– Почему ты так думаешь?
– Как думаю?
– Что это мог быть один человек – здесь и у тебя в подвале?
– Просто пришло в голову.
Он обдумал это. И вспомнил вопрос, который хотел задать ей еще вчера вечером:
– Скажи-ка мне вот что, – тихо начал он, – тебе что-нибудь говорят слова “не буди дьявола”?
Ее реакция была мгновенной и ошеломила его.
Глаза ее распахнулись от страха, она попятилась.
– Господи! Откуда вы знаете?
Глава 23Подозрение
Пораженный такой реакцией, Гурни не нашелся, что сказать.
– Это все Робби! – воскликнула она. – Черт, это Робби вам рассказал, да? Но если он рассказал, зачем вы спрашиваете, говорит ли мне это о чем-нибудь?
– Чтобы получить ответ.
– Не понимаю.
– Два дня назад у тебя в подвале я кое-что услышал.
Ким так и застыла.
– Что?
– Голос. Точнее, шепот.
Она резко побледнела.
– Какой шепот?
– Не слишком приятный.
– Господи! – она сглотнула. – В подвале кто-то был? Господи! Мужчина или женщина?
– Трудно сказать. Думаю, все же мужчина. Там было темно, я никого не видел.
– Боже! И что он сказал?
– Не буди дьявола.
– Господи! – Ее испуганные глаза словно осматривали какую-то опасную местность.
– Как, по-твоему, что это значит?
– Это… конец одной сказки. Отец рассказывал ее мне, когда я была маленькой. В жизни не слышала сказки страшнее.
Гурни заметил, что она машинально ковыряет кутикулу на большом пальце, отрывает кусочки кожи.
– Сядь, – сказал он. – Успокойся. Все будет хорошо.
– Успокоиться?
Гурни улыбнулся и мягко спросил:
– Можешь рассказать нам эту сказку?
Чтобы успокоиться, Ким ухватилась за спинку стула. Затем прикрыла глаза и несколько раз глубоко вздохнула.
Минуту-другую спустя она открыла глаза и начала дрожащим голосом:
– Она… она простая и короткая, но когда я была маленькой, казалась такой… огромной. И страшной. Целый мир, который тебя засасывает. Как кошмар. Отец говорил, что это выдумка. Но рассказывал так, будто все было взаправду. – Она сглотнула. – Жил-был король, и издал он такой указ, чтобы раз в год к нему в замок приводили всех плохих детей – тех, кто безобразничал, врал или не слушался. Эти дети были такие плохие, что родителям они были больше не нужны. Целый год король держал их в своем замке. Все у них было: вкусная еда, одежда, мягкая постель, и они могли делать все что пожелают. Кроме одного. В самом глубоком, самом темном подземелье замка была комната, и в комнату эту им нельзя было заходить. Комната была совсем маленькая, холодная, и в ней была только одна вещь. Длинный, покрытый плесенью деревянный сундук. На самом деле это был старый полусгнивший гроб. Король рассказывал детям, что в этом гробу спит дьявол – самый злой демон на свете. Каждую ночь, когда дети ложились спать, король ходил от кровати к кровати и шептал детям на ухо: “Не ходи в темную комнату. Не подходи к прогнившему гробу. Если хочешь дожить до утра, не буди дьявола”. Но не все дети были благоразумны и слушались короля. Некоторые подозревали, что он все выдумал про дьявола, а на самом деле хранит в сундуке свои драгоценности. И бывало, что какой-нибудь ребенок встанет ночью, проберется в темную комнату и откроет полусгнивший гроб-сундук. Тогда в замке раздавался истошный крик, словно вопль животного, угодившего в волчью пасть. И никогда больше этого ребенка не видели.
За столом повисло ошеломленное молчание.
Первым заговорил Кайл.
– Черт возьми! И такую вот сказку папа рассказывал тебе на ночь?
– Он не так часто ее рассказывал, но когда рассказывал, я всегда пугалась. – Ким посмотрела на Гурни. – Когда вы сказали “не буди дьявола”, ко мне вернулось это жуткое чувство. Но… Я не понимаю, как кто-то мог ждать вас в подвале. И почему он шептал вам на ухо? Какой в этом смысл?
У Мадлен тоже было, что спросить. Но не успела она открыть рот, как в боковую дверь уверенно постучали.
Гурни открыл – это вернулся следователь. Он был старше, массивнее, седее большинства своих коллег из Бюро криминальных расследований и явно не столь атлетичен, как они. Опущенные уголки его недружелюбных глаз, казалось, выражали вековечное разочарование в людях.
– Я завершил первичный осмотр места, – усталый голос дополнил общее впечатление. – Теперь мне нужно поговорить с вами.
– Входите, – сказал Гурни.
Следователь тщательно, чуть ли не рьяно, вытер ноги, затем прошел вслед за Гурни через прихожую в кухню. Окинул помещение скучающим взглядом, за которым – Гурни был уверен – таилась привычка с подозрением все осматривать. Все нью-йоркские следователи по поджогам, кого он знал, были очень наблюдательны.
– Как я только что сообщил мистеру Гурни, мне необходимо поговорить с каждым из вас.
– Как вас зовут? – спросил Кайл. – Утром, когда вы приехали, я не расслышал.
Следователь бесстрастно уставился на него – без сомнения, подумал Гурни, заметив его агрессивный тон. Затем представился:
– Следователь Крамден.
– Что, правда? Как Ральф?
Еще один бесстрастный взгляд.
– Ну Ральф. Из “Новобрачных”. Ну сериал такой был в пятидесятых, комедия.
Следователь покачал головой – скорее не в ответ, а в знак того, что не желает отвечать. Затем повернулся к Гурни.
– Я могу провести допрос у себя в машине или в доме, если здесь есть подходящее место.
– Можете прямо здесь за столом.
– Я должен допросить каждого лично, наедине, чтобы свидетельские показания не влияли друг на друга.
– Я согласен. Что касается моей жены и сына, а также мисс Коразон, спросите их самих.
– Я тоже согласна, – без особого энтузиазма отозвалась Мадлен.
– Я… не возражаю, – неуверенно сказала Ким.
– Похоже, следователь Крамден считает нас подозреваемыми, – Кайлу явно хотелось поспорить.
Следователь извлек из кармана какое-то устройство, похожее на айпод, и принялся его разглядывать, как будто он был куда интереснее, чем слова Кайла.
Гурни улыбнулся.
– За это я его не виню. Когда речь идет о поджоге, обычно основные подозреваемые – владельцы дома.
– Не всегда, – спокойно уточнил Крамден.
– Вам удалось взять хороший образец почвы? – спросил Гурни.
– Почему вы спрашиваете?
– Почему я спрашиваю? Потому что вчера вечером кто-то поджег мой амбар и я хотел бы знать, с пользой ли вы провели здесь два часа.
– Не без пользы. – Следователь помолчал. – Сейчас необходимо перейти к допросам.
– В каком порядке?
Крамден снова моргнул.
– Сначала вы.
– Думаю, остальным лучше пройти в комнату и ждать своей очереди? – холодно поинтересовалась Мадлен.
– Если вы не возражаете.
Выходя из кухни вместе с Кайлом и Ким, она обернулась в дверях.
– Я так понимаю, следователь Крамден, вы сообщите нам, что удалось выяснить о поджоге нашего амбара?
– Мы сообщим все, что будет возможно.
Услышав этот уклончивый ответ, Гурни едва сдержал смех. Он и сам отвечал так бесчисленное количество раз, много лет подряд.
– Очень рада эта слышать, – очень мрачно сказала Мадлен. Затем повернулась и пошла в комнату вслед за Ким и Кайлом.
Гурни подошел к столу, за которым они с Мадлен завтракали, сел на стул, а другой стул пододвинул Крамдену.
Следователь положил на стол свое записывающее устройство, нажал кнопку, сел и заговорил тусклым, протокольным голосом:
– Следователь Эверетт Крамден, штаб Олбани, Бюро криминальных расследований… допрос начат в десять часов семнадцать минут двадцать пятого марта две тысячи десятого года… Допрашиваемый – Дэвид Гурни… Место проведения допроса – дом допрашиваемого в Уолнат-Кроссинге. Цель допроса – сбор информации в связи с подозрительным пожаром, произошедшем в подсобном строении, принадлежащем Гурни, далее – амбаре, расположенном приблизительно в двухстах ярдах к юго-востоку от главного дома. Расшифровка записи и заверенные письменные показания будут приложены позже.
Он посмотрел на Гурни взглядом, столь же тусклым, как голос.
– В котором часу вы заметили пожар?
– Я не посмотрел на часы. Думаю, между восемью двадцатью и восемью сорока.
– Кто первый его заметил?
– Мисс Коразон.
– Что привлекло ее внимание?
– Я не знаю. Она просто посмотрела в эту вот стеклянную дверь и увидела огонь.
– Прежде всего: знаете ли вы, зачем она смотрела в окно?
– Нет.
– Что она сделала, когда увидела огонь?
– Что-то крикнула.
– Что она крикнула?
– Кажется, “Боже, что это?”. Или что-то в этом роде.
– Что сделали вы?
– Я встал из-за обеденного стола, где сидел в тот момент, тоже увидел огонь, схватил телефон и набрал девять один один.
– Вы совершали какие-либо другие звонки?
– Нет.
– Кто-либо еще в доме совершал какие-либо другие звонки?
– Я не заметил.
– Что вы делали потом?
– Я надел ботинки и побежал к амбару.
– В темноте?
– Да.
– Один?
– Вместе с сыном. Он бежал прямо за мной.
– Это человек по имени Кайл, который здесь сейчас присутствовал?
– Да, это мой… единственный сын.
– Какого цвета было пламя?
– Главным образом оранжевого. Горело быстро и шумно, очень горячо.
– Горело большей частью в одном месте или в нескольких?
– Горело почти везде.
– Не заметили ли вы, окна амбара были открыты или закрыты?
– Открыты.
– Все окна?
– Я полагаю, что да.
– Вы оставили их открытыми?
– Нет.
– Вы уверены?
– Да.
– Были ли необычные запахи?
– Пахло нефтяным дистиллятом. Практически наверняка бензином.
– Вам приходилось иметь дело с горючими веществами?
– Прежде чем я начал расследовать убийства в полиции Нью-Йорка, я проходил стажировку в отделе пожарной охраны по расследованию поджогов.
Вялое лицо Крамдена едва заметно дрогнуло, словно он прокрутил в голове цепочку невысказанных мыслей.