– Я поняла. Что еще упустили?
– Внутренние связи. Неочевидные связи между жертвами.
– Помимо мерседесов?
– Да.
Вид у Баллард был скептический.
– Тут вот в чем проблема: получается, что машины не важны. Если они не были главным критерием отбора, то выходит, что это просто совпадение. Ничего себе совпаденьице, не находите?
Это уже говорил ему Джек Хардвик. Гурни тогда не нашелся, что ответить, не нашелся и теперь.
– Что еще? – спросила она.
– Тщательное расследование каждого отдельного эпизода.
– Что это значит?
– Как только стало очевидно, что перед следствием серия убийств, расследовать стали всю серию.
– Разумеется. А как же еще…
– Я всего лишь перечисляю отброшенные нити расследования. Я не утверждаю, что их обязательно надо было принять во внимание, а только то, что они были отброшены.
– А можно пример?
– Если бы эти убийства расследовались как отдельные преступления, весь процесс пошел бы совершенно иначе. Вы не хуже меня знаете, что было бы, если бы завели дело о преднамеренном убийстве с неизвестным мотивом и неизвестным подозреваемым. Все началось бы с расследования подробностей жизни и отношений жертвы – друзья, любовники, враги, криминальные связи, судимости, вредные привычки, неудачные браки, скандальные разводы, деловые конфликты, завещания и операции с недвижимостью, долги, финансовые трудности и достижения. Иными словами, мы бы копали вглубь его жизни и искали бы, за что – или за кого – зацепиться. Но в этом деле…
– Да-да, разумеется, в этом деле ничего такого не было. Если убийца ездит по ночным дорогам и палит по одиноким “мерседесам”, вы не тратите время и деньги и не вникаете в личные дела каждой жертвы.
– Именно. Как только обнаруживается психопатология, тем более, если есть очевидный триггер вроде блестящей черной машины, в фокусе внимания остается одно: поймать преступника-психопата. А жертвы – так, детали общей картины.
Она сурово на него посмотрела.
– Скажите, вы же не предполагаете, что у Доброго Пастыря было шесть разных мотивов, которые связаны с жизнью каждой из шести жертв.
– Это было бы абсурдно, правда?
– Да. Как и идея, что шесть одинаковых машин – это совпадение.
– Мне нечего на это возразить.
– Ладно. Хватит про отброшенные варианты. Вы недавно упомянули, что вы не спите ночами, думая о таком факторе, как время. У вас есть какие-то конкретные мысли на этот счет?
– Пока что ничего конкретного. Иногда, задумавшись о том, когда именно что-то произошло, понимаешь и почему оно произошло. Кстати, раз уж вы упомянули мои бессонные ночи, я кое-что вспомнил. У Пола Меллани, сына Бруно Меллани, вероятно, будущего участника проекта Ким, есть разрешение на ношение пистолета “дезерт-игл”.
– Когда он его получил?
– У меня нет доступа к этой информации.
– Правда? – она помолчала. – Раз уж речь зашла о вашем доступе к информации, я так понимаю, он заинтересовал агента Траута.
– Я знаю. Он зря тратит время. Но спасибо, что сказали.
– Еще его заинтересовал ваш амбар.
– Откуда вы это знаете?
– Дейкер сообщил мне, что у вас сгорел амбар при очень подозрительных обстоятельствах, что следователь обнаружил вашу спрятанную канистру и что мне не нужно забывать об осторожности, сотрудничая с вами.
– И что вы из этого поняли?
– Что они вас очень не любят.
– Какое открытие!
– Думаю, накладно иметь такого врага, как Мэттью Траут.
– Волков бояться – в лес не ходить.
Баллард кивнула и почти улыбнулась. Затем достала телефон:
– Энди? Добудь мне информацию об одной лицензии на оружие… Пол Меллани… Да, того самого… На “дезерт-игл”… Мне сказали, что у него есть лицензия, но очень важно, когда он ее получил… Нужна дата первой лицензии… Да… Спасибо.
Они молча доели свои закуски и большую часть пиццы, между тем как с трех экранов орала вульгарная реклама разных реалити-шоу.
Одно шоу называлось “Американские горки”. Судя по всему, в нем четыре мужчины и четыре женщины пытались сбросить или набрать вес – или набрать, а потом сбросить – за двадцать шесть недель. Выигрывал тот, кто за это время набрал или сбросил больше всех, причем по правилам проекта все восемь участников не должны были разлучаться. Предыдущий победитель увеличил свой вес со ста тридцати до двухсот шестидесяти одного фунта, а потом снова опустился до ста двадцати девяти и заработал призы за удвоение веса и за похудение вдвое.
Пока Гурни гадал, то ли у Америки специальный патент на безмозглые СМИ, то ли это весь мир сошел с ума, ему пришла эсэмэска от Ким с просьбой проверить почту: она переслала ему запись интервью с Джими Брюстером.
Ее имя на экране телефона напомнило ему еще об одной логистической задаче. Он посмотрел на Баллард, которая как раз подзывала официанта, чтобы попросить счет.
– Я так понимаю, вы захотите отправить экземпляр письма, полученный Ким, в лабораторию в Олбани. Что ей с ним сделать?
– Где она сейчас?
– В квартире моего сына на Манхэттене.
На секунду-другую она замешкалась, словно бы подшивая этот факт к делу.
– Пусть отнесет его в отделение связи Департамента полиции Нью-Йорка на Полис-Плаза, один. Когда мы с вами вернемся в офис, я дам дополнительные инструкции.
Гурни уже собирался положить телефон в карман, когда ему пришло в голову, что Баллард может быть интересно интервью с Брюстером.
– Кстати, лейтенант, недавно Ким брала интервью у Джими Брюстера, одного из так называемых “Осиротевших”. Это тот, который…
Она кивнула.
– Который ненавидел своего отца-хирурга. Я прочитала о нем в той куче материалов, что Дейкер на меня вывалил.
– Да, это он. Так вот, Ким только что прислала мне запись своего интервью с ним. Вам она не нужна?
– Разумеется, нужна. Можете переслать прямо сейчас?
Когда они вернулись зал для совещаний, Траут, Дейкер и Холденфилд уже сидели за столом. Хотя Гурни и Баллард опоздали всего на минуту, Траут сурово покосился на часы.
– Торопитесь куда-то еще? – спросил Гурни. Его непринужденный тон и дружеская улыбка едва прикрывали враждебность.
Траут предпочел воздержаться от ответа: даже не поднял глаз и только поковырял ногтем в передних зубах.
Как только Баллард и Гурни сели, в комнату вошел Клегг и положил на стол перед лейтенантом листок бумаги. Она изучила его и заинтересованно нахмурилась.
– Значит ли это, что вы начали обзванивать и предупреждать родственников?
– Начали обзванивать, чтобы установить контакт, – сказал Клегг, – и побыстрее выяснить, с кем есть связь, а с кем нет. Тем, до кого удалось дозвониться, мы говорим, что перезвоним в течение часа и сообщим информацию, связанную с этим делом. Тех, до кого не удалось, просим перезвонить.
Баллард кивнула и снова пробежала глазами страницу.
– Согласно этому списку, вам удалось напрямую связаться с сестрой Рут Блум, которая ехала из Орегона в Аврору, с Ларри Стерном в Стоун-Ридж и с Джими Брюстером в Барквилле. А что с остальными?
– Просьбы перезвонить оставлены Эрику Стоуну, Роберте Роткер и Полу Меллани.
– У вас есть их электронные адреса?
– Я думаю, они все есть в списке Ким Коразон.
– Тогда сейчас же помимо сообщений на автоответчик разошлите письма. Каждому, с кем не будет связи в течение получаса, мы позвоним еще раз. Скажите Керли, что у нее есть пятнадцать минут, чтобы представить мне черновик. Если мы не получим ответа на второе сообщение, то разошлем патрульных по адресам проживания.
Клегг поспешно вышел из комнаты, а Баллард сделала глубокий вдох, откинулась на спинку стула и задумчиво посмотрела на Траута.
– Возвращаясь к более трудным вопросам, у вас есть соображения насчет мотива убийства Рут Блум?
– Я уже все сказал. Просто прочитайте его письмо.
– Я выучила его наизусть.
– Тогда вы знаете мотив не хуже, чем я. Выход программы “Осиротевшие” на РАМ-ТВ подействовал ему на больные нервы и заставил вспомнить о своей миссии – уничтожать богачей.
– Доктор Холденфилд? Вы с этим согласны?
Ребекка натужно кивнула.
– В общих чертах да. Если быть точнее, я бы сказала, что программа пробудила в нем прежнее негодование. Негодование прорвало плотину, которая сдерживала его эмоции последние десять лет. Ярость хлынула в прежнее русло: у него фиксация на социальной несправедливости. Результат – убийство.
– Интересная интерпретация, – сказала Баллард. – Дэйв? А как вы это видите?
– Холодность, расчет, осторожность – все в точности до наоборот. Ярости – ноль. Абсолютное рацио.
– И каков абсолютно рациональный мотив убийства Рут Блум?
– Прекратить выпуск “Осиротевших”, потому что это несет для него угрозу.
– Какую именно угрозу?
– Или что-то, что Ким может узнать, беседуя с родственниками жертв, или же что-то, что может осознать зритель, посмотрев передачу.
К Баллард вернулся ее скептицизм.
– Вы имеете в виду связь, которая может быть между жертвами? Помимо машин? Мы же обсудили, что проблема в том…
– Возможно, и не связь как таковую. Цель Ким – как она сама ее сформулировала – состоит в том, чтобы показать влияние убийства на тех, кто выжил. Возможно, в нынешней жизни родственников жертв есть что-то такое, что убийца хотел бы скрыть ото всех – что-то, что могло бы помочь его разоблачить.
Траут зевнул.
Если бы он не зевнул, Гурни, возможно, и не почувствовал бы желания добавить:
– А возможно, это убийство, вместе с объяснительным посланием – попытка укрепить всех в устоявшемся мнении о Добром Пастыре. Возможно, он пытается исключить всякую вероятность проведения того расследования, которое нужно было провести еще в самом начале.
Глаза Траута запылали яростью.
– Да откуда вы, черт возьми, знаете, что нужно было делать тогда?
– Ясно одно: вы стали рассматривать это дело именно так, как хотел Добрый Пастырь, и поступали соответствующе.
Траут резко встал.