогу этого забыть! Никогда! Никаких “узнать тебя получше”, понял? У нас с тобой никогда ничего не будет!
Последние слова Алиса прокричала уже со слезами на глазах. Схватила свою сумку и вылетела из комнаты.
Глава 47
Свой первый Новый год в статусе супругов Алиса с Герман поехали встречать в Москву с родителями. В элитный загородный коттеджный поселок Литвиновы приехали вечером тридцатого декабря. Уставшие, нервные и недовольные.
Они не хотели ехать в столицу, в этом Алиса с Германом совпали полностью. Но их мнения особо и не спрашивали, просто поставили перед фактом. Родители все решили между собой. Ведь это семейный праздник, пора формировать общие традиции на много лет вперед. То, что их с Германом брак фальшивка, знали все, но делали вид, что все нормально.
Огромный дом с баней и бассейном, большие пушистые ели и световые гирлянды вокруг. Алиса напряглась, услышав громкий смех отца.
— Расслабься, — за спиной раздался голос Германа. — Ничего он тебе больше не сделает. Я не дам.
Алиса слабо улыбнулась. Она, конечно, была благодарна Герману за то, что он тогда вытащил ее из родительской квартиры, что не позволил пьяному отцу ее дальше избивать. Но в повторение того подвига она не очень-то верила. Если уж на то пошло, она опасалась крупного скандала сегодня. Во-первых, редко какой праздник в ее семье обходился без выяснения отношений, во-вторых, папа хоть и бывал отходчивым, но вряд ли он простит Герману, что тот его ударил. Ну и в-третьих сам Герман…
Алиса всю дорогу просила мужа не нарываться, не портить никому, прежде всего самому себе Новый год. Однако Герман все понял неправильно.
“Переживаешь за меня?” — шептал он в самолете. Из-за тесного пространства, Алиса не могла даже отодвинуться от него. — “Мне приятно. Даже очень. Но так и должно ведь быть, а? Ты ведь моя жена!”
Он обнаглел настолько, что начал накручивать себе на палец прядь ее волос. Алиса хлопнула его по руке.
“Что за бред?! Ничего я не переживаю. Я давно тебя не люблю!” — зло выплюнула она. — “Ты — мое самое большое разочарование в жизни! Я просто не хочу проблем.”
До приезда в коттедж они перебросились буквально парой фраз. Алиса как мантру повторяла про себя “я прощаю тебя, я прощаю тебя”. Но ничего из того, что говорила Нина, с Алисой не происходило.
Надо простить и забыть. А она не могла.
С того их неудачного ужина в ресторане, они с Литвиновым больше не ругались. Герман больше никуда ее не звал. Но теперь каждый день Алиса находила в доме разные приятности для себя. Сначала это были цветы, потом стали появляться милые безделушки, типа плюшевых медведей, которые рука не поднималась выбросить. Наконец, перед Новым годом появились билеты. Всегда по две штуки. На закрытый показ нашумевшего кино, в местную оперу, на концерт столичной звезды… Надо было, конечно, игнорировать. Алиса так и делала. Почти всегда. А когда не могла, звала с собой Нину или кого-то из коллег по работе. Приглашать Игната она считала слишком циничным, к тому же Сабуров последние полтора месяца просто не вылезал из командировок.
Надо будет сказать Герману, чтобы прекратил. Все равно это ничего не изменит между ними. Точка невозврата давно пройдена.
— Главное, не нарывайся, хорошо? — снова попросила она мужа. — И тогда никого не придется защищать.
Тут дверь распахнулась, на пороге Алиса увидела отца. Он совсем не изменился за те месяцы, что не виделись. Такой же высокий, подтянутый и красивый.
— Ну наконец-то! — он распахнул объятия Алисе. — Иди, обними отца.
Она вымученно улыбнулась и сделала шаг вперед.
“Он тебе ничего не сделает, там будет много людей, к тому же родственники мужа, при них он будет сдерживаться”, — Алиса слышала слова Нины. — Если что, уезжай оттуда сразу же. Не позволяй никому себя унижать”.
— Ну вот, так лучше! Хорошо долетела? — отец испытующе заглянул Алисе в глаза. Казалось, он читает ее мысли. — Иди поздоровайся с мамой и Пашкой. Они там стол накрывают. Сейчас будем ужинать.
Алиса кивнула, но в дом не зашла, оглянулась. И нервно сглотнула, видя с какой неприязнью смотрели друг на друга ее отец и муж. Не то что не обнялись, они даже руки друг другу не протянули.
Приехали, называется.
Комнату им выделили на втором этаже. Одну на двоих.
— А тут неплохо, — Герман постучал по деревянной стене. — Даже джакузи есть.
— И гардеробная, — со вздохом сказала Алиса. — Вместительная, кстати.
— Зачем она тебе? У нас вещей мало вроде. — Литвинов с довольным стоном упал на широкую кровать, потянулся. — Устал, как собака.
— Вот поэтому, Герман! — строго сказала Алиса. Внутри нее все дрожало, но если она сейчас не проведет черту, бог знает, что произойдет в этой комнате ночью. — Ты будешь спать в гардеробной, ну или в джакузи, если нравится. Но эта кровать — моя!
— Обалдела, что ли? — от возмущения Герман даже приоткрыл рот. — На полу холодно!
Алисе снова захотелось напомнить Литвинову про их брачную ночь. Про то, что он сделал с ней! Но это путь в никуда. Чем чаще она будет это вспоминать, тем больше будет себя накручивать, держать в настоящем ту обиду. А значит, никакого движения вперед. А вызывать в муже чувство вины это весьма недостойная манипуляция.
Но Герман, похоже, и сам понял. Возмущение исчезло с его лица, он молча встал с кровати, взял свой чемодан и пошел его разбирать в гардеробную.
Алиса глазам своим не поверила. И не зря. Спать на полу Литвинов не собирался, но узнала Алиса об этом позднее.
Глава 48
Вниз Герман с Алисой спустились через полчаса и сразу же попали в объятия свекрови. Софья Андреевна блистала в нарядном изумрудном платье, была весела и довольна. Хотя кто знает, что там у нее на душе на самом деле? Алиса оставила Германа с матерью, которая со вздохом запричитала, что сынок “немного осунулся”. Конечно, любимый и единственный сыночек. Софья Андреевна за него любого загрызет. Алиса отбросила прицепившуюся было к ней зависть и подошла к своей маме.
Выглядела Татьяна Климова вполне бодро, Алиса попробовала заглянуть ей в глаза, но там как обычно “висела табличка “закрыто”.
— Ну как ты? — негромко спросила мама, вручив Алисе большую салатницу. — Смотрю, с Германом помирилась? У вас ведь все хорошо?
И столько было надежды в ее голосе, что Алиса, конечно, соврала.
— Да, наладилось. Нормально…
Лицо мамы чуть посветлело, на губах даже появилась улыбка.
— Ну и славно! Я так и знала, что все будет хорошо.
Вот и поговорили. Алиса поставила на стол в гостиной салатницу и узнав, что маме от нее больше ничего не надо, пошла болтать с Пашкой. Младшего брата она чуть ли со свадьбы не видела. Вот кто заметно похудел, да еще и выглядел не очень. Серое лицо, впалые щеки и уставшие глаза.