Пашка.
— Привет, сестренка! — начал он как ни в чем ни бывало. — Ну что, с годовщиной тебя и Герыча. Как он там? Живой?
— Спасибо, конечно, — от удивления Алиса не сразу пришла в себя. — Не ожидала… все нормально… насколько это вообще возможно. А… ты как?
С братом она общалась последний раз в день нападения на ее мужа. Потом короткими смсками, а потом… потом стало не до Пашки.
Герман вышел из комы и закрутилось…
— Да ниче так, учусь типа, — страдальчески вздохнул брат. — Как в тюрьме… одна радость, отец часто в командировки мотается, без него легче.
Алиса как никто понимала Пашку и не осуждала его чувства.
— Слышал, вы скоро возвращаетесь, да? Ну как там в Швейцарии? Посмотрела страну?
— Паш! Ну какое тут путешествие?! — Алиса глянула на часы, через десять минут у Германа заканчиваются занятия с ортопедом, через час — следующие процедуры. Ее жизнь расписана по минутам. — Как ты себе это представляешь? Герман тут один, а я…
— Он не один, с ним куча врачей, — перебил брат. — Я тут как узнал, какие бабки это все стоит, офонарел. Но главное, чтобы на пользу шло. Литвиновы богатые буратины, так что…
Как бы Алиса не была тронута вниманием брата (никто из родственников не поздравил их с годовщиной, даже родители), разговор становился неприятным.
— Паш, спасибо, что позвонил, но мне пора…
— Подожди! — непривычно резко осадил ее брат. — Короче, я как бы в долгу у твоего мужа, он мне двести косарей кинул, пока ты там кудахтала. А я не люблю в долгах ходить…
— Какие двести? Погоди, так ты у Германа попросил? — Алисе понадобилось время, чтобы вспомнить ту историю. — Но когда? Как успел?
— Это неважно, — отмахнулся Пашка. — Короче, сестренка, мой тебе совет: сидите себе в Швейцарии как можно дольше, а лучше на ПМЖ там оставайтесь. Не надо вам возвращаться домой скоро.
— Ничего не поняла! — Алиса так и села, не глядя, на кровать. — Почему? У нас курс заканчивается через две недели, мы и так… да ты хоть знаешь, сколько…
— Знаю, я же сказал! — снова перебил сестру Пашка. — Ну найти что подешевле, лучше где-нибудь в Мексике или Австралии. Не надо вам возвращаться. Просто поверь! И никому не говори, ясно? Никому!
Внутри все похолодело. Звучало даже не как предостережение, а как угроза.
— Паш! Что происходит?
— Ничего… не могу говорить… меньше знаешь, крепче спишь. Гере привет! Он хоть понимает, что ему говорят?
И отключился, не услышав даже ответ.
Вот уже не думала Алиса, что ее можно еще чем-то удивить! Главное, сейчас успокоиться, чтобы Герман не догадался, когда ее увидит. Он не просто понимал, что происходит вокруг, Алисе казалось, что только теперь он по-настоящему стал понимать.
Иногда смотрел на нее так что вся душа наизнанку сразу. Говорить не говорил, речь только-только начала восстанавливаться, да и вряд ли восстановится до нормы. И бог с ней! Но этот вот его взгляд!
И чувствовал он ее так, что Алисе страшно становилось. Бывало даже зевнуть не успеет, а он уже пишет ей на планшете: “иди поспи, ты устала.” Или едва заметно улыбнется горничной, которая мимо пронесет цветы, и через час в спальне Алисе появится букет…
В эзотерику она не верила, да и вообще впечатлительности в ней заметно поубавилось за эти месяцы, но нет-нет, да проскальзывала мысль, что с того света вернулся не ее муж, а кто-то другой. Хотя, что дома, что здесь врачи в один голос заявляли, что личность человека после комы нередко меняется, но ведь не так сильно!
А с возвращением и правда придется что-то решать. Алисе очень не понравились слова брата. Выяснить бы еще, что он имел ввиду.
Но это потом, сейчас надо бежать к Герману.
Герман как всегда в приоритете. Его здоровье, его реабилитация, его будущее…
В свое будущее Алиса не заглядывала, знала, что совершает ошибку. И сама понимала, и Нина мягко предлагала ей представить себя через год, три года, пять лет…
Алиса не представляла. Жила одним днем, даже когда стало ясно, что Герман поправится. До какого именно состояния, ей было непринципиально. Знала только, что все сделает, чтобы он выкарабкался. А дальше…
Дальше…
Дальше она должна будет уйти. Строить свою собственную жизнь, встретить хорошего порядочного человека, который ее полюбит и которого будет любить она. И у них будут дети.
Но это так… в теории должно быть. Когда-нибудь, когда она выполнит долг, который сама на себя взяла, когда их развод не навредит их семьям, когда Герман сможет жить без нее.
В этом она была уверена. Что-что, а Литвинов без женского внимания никогда не останется. Даже в таком состоянии как сейчас Алиса не раз ловила оценивающие взгляды женщин на своего мужа.
Хотя то же лицо стало другим — не таким идеально красивым, по-юношески “сладким”. Теперь ни у кого не повернулся бы язык назвать “красавчиком-мажором”. А всего год назад в это время…
Алиса чуть дернула головой, чтобы прогнать мысли, нужно было натянуть беззаботную улыбку, чтобы Герман ни о чем не догадался.
Однако дальше привычный распорядок дня был нарушен. Оказалось, не только Пашка помнил про памятную дату.
Глава 64
Позвонила свекровь.
Когда на экране телефона высветилось холеное лицо Софьи Андреевны, захотелось нажать на отбой. Их отношения вконец испортились перед самым отъездом в Швейцарию. И только воспитание не позволило обеим послать друг друга лесом.
А случилось вот что.
Софья Андреевна была счастлива как никто, когда Герман вышел из комы. Ему понадобилась на это неделя, но все самое сложное было впереди. Реабилитация. Врачи, к которым, правда, уже не слишком прислушивались, называли срок — от полугода до года. И Литвиновы решили, что восстанавливаться Герман будет в одной из лучших иностранных клиник. Вот только Софья Андреевна почему-то воспротивилась тому, чтобы Алиса уехала с мужем на весь срок.
— Я понимаю неделя или две максимум, — рассуждала она в гостиной коттеджа своего сына. — Потом можно приезжать проведать на пару дней раз в два-три месяца. Мы можем вместе летать. Но чтобы жить там… Зачем, Алиса?! Чем ты можешь ему помочь? С ним будут лучшие врачи.
— Он мой муж, Софья Андреевна! — Алиса едва сдерживала раздражение. Последние дни выдались очень нервными. — Разве вы не поехали бы с Аркадием Львовичем, если с ним, не дай бог, случилась беда?
— Это другое! — вспыхнула свекровь. — Не сравнивай нас с вами! Мы почти тридцать лет вместе, у нас семья, а у вас не брак, а…
Она осеклась, поймав тяжелый взгляд мужа, но не отказалась от своей затеи. Подошла к ней с другой стороны.
— Это очень дорогая клиника, Алиса. Ты же умеешь считать деньги, за что я тебя особенно уважаю. Назвать сумму?
И выжидательно посмотрела на невестку. Сумму Алиса и так знала. Она ее впечатлила.
— Не нужно, я все равно поеду.
— Конечно! — сорвалась свекровь. — Не ты же за все платишь!
Алиса не понимала такой реакции, раньше свекры никогда не жалели на нее денег, Софья Андреевна особенно.
— Ну почему же не я? — устало удивилась Алиса. — Не вы ли с Аркадием Львовичем в этой самой гостиной мне объясняли, какой капитал теперь у вас крутится благодаря связям моего папы. Там же миллионы, десятки миллионов и совсем не рублей. И получаете вы их потому что я вышла замуж за вашего сына, разве нет? Так что я имею право на эти деньги.
В гостиной повисла мертвая тишина, свекровь будто онемела, таращилась на Алису, которая молча ждала ответа, скрестив руки на груди.
— А ты изменилась, Алиса, — наконец промолвила свекровь. — Никогда бы не подумала…
— Я буду с Германом столько, сколько сочту нужным, — теперь она говорила исключительно с Аркадием Львовичем. — И столько, сколько он сам этого захочет.
С тех пор старшие Литвиновы лишь два раза лично посетили сына в клинике, но довольно часто звонили и присылали видео.
Наверное, вспомнила все же про годовщину свекровь, вот и объявилась…
— Добрый вечер, Софья Андреевна, — ровным тоном поздоровалась Алиса. Она торопилась к Герману, но пара минут для свекрови у нее были.
— Здравствуй! Как ваши дела? Как мой мальчик?
В еженедельном режиме родители Германа получали подробный отчет о ходе реабилитации их сына, так что ничего нового Алиса не сказала.
— Не так, наверное, ты хотела отметить первый год замужества, — вздохнула свекровь. — Но в любом случае поздравляю. Алиса, я собираюсь прилететь к вам на следующей неделе. Так что жди.
Они попрощались, и Алиса поторопилась обрадовать мужа. Он очень радовался, когда приезжали родители, хотя, как ей казалось, вел себя с ними скованно. Но чем больше родных лиц, тем лучше…
— Что здесь происходит? — спросила Алиса по-английски у санитарки, которая везла Германа в кресле после сеанса у ортопеда совсем не в ту сторону, где его ждал следующий специалист.
Муж протянул ей планшет. На экране было написано: “Я все отменил. Иди со мной”.
Герман только-только начал говорить, и, по мнению Алисы, у него неплохо получалось, но с ней он предпочитал общаться через гаджет.
Она скептически покачала головой, но спорить с Литвиновым не стала.
А он протянул ей свою худую узкую ладонь.
Кожа сухая и горячая. Ее хотелось осторожно погладить, потом замереть, послушать едва заметный пульс…
Герман сильно похудел, скинул почти треть веса, а он и до этого не отличался крупными габаритами.
Они выехали во внутренний двор, где гуляли несколько пациентов клиники.
Санитарка, казалось, понимала больше, чем Алиса. Она подвезла Германа к самой дальней открытой беседке, с которой открывался прекрасный вид на Женевское озеро. Обычно здесь всегда кто-то сидел, а сейчас было свободно.
Почти.
На столе стоял графин с соком, два высоких бокала на тонких ножках, немного фруктов и сыра. И свечи под замысловатым куполом из стекла, чтобы ветер их не задул.
Алиса непонимающе нахмурилась. Вгляделась в горящие черные глаза на впалом лице и все поняла.