Ладно, врать не имеет смысла.
— От Максима.
Дальше последовал глубокий выдох, полный облегчения. Она даже глаза закрыла, так и стояла, ещё руку к сердцу приложив.
— Слава богу, — сказала наконец. В голосе ощущалась радость, улыбка скользнула по губам, хотя мама тут же скроила серьёзную мину.
— Думаешь? — хмыкнула я. — Не уверена, что Макс так же скажет.
— Он не в курсе?
— Пока нет. И позволь, я сама ему сообщу.
— Конечно, милая. Но… что же будет?
Я пожала плечами.
— Двоеженство у нас запрещено, так что вполне возможно, что ничего. Как говорится, кто первый, того и тапки.
— Надежда! — Мама всплеснула руками, но вместо нравоучений, выдала. — Он ведь любит тебя.
Так она это сказала, что сразу захотелось поверить, сердце пропустило стук.
— С чего ты взяла?
— Он сам сознался Ире. Прямой ответ на прямой вопрос.
— Серьезно? — внутри снова екнуло, но я тут же скисла. Толку-то, если он на другой женится. Не скажет же он ей, слушай, Марин, тут такое дело, Надька тоже беременна, так что я, пожалуй, лучше на ней женюсь.
А, чертовщина какая! Даже думать не хочу. Если честно, вообще ничего не хотелось, просто побыть немного в тишине и спокойствии, и родительский дом в этом плане, я надеялась, мне поможет.
Мама смотрела с настороженностью, но ласково.
— Надюш, в любом случае, переживать не за что. Вырастим малыша нашего. Это ведь такое счастье!
Подойдя, она обняла меня, я прижалась головой к ее груди, мама погладила по волосам.
— Девочка моя… — отстранившись, она заглянула в глаза, — если бы вы не были такими упрямцами и слушались родителей, то давно были бы счастливы.
Я только головой покачала.
— Умеете вы, мама, поддержать в сложной жизненной ситуации.
— Дуреха, — поцеловав в макушку, она добавила, — вот что, сходи прогуляйся, я как раз приготовлю ужин. Может, тебе к нам перебраться?
Вопрос был неожиданным, но не лишенным смысла. Правда, по соседству Даниловы, и видеться с Максом мы будем чаще… Боже, это ведь его ребёнок, так что нам придётся видеться, хочу я этого или нет.
А я не хочу, убеждала я себя, гуляя по парку. У него своя жизнь, у меня своя. Хотя на самом деле, конечно, хотела. И понимала: вернусь домой и буду, как мазохистка, расспрашивать о нем. Как он там, интересно, со своей Мариной?
Несознательно я вышла к тому дереву, с которого упала, получив сотрясение мозга. Как я вообще на него взобралась? Дети совершенно не знают страха… А если мой ребёнок тоже упадёт с дерева и получит сотрясение? Боже, я с ума сойду. Тут же в голове всплыло ещё миллион «а если», и я даже присела, наконец, осознав: я стану мамой! Всерьёз!
Прислонившись к дереву, закрыла глаза, качая головой и смеясь. С ума сойти можно!
И вспоминала своё лицо, и лицо Олега, когда он ждал ответа на вопрос. Испуганный такой был, даже захотелось сказать, что он отец, и посмотреть на реакцию. С Олегом я принимала таблетки, но перестала, когда узнала о его измене, точнее, просто забыла о них, потому что было не до того. И нате вам, как все сложилось!
Олег, узнав, что его не ожидает в скором будущем счастливое отцовство, сбежал, даже предлог не стал выдумывать.
Я сидела, отупело глядя на тесты, а потом поняла: одной мне не осилить данный факт, и вызвав такси, отправилась к родителям.
Шелест листвы успокаивал, я сидела, прислонившись к дереву, и мысли постепенно уходили, я задремала, и во сне мне слышались шаги, приоткрыв глаза, увидела Макса. Подумала: какой чудный сон, но тут он рухнул возле меня, и я наконец поняла: все на самом деле!
— Макс, — протянула, выпрямившись, разглядывая его, — как… Откуда ты?..
— Твоя мама сказала, что ты вернулась.
— И? — сощурилась я.
— И я приехал сюда, чтобы… у меня к тебе предложение, — он вздохнул и встал на одно колено, — я был полным дураком, когда думал, что смогу прожить без тебя. Ельцова, выходи за меня замуж.
Я смотрела на него в изумлении. Может, это все еще сон?
— Ты на мне решил потренироваться, что ли?
Макс обиделся.
— Я, между прочим, серьезно жениться собрался.
— На Маринке?
— На тебе я женюсь! — рявкнул он.
— Я ещё не согласилась.
— Да я даже спрашивать не буду.
— Что? — посмотрела я с возмущением. — Тогда я отказываюсь.
— Надька, не беси меня, — погрозил он, а потом притянул и нежно поцеловал. Дать бы ему по шее, но я, кажется, все еще пребывала в состоянии шока от происходящих событий. И позволила себя целовать, потом и вовсе втянулась, обняв Макса, зарывшись руками в его волосы. Как же мне его не хватало! Неужели он и правда решил бросить Маринку и… ребёнка?
Оторвавшись, я спросила:
— А как же ребёнок?
— С ним все в порядке. Я решил, что в состоянии обеспечить его и подарить отцовскую любовь на расстоянии.
— Ты непроходимый эгоист.
— Точно, — кивнул он, — кстати, как насчёт того, чтобы занять мое место в фирме?
— В смысле?
— Я решил уволиться.
Тут я вообще обомлела.
— Макс, а ты случайно головой не ударялся?
— Просто мне надоело делать то, что хотят другие. И вообще, я никогда директором быть не мечтал.
— А отцу ты сказал?
— Ну… Забежал, перед тем как сюда идти.
Я засмеялась, отстраняясь и опираясь спиной на дерево.
— Макс, ты сумасшедший.
— Это значит, что ты выйдешь за меня?
Я немного на него посмотрела, еле сдерживая улыбку. А потом кивнула, потому что действительно хотела сделать это.
— Только, боюсь, твоё место в фирме занять я не смогу.
— Не прибедняйся, все ты сможешь.
А я снова рассмеялась, качая головой. Ох, Макс, ты даже не представляешь, о чем я сейчас говорю. Мой смех навёл его на какие-то мысли, потому что он спросил:
— Ты новую пакость придумала?
А я, не переставая смеяться, сказала:
— Увидишь, Макс, непременно увидишь.
Эпилог
Макс
Меня предупреждали о многом. Мама с папой вообще любители предупреждать. Туда не ходи, это не бери, то не делай, с этим не общайся. Но, блин, почему никто не предупредил, что дети — это… это вот так! Да у меня слов нет даже, чтобы это описать.
Когда Ельцова, загадочно улыбаясь, говорила про пакость, она не уточнила, что это пакость такого масштаба!
Потащила меня к озеру, мы сидели на берегу, кидая камешки в воду, словно дети, и я даже кайф словил от этого. Подумать только, мы ещё десять лет назад могли так сидеть, влюблённые, счастливые… беременные?!
Когда она повернулась ко мне и просто сказала:
— Макс, я жду ребёнка, — и добавила, — твоего ребёнка, — я не смог всерьез это воспринять.
Но глядя в Надькины глаза, поостерегся задавать глупые вопросы. Только смотрел и думал: вот это я влип! Но где-то в глубине души чувствовал радость, странную, непонятную. А ещё мозг лихорадочно высчитывал, сколько теперь нужно будет денег, ведь скоро у меня появятся дети. Именно во множественном числе.
Сейчас эти две девчонки носились по дому, сметая все на своём ходу. Пока я отлавливал Катю, залезшую на письменный стол, Оля взобралась на спинку кресла и съехала по ней вниз. Свалившись на пол, расплакалась так, что лицо стало почти фиолетовым, а Катька стояла над ней и спрашивала:
— Оль, че плачешь, Оль?
А я рвал на себе волосы, и это не фигурально выражаясь.
Я стал понимать, почему отец постоянно пропадал на работе, выдержать подобное и остаться в здравом уме — невозможно.
Главное, Надьке этого не говорить, а то она меня прибьёт. Она-то считает себя нормальной, а по-моему, у женщин вместе с плацентой часть мозга выходит. И это помогает им выжить в их сумасшедшинка мамском мире.
Оля перестала плакать и с радостью размазывала по стене пластилин. Катя занималась тем же на полу. Я обреченно махнул рукой, главное, что тихо. Через два часа сдам Катьку Маринке, Надька вернётся через три, и наступит благодать, можно будет лечь на диван и радоваться тому, что не сдох.
Нет, вообще-то я их очень люблю. Правда-правда. Но столько женщин на одного меня — перебор. Это мелким только два, что дальше-то будет?
Вечером, уложив Олю, Надька с размаху прыгнула в постель, заваливая меня и целуя. Это немного примеряло с действительностью. Я очень боялся, как же все сложится, но в итоге все хорошо. Маринка с Катькой живут в Питере, я купил им квартиру и принимаю активное участие в жизни дочери.
С Надькой мы поженились через полгода после тех событий. С предками даже не разругались, как ни странно, потому что я все-таки покинул директорское кресло. Правда, не сразу, только закрыв договор с Фостером. Работаю начальником отдела программирования в крупной компании.
Надька, как можно догадаться, мое место в родительском детище не заняла, сейчас там сидит директор, нанятый со стороны. Впрочем, ему забот мало, после такого крупного зверя, как Фостер, только сливки собирать. Кстати, с Джимом мы до сих пор общаемся, каждый его приезд в Россию не проходит без встречи.
Оля от него в восторге, подозреваю, он учит тайком ее всем этим штукам, которые можно делать со вселенной. Ну или кормит мороженым, что в ее возрасте равносильный факт.
Я даже решился и рассказал ему правду. А Фостер, старый лис, совсем не удивился. Наверное, зря мы считали его таким наивным. Он, конечно, обо всем догадался довольно быстро, но, как Джим сказал, наблюдать за нами было интересно.
А я вот думаю, он просто сразу разглядел, что мы с Надькой созданы друг для друга, и помог нам понять это. Да знаю я, что звучит наивно и глупо, но все равно, вспоминая его в разговоре, неизменно мысленно добавляю:
— Ну Фостер, ну купидон эдакий!
Конец