ХЭППИ БЁЗДЭЙ ТУ Ю!
Таракановский дождь проникает всюду. Он просачивается в кости людей, в брёвна изб, даже в воспоминания. На это тревожное время и выпал Алин день рождения. К тому времени полки «Триады» порядком опустели: первым делом при всякой напасти народ скупает продукты. Поскольку Светлана — Соломия держит в доме запасы муки, сахара, сгущёнки и варенья, пироги к праздничному столу гарантированы.
Спозаранку Алю будит хозяйка:
— Батюшка твой звонит!
Отец пребывал в добром расположении духа, («Ты мой первенец, Апполинария!»), и хотя Аля несколько раз во время их беседы порывалась снова упомянуть детскую могилу, но в итоге так и не отважилась. Ни родитель, ни дочь не предполагали, что возможности поговорить откровенно им более не представится.
Перед завтраком ей вручили берестяные розу и ободок.
— Наш дедушка был мастером по плетению из бересты, — счёл необходимым пояснить Васёк. — Он сначала Соломку обучил, а она — меня. Сейчас она кружок «Берестянка» ведёт. Жаль, что школа на каникулы закрыта. А то бы я тебе музей «Поморская изба» показал. Там всё, как раньше было: печь. стол, посуда и даже люлька.
— Цветок — для красоты, а ободок — от плохих мыслей, — пояснила Светлана-Соломия. И кто бы уловил некий намёк в этом «от плохих мыслей»? Не усекла его и Алька, предпочитавшая теперь бейсболку защитному шлему.
Праздновать решили вечером. А до того именинница уединилась. Порывшись в рюкзаке, извлекла конверт. В нём хранится рисунок: девочка, обнимающая дерево. Длинные волосы сливаются со стволом, а затем превращаются в крону. «Когда кружится голова, позови знакомое дерево (Юнна Мориц)» — «Мама, а кто такая эта Юнна?» — «Поэтесса. Вырастешь — почитаешь». — Мама не отличалась многословностью.
Алька кладёт листок в конверт и смотрит на Мурёнку с потомством. Мама читала ей в детстве про кошку с таким же именем. От воспоминаний под веками горячо, и девушка возвращается в столовую-гостиную-кухню, где домоправительница хлопочет над ужином. Является Марина-Хэппи с блюдом янтарной морошки:
— На дальних болотах насобирала!
— Эка куда тебя занесло! — всплёскивает руками Светлана-Соломия. — Опять «Другое Место» искала?
— На старый погост ходила.
— Да ведь родительская суббота уже миновала.
— Стали во сне покойнички приходить, — невозмутимо объясняет Марина — Хэппи.
— Какие ещё покойнички? — оробела московка.
— Все наши — Кудреватые! — доносится из-под красной панамы. — А если такое случается, беги на кладбище! Вырой ямку и скажи: «Не ходи за мной! Я сама приду».
Бум-бум! — забрякало кованое кольцо.
«Эрик! — вспыхивает Аля. — Пришёл поздравить».
Светлана-Соломия отправилась во двор, где в грозном лае заходился пёс.
Вернулась с двумя послушниками.
— Обогрейтесь чаем!
— Спаси Господи! Отец Авель послал оповестить: завтра молебен в храме. Всем миром будем просить Господа о милости, чтобы уберёг Таракановку от беды.
— Вот и мамка говорит: смоет нас в Белое море! — вставила Марина — Хэппи.
— Спаси вас Господи! — один из порученцев приподнял голову, отчего куколь сдвинулся — в проёме возник растянутый в кривой ухмылке рот. Земным поклоном он вернул головной убор на место.
После ухода послушников громким причмокиванием напомнила о себе Марина-Хэппи. Оторвавшись от банки со сгущёнкой — главного наслаждения своей жизни-она продолжила рассказ:
— Вот я и решила наведать покойничков. Сначала дедушке Ивану поклонилась, потом дедушке Грише, а под конец бабушке Глаше. Со всеми от души поговорила.
— Шиу-шиу-ш-ш-ш! — доносится до Альки.
Квартирантка бросает на хозяев вопросительный взгляд, но те по-прежнему невозмутимы. Куда подевался уникальный слух младшего Беспоповцева? Получается, что этот звук улавливают только её уши?
Шуршанье тем временем набирает децибелы, преращаясь в свист, который сменяет скулёж..
— Что это? — Алькин вопрос повисает в воздухе: никто не спешит удовлетворить её любопытство. — Я каждый вечер эту жесть слышу! — взрывается жиличка.
— Да не будь ты такой сыккухой! — ответно вспыхивает Васёк.
— Это очень грубо и… — задыхается от возмущения сестра-это грешно!
— Кто-нибудь объяснит, что происходит в этом грёбаном месте? — Московка не рискует распространить вульгарный эпитет в отношении всего дома, но лицо «большухи» на глазах каменеет.
— Страшная месть! — Васин голос преувеличенно трагичен.
— Дом с привидениями?
Молодому хозяину определение не по вкусу, и он поясняет: источник пугающих шумов скрывается в… горлышке.
Много лет назад прижимистые Беспоповцевы обидели плотника, скудно кормя его за обедом, — вводит он в курс дела нервную особу. — По пище и топор свищет, — намекал тот не единожды. Хозяевапредупреждению не вняли. Аобиженный взял, да и поместил меж брёвен бутылочное горлышко. С тех пор и поселилась в избе эта заунывная песня ветра. К счастью, оживает «инструмент» не при каждом дуновении.
— Выходит, нечистый дух экзорцизму не подлежит? — уточняет Алька.
Брат и сестра от комментариев воздерживаются. Мурёнка, расположившись в зоне видимости компании, гипнотизирует Альку своими зрачками. Светлана-Соломия, чтобы занять чем-то руки, наливает кошке молока.
Ещё один день деревенских каникул приближается к финалу. Но что готовит грядущий?
На этом вопросе Алька от пережитых волнений уходит в аут, а приходит в себя, когда Марина-Хэппи буднично объявляет:
— А морошки там немеряно! Одно слово — «Другое Место».
— Врёшь! — отказываются верить слушатели.
— Я никогда не вру! А то рот зарастёт…
— Занятное поверье! Следует зафиксировать. — Мужской голос с интеллигентными модуляциями раздаётся с порога. Брови брата и сестры синхронно дёргаются от гнева. На что русский немец отвешивает смиренный, но не лишённый галантности поклон:
— На самом деле я стучал, но… — Гость прислоняется к косяку. — А тут ещё ворота оказались незапреты.
— Здравствуйте-здравствуйте! Проходите — хвастайте! — заводит северную присказку Маринка — Хэппи, оторвавшись от сгущёнки.
— Здравствуйте! — И снова поклон, на этот раз дурашливый. — Я попрощаться пришёл.
Гость поясняет: кирпичная ограда выложена, что касается остального, то дожди — главная помеха. В избе воцаряется тишина.
— При создавшихся обстоятельствах вам следует подумать обиблиотеке! — МЧ силится поймать взгляд «большухи».
— Вы опять за своё…
— Влажность и перепад температур не способствуют сохранности артефактов.
— А то я не знаю! — восклицает Светлана-Соломия и, словно в подтверждение своих слов, берётся растапливать печь.
— Вам следует подумать…
Женские губы вытягиваются в ниточку, а вернувшиеся на законное место брови надламываются прямо по серёдке.
— Да перестань ты играть в девочку-неточку! — Улыбка сползает с мужского лица. Оно становится пустым и стёртым.
Слышно, как стучат дождевые капли да шумит в печи. Её пламя отражается в глазах Светланы-Соломии.
— Вы хотите, чтобы я ушёл? — бросает гость. — Что ж, меня уже нет!
А Светлана-Соломия, как ни в чём ни бывало, обращается к любительнице сгущёнки:
— И что там, в «Другом Месте», тоже дожди?
— Ни капелюшечки!
— Ну и славно! — Хозяйка отрывается от печного зева и поднимается с корточек: — Спать пора!
Марина-Хэппи отправляется домой довольная и своей ролью в открытии «Другого Места», и угощением, да и всей своей незатейливой жизнью.
…Плотно зашторены окна беспоповского дома, но сна ни в одном глазу. Перед Васиными глазами зазывная улыбка девочки-беды: «Пойдёшь на дискотеку? Или тебе отпроситься у сестры надо?» Большуха перебирает в уме варианты траты сумм, поступивших за квартирантку, а та бродит из угла в угол:
«Как он Светку назвал? Девочка-неточка! Прикольно. Выходит, тогда на берегу…всё было не так, как казалось?»
Она суёт руку в рюкзак, чтобы извлечь оттуда шлем, и тут же отдёргивает руку:
— А-а-й! — Что это?
У сыккухи совсем расшалились нервы. В рюкзаке, свернушись клубочком, дрыхнет Бежар.
Она переносит котёнка в постель, прижимает к груди и… сон бережно опускается на ресницы обоих. Но не надолго.
— Крыша! — доносится откуда-то сверху. — Протекла!
Просто удивительно, сколько волнений может вызвать эта часть избы.
Всю ночь они по очереди дежурят в библиотеке, подставляя под течь вёдра и тазы. А спозаранку молодая домоправительница бросается на поиски мужиков, которые могли бы помочь беде. Однако найти свободную пару мастеровитых рук оказывается не по силам. Поневоле приходится идти на поклон в монастырь. С трудниками к Беспоповцевым заявится и русский немец.
ИКОТА, КОТОРАЯ НЕ ПЕРЕХОДИТ НА ФЕДОТА
Марина-Хэппи пробудилась от лая — хриплого, срывающегося на вой. Девушка разлепила веки. Мать — в ночной рубашке — нависала над ней. Верхняя губа дёргалась, обнажая тёмный пролом в зубном ряду. Из горла вырывался собачий лай.
«Икота!» Таинственная болезнь северянок, известная исстари. Заболевшая издаёт звуки, напоминающие гавканье. А потом с языка срывается непотребная ругань. Поток проклятий невозможно остановить, какие бы усилия ни прилагала несчастная или её близкие. Считается, что насылают напасть колдуны — «икотники». Бывает, что человек выругается — и как будто тяжесть с плеч сбросит. Другое дело — икота. Этот словесный понос, или по-таракановски «худерьма», изматывает и истощает. Вот и мать бледнела на глазах. Даже губы стали синюшные.
Дочь бросается в медпункт за фельдшерицей.
Измерив кровяное давление, Эмилия сказала:
— Надо бы в город отвезти…
— Не надо в больницу — так помру! — донеслось с кровати, куда уложили несчастную.
Медичка извлекла шприц, но Лариса наотрез отказалась «уколоться». И никакие уговоры не возымели действие. Уложив свой чемоданчик, раздосадованная Эмилия покинула избёнку. Только каблучки застучали по мосткам.