Подъехав к пятачку у боковой двери, он увидел, что в верхней комнате, где Мадлен иногда вязала, горит свет. Она стала опять заходить в эту комнату только в последнюю пару месяцев. Именно сюда подкинули угрозу в прошлом сентябре, когда Гурни расследовал дело Перри. Это расследование и окончилось для него тремя пулями в упор.
При мысли об этом Гурни машинально дотронулся рукой до занемевшего пятна на руке, проверяя, не появилась ли чувствительность – в последнюю неделю он за делами уже и забыл об этой привычке. Хорошо бы и не вспоминать о ней. Он вышел из машины и пошел в дом.
Мадлен, однако, не вязала. Гурни услышал, как она играет на гитаре.
– Я вернулся, – позвал он.
– Я скоро спущусь, – ответила она со второго этажа.
Мадлен сыграла еще несколько мелодичных переходов, окончив громким разрешающим аккордом.
На несколько секунд повисла тишина, потом Мадлен сказала:
– Прослушай на автоответчике сообщение номер три.
Боже. Еще одно сообщение. Не хватит ли на сегодня? Он надеялся, что хоть это будет безобидным. Он пошел в комнату, подошел к старому стационарному телефону и включил сообщение номер три.
“Я надеюсь, что говорю с тем самым детективом Гурни. Страшно извиняюсь, если это другой детектив Гурни. Тот, которого я ищу, трахал шлюшку по имени Ким Коразон. Жалкий, мерзкий пердун вдвое ее старше. Если вы не тот детектив Гурни, может, вы передадите тому мой вопрос? Поинтересуйтесь, знает ли он, что его сын трахает ту же шлюшку. Яблоко от яблони недалеко падает. Пусть Руди Гетц снимет реалити-шоу: “Семейная групповушка Гурни”. Хорошего дня, детектив”.
Это был голос Робби Миза, только теперь и без намека на былую мягкость. Он был как зазубренный нож.
Когда Гурни во второй раз прослушивал это сообщение, в дверях комнаты появилась Мадлен. Выражение ее лица трудно было понять.
– Ты знаешь, кто это? – спросила она.
– Бывший парень Ким.
Она угрюмо кивнула, как будто эта мысль уже приходила ей в голову.
– Похоже, он знает, что у Ким и Кайла завязались какие-то отношения. Откуда он может это знать?
– Может, видел их вместе.
– Где?
– Может, в Сиракьюсе?
– А откуда он знает, что Кайл – твой сын?
– Если это он установил жучки у нее в квартире, он должен знать немало.
Она сложила руки на груди.
– Как ты думаешь, он мог ехать сюда вслед за ними?
– Возможно.
– Тогда он мог проследить за ними и вчера, до квартиры Кайла?
– Висеть на хвосте в большом городе не так просто, как кажется, особенно если ты не привык ездить по Манхэттену. Столько светофоров, что легко отстать.
– Но с мотивацией у него все в порядке.
– Что ты имеешь в виду?
– Кажется, он тебя искренне ненавидит.
Глава 34Союзники и враги
Они доедали свой ранний ужин: рис с лососем и горошком под соусом из сладкого перца. Поговорили о совещании, которое намечалось вечером у Мадлен в клинике: на нем должны были обсуждать недавний суицид пациента и методику отслеживания тревожных сигналов. Мадлен явно была раздражена и обеспокоена.
– Из-за этого ужасного сообщения и всего остального я забыла сказать, что у нас был страховой агент.
– Чтобы осмотреть амбар?
– И задать вопросы.
– Как Крамден?
– Примерно те же вопросы. Перечень имущества, кто когда что делал, данные всех наших страховых полисов и так далее.
– Я так понимаю, ты дала ему копии документов, которые мы дали Крамдену?
– Ей.
– Прости?
– Это была женщина. Ей были нужны чеки на велосипед и байдарки. – В голосе Мадлен звучали грусть и злость. – Ты не знаешь, где они могут быть?
Он покачал головой.
Мадлен помолчала.
– Я у нее спросила, как скоро мы сможем его снести.
– То, что осталось от амбара?
– Она сказала, компания нас уведомит.
– Никакого намека на сроки?
– Никакого. Прежде чем что-либо разрешить нам, им нужно письменное разрешение следственной группы, – она сжала кулаки. – Я не могу на него смотреть.
Гурни поглядел на нее долгим взглядом.
– Ты страшно зла на меня?
– Я страшно зла на урода, который сжег наш амбар. Я страшно зла на подонка, который наговорил нам на автоответчик эту мерзость.
Из-за злости Мадлен повисло молчание, и этого молчания они не нарушали, пока она не уехала в клинику. В промежутке Гурни то и дело приходило на ум, что тут можно сказать, а потом – почему этого говорить не надо.
Гурни постоял, глядя, как ее машина удаляется вниз по склону, потом отнес грязную посуду в раковину, спрыснул моющим средством и включил горячую воду.
Тут в кармане у него зазвонил мобильный.
На экране высветилось: г. б. баллард.
– Мистер Гурни?
– Слушаю.
– Я хотела вам кое-что сообщить, это связано с нашим сегодняшним разговором.
– Да?
– Вы говорили про следы шин…
– Так.
– Я хотела вам сказать, что мы и правда нашли следы, там, где вы говорили – в автомастерской.
– И при этом хозяин мастерской говорит, что это место на парковке не было занято?
– В целом да, хотя он и не совсем уверен в этом.
– А что с полоской земли на съезде?
– Недостаточно данных.
– То есть земли недостаточно, чтобы сделать окончательные выводы, но никаких доказательств того, что на подъездную дорожку въезжала или с нее съезжала машина, нет?
– Верно.
Гурни стало любопытно, зачем она ему звонит. Следователи обычно не дают отчета о своей работе никому, кроме непосредственного начальства. Тем более кому-то извне.
– Но есть небольшая неувязка, – продолжала она. – Я хотела бы с вами посоветоваться. В результате опроса соседей нашлись два свидетеля, которые вчера ранним вечером видели в округе “хаммер”. Один свидетель настаивает, что это была настоящая военная машина, а не позднейшая гражданская модель. Оба свидетеля видели, как “хаммер” два или три раза проехал взад и вперед по одному участку дороги, в частности мимо дома Блум.
– Вы думаете, кто-то провел разведку?
– Возможно, но, как я и сказала, здесь есть неувязка. Судя по следам протектора, машина, которая вчера стояла возле автомастерской, это не “хаммер”. – Она помолчала. – У вас есть какие-нибудь соображения на этот счет?
В голову пришли две версии…
– У убийцы мог быть помощник. – Или… – Гурни запнулся, обдумывая вторую версию и проверяя ее на правдоподобность.
– Или что? – спросила Баллард.
– Допустим, что я прав насчет поста в Фейсбуке – что он написан убийцей, а не жертвой. В нем упоминается какая-то военная машина. Возможно, в том и состояла цель поста – перевести стрелки на “хаммер”. А “хаммер” катался взад-вперед по дороге, как раз чтоб его заметили, чтобы о нем сообщили, поверили, что это машина убийцы?
– Зачем такие сложности, если он все равно припарковал машину в другом месте, где ее бы не заметили?
– Возможно, “хаммер” должен был навести нас на какую-то мысль.
И привести к Максу Клинтеру. Но с чего бы?
Баллард замолчала так надолго, что Гурни уже хотел спросить, на связи ли она.
– Вас всерьез интересует это дело, да? – наконец спросила она.
– Я постарался объяснить вам это утром.
– Хорошо. Перейду к делу. Завтра утром я встречаюсь с Мэттом Траутом, чтобы обсудить это дело и границы нашей ответственности. Не желаете ли к нам присоединиться?
На мгновение Гурни потерял дар речи. В этом приглашении не было смысла. Или был.
– Вы хорошо знаете агента Дейкера? – спросил он.
– Сегодня впервые встретила, – холодно отозвалась она. – Почему вы спрашиваете?
Ее реакция побудила его рискнуть.
– Потому что я считаю, что он и его босс – высокомерные, властолюбивые мудаки.
– Как я поняла, о вас они столь же лестного мнения.
– Ничего удивительного. Дейкер ввел вас в курс исходного дела?
– С этой целью он якобы приехал. На деле же просто вывалил на меня кучу разрозненных фактов.
– Возможно, они хотят вас ошеломить, создать у вас впечатление, что это дело – невообразимый клубок противоречий, чтобы вы тихонько отползли и без разговоров отдали бы дело под их юрисдикцию.
– Дело в том, – сказала Баллард, – что во мне есть эта склочная жилка. Не люблю проходить мимо, когда можно подраться. И еще больше не люблю, когда меня недооценивают… как вы сказали? “Высокомерные, властолюбивые мудаки”? Сама не знаю, почему я вам это говорю. Я вас толком не знаю и не знаю, на чьей вы стороне. Я, наверно, помешалась.
Гурни заключил: она знает, что делает.
– Вы знаете, что Траут и Дейкер терпеть меня не могут, – сказал он. – Этого достаточно, чтобы вас убедить?
– Думаю, должно быть достаточно. Вы знаете, где наше региональное управление в Саспарилье?
– Знаю.
– Можете там быть завтра утром в девять сорок пять?
– Могу.
– Хорошо. Я встречу вас на парковке. И последнее. Люди из нашей лаборатории внимательно изучили клавиатуру на компьютере жертвы. И кое-что обнаружили. Отпечатки ее пальцев…
Гурни перебил ее:
– Дайте я угадаю. Отпечатки ее пальцев на клавишах, которые нужны были ей, чтобы набрать тот пост, были слегка смазаны, а на остальных клавишах нет. И ваши специалисты допускают, что эта смазанность может быть связана с тем, что кто-то нажимал на эти клавиши пальцами в латексных перчатках.
На мгновение повисло молчание.
– Не обязательно латексных. Но как?..
– Это самый вероятный сценарий. Единственный другой способ, который был доступен для убийцы – заставить Рут написать этот пост под диктовку. Но она была в таком ужасе, что это могло вызвать трудности. Он и так подвергал себя риску, вымогая у нее пароль. Чем дольше она была жива, тем больше становился риск. Она могла сорваться и завопить. Ему это не нравилось. Этот человек хотел убить ее побыстрее. Меньше риск непредвиденных осложнений.
– Вижу, вы не боитесь делать выводы, да, мистер Гурни? Хотите поделиться чем-то еще?
Гурни подумал про свой список с вопросами и комментариями, которые он переслал Хардвику и Холденфилд.